Маленькая шхуна спустила фок, ослабила грот и направлялась к порту, удаляясь из вида. Внезапно Эй зарычал и протянул подзорную трубу Парро; тот сразу же заволновался. Они присели на корточки и приказали мне развернуться. Шхуна уже спустила все паруса и медленно шла вперед, так что нам не понадобилось много времени, чтобы ее перехватить. – А вот и Финнеганы, Ромашка! Парро вскочил, похлопал по плечу Эя, тот его приобнял, и оба заняли позиции за бойницами. В подзорной трубе больше не было нужды. Высокий человек стоял на носу судна и смотрел в сторону города. Скоро он нас тоже заметит. На нем были кепка, темная куртка и целый шарф из цепочек на груди. Без сомнений, Джеймс Финнеган. Казалось, что на палубе никого не было, кроме рулевого, который едва виднелся за гиком. Эй знаком показал мне следовать в их сторону. Был ли у него план? Мужчина поздно нас заметил. Меня отчасти закрывал парус, а Эй и Парро вовсе исчезли. Он нагнулся, чтобы осмотреться. В этот момент раздались выстрелы. На его лице промелькнуло удивление. Ранен? Эй забросил кошку на корму шхуны и с первой попытки намертво прицепился. Я повернула наш бот против ветра, чтобы он не врезался при развороте. Парро орал во весь голос: – Который час, Ромашка?! Ему ответила целая серия выстрелов, раздавшаяся сразу в трех местах вражеского судна. Увидев, как Парро лег на живот, я отпустила штурвал и поступила так же. Пули и щепки от обшивки пролетали над головой со свистом. Противники нас не видели, поэтому палили наугад, со всех сторон. Эй и Парро, укрывшись за обшивкой, стреляли куда попало из бойниц. Запахло жареным. Эй показал мне на руль – надо снова поймать ветер. Я встала на колени, прижав голову к груди. Шхуна перекрывала нам путь. Оставалось только развернуться. Но это значило подставить себя под пули врага. Выстрелы звучали все реже и реже, но иногда огромные снаряды пролетали прямо над палубой. Не верилось, что меня до сих пор не ранили. Эй закричал от боли и схватился за плечо, отпустив кошку. Он посмотрел на руку и успокоил нас: царапина. Наше судно лениво разворачивалось и приближалось к шхуне. С ужасом я представила момент, когда мы будем достаточно близко и… Парро подполз ко мне и протянул нож. – Ныряй там, сзади. Они тебя не видели. Найди карту. Парро и Эй тебя прикроют. И, грубо толкнув рукой и ногой, он выбросил меня за борт. Я нырнула с ножом в зубах. Как приятно в ледяной спокойной бездне, как заманчиво… Но нет. План Парро был прост, и ему надо следовать. Я поплыла под водой к шхуне. В груди тяжелело. Вскоре я заметила тень нашего бота. Каждая преодоленная сажень мне казалась последней, и, уже теряя сознание, я вынырнула в четырех саженях от судна Финнеганов. Казалось, выстрелы прекратились. Меня не видели. Что теперь делать? Я подплыла к шхуне сзади, стараясь не попасться на глаза врагу. Канат от кошки плавал на волнах. Удача мне сопутствовала. Я решила воспользоваться канатом, чтобы забраться по корпусу на корабль. Не без труда я потянулась за ним и подергала, убедившись, что кошка надежно зацепилась за фальшборт. Я медленно перебирала руками канат. Очень вовремя с бота раздались выстрелы, чтобы привлечь внимание наших противников. Пираты у правого борта отстреливались из ружей. Один из них пыхтел всего в двух метрах от меня. Если бы не перестрелка, он бы меня заметил. Хватило бы у меня времени нырнуть в воду? Джеймс Финнеган, наверное, до сих пор на носу. Я вцепилась в фальшборт и продвинулась на несколько метров в сторону, хотя ноги скользили по корпусу корабля. Должно быть, Эй и Парро заметили меня, потому что, как только выстрелы прекратились, они снова открыли огонь. Я прыгнула на палубу и изо всех сил побежала к левому борту. Двое стрелков стояли спиной ко мне. Совсем рядом – открытый люк. Я бросилась к нему на четвереньках, рухнула вниз по трапу и застыла в полумраке, пока сердце мое рвалось из груди. Ни крика. Ни движения. А снаружи все снова подозрительно стихло. Глаза медленно привыкали к слабому освещению. Меня окутал сильный запах алкоголя и пота. Груды сумок, койки, стол, заставленный бутылками и объедками. Никого. Посреди стола в два круга расставили наполовину сгоревшие свечи, будто ограждая от всей этой грязи… ее. Карту! Казалось, что символы на плотном и мятом листе бумаги выгравированы, а не нарисованы, – те самые символы, что я совсем недавно видела в зеркале. Это была она! Я быстро свернула лист и сунула карту в рукав. Шаги наверху, выстрелы. Недолго думая, я побежала к люку. Какая-то тень спустилась по трапу, и огромная рука схватила меня за шею. Сжимая так, что чуть не сломался позвоночник, рука выволокла меня наружу. Крик замер в горле. Сил не осталось. Когда я пришла в себя, то увидела только ослепительный свет. Потом – пенные волны под ногами. Вцепившись одной рукой мне в рубашку, великан держал меня над водой. Он размахивал мной, как трофеем, перед нашим ботом. В другой руке у него была карта. Я напрасно боролась: чем больше я двигалась, тем громче смеялся великан и кричал непонятные слова. Мы больше не будем стрелять. Мы проиграли. Жив ли Эй? Со стороны бота – ни звука. Двое крепких лысых мужчин, похожих как две капли воды, стали ругаться и смеяться вместе с великаном, размахивая оружием в воздухе. – Джеймс!! Парро вскочил и метнул нож. Лезвие вонзилось в запястье великана, тот завыл и выронил карту. Вдруг моя рубашка порвалась – я упала в воду. Мгновение – и ледяная мгла. Я больше не могла дышать. Из последних сил я добралась до борта. Полуголая, дрожащая, подавленная, я вцепилась в руль и посмотрела в небо, потом огляделась вокруг. Эй был здесь. Он взял меня за руку, потянул к себе и закутал в одеяло. Мы остались живы. Совсем рядом братья Финнеганы, словно немые статуи, склонились над водой и смотрели, как карта сокровищ плыла по волнам, чтобы навсегда потонуть в глубине. Мы вернулись в наше убежище за валуном в бухте. Эй корчился от боли, как только двигал правой рукой. Пуля оставила глубокую рану в мышце, но кровотечение прекратилось, и нам удалось промыть рану водой из ручейка. Наступила ночь. Мы не торжествовали – скорее были ошеломлены. Стрельба, смех, крики, неровное биение моего же сердца – все смешалось. Победа или поражение – я теперь знала, что у любой битвы горький вкус. Мы чувствовали себя изнуренными. Мужчины отправились спать на берег, где они смастерили что-то вроде матраса из растений, а я устроилась в парусе. Наконец-то покой. Спина… Последнее место в мире, где указан путь к сокровищу. Утром мы осмотрели бот. Парус пробит в нескольких местах, но не разорван. Выдержит. Руль раскололся надвое, но сможет еще сослужить службу, если его починить. Хотя Финнеганы и стреляли крупным калибром, ни одной пробоины не видно. Вантина[11] перебита: потребуется полдня, чтобы ее починить. Повреждений много, но ничего серьезного. Эй ходил в боте по кругу. Рука у него была подвешена – я смастерила повязку, чтобы ее поддерживать. Эю вроде бы полегчало. Рыжий пират выглядел растерянным. Я слышала, как он шепчет: – Чертова нищета! Парро теперь остается только вернуться к матушке. Если, конечно, Боже Всемогущий по своей великой милости еще не призвал ее на небеса. Он исчез в папоротнике, вернулся, покопался в мешке, нашел кусок хлеба и долго жевал его, уставившись в никуда. Затем он настоял, чтобы мы проверили оружие. У него остались только нож, револьвер и три пули. Что же касается Эя, у него осталось пять патронов. Этим мы напугали бы разве что пару коз. Но дело было не только в оружии. Мы сами уже не смогли бы драться. Понемногу лицо Эя расслабилось. Для беспокойства об украденной карте не осталось причин. И, пожалуй, никогда еще мы не были настолько близки к сокровищу. Что он задумал теперь? Стоит ли дальше опасаться Финнеганов? Что-то мне подсказывало, что все пройдет не так гладко… Тем временем Эй предложил мне отправиться на рыбалку! Захватив две удочки, я последовала за ним через папоротник. Мы прошлись вдоль берега. Как здорово шагать без тяжелых мыслей, подставив лицо и волосы ветру, пахнущему водорослями! Шагать и ни о чем не думать. Неожиданно для самой себя я обнаружила, что пою. Ветер доносит мою песню до Парро, до овец и до осла. Пусть она летит до самого города, мне все равно, нам больше не надо прятаться! Можно петь навстречу ветру. Петь сильнее, чем ветер. Эй повернулся. Я замолчала. Усевшись на небольшом мысе, мы закинули удочки в воду. Я помогала Эю: из-за своей раны он стал необыкновенно неловким. Удерживать удочку он мог, но сначала ее надо было подготовить. Мы сидели, свесив ноги над пустотой. Внизу бурлила вода. Чайки наблюдали за нами близко-близко. Эй бросал в них камнями, но не попадал. Настоящая рыбалка: три часа без клева. Точнее, раз я поймала одну-единственную рыбешку – такую мелкую, что пришлось ее отпустить обратно в воду. Эй погладил меня по спине и рассмеялся так сильно, что уже не мог остановиться. Затем он обнял меня рукой за плечи, крепко прижав к себе. Мы вернулись к боту. По дороге солнце светило нам в спины так же ласково, как в родных краях, когда мы возвращались домой. Вскоре все уснули: мужчины – на берегу, я – на парусе, сложенном на палубе. 11. Читать – Вставай. Иди за Парро. – Что происходит? – Происходит то, что ты идешь за Парро. Шевелись. Что-то врезалось мне в шею. – Что случилось? – Это твой последний вопрос, Ромашка. Еще один – и Парро тебе горло перережет. Вставай! Я растерянно поднялась на ноги. – Забудь про обувь, дорогуша. Ты гораздо красивее с голыми ногами. Вперед! Еще ночь. У Парро на спине висело ружье, а в руке блестел нож. Он подталкивал меня к берегу. Мы прошли рядом с Эем, лежавшим на своем травянистом матрасе. – Можешь орать сколько угодно, он не проснется. Казалось, Эй спал. Парро ткнул меня кончиком ножа между лопатками. Я чувствовала его горячее дыхание на своей шее. – Вперед. Через несколько шагов он велел мне остановиться посреди папоротника. Я чувствовала, как его рука скользит под моей рубашкой. – Ты спрятала от собственного дядюшки самое ценное, что у тебя было, сокровище мое. Я дрожала. Он гладил меня по спине. – Парро думал, что это сон, когда вдруг увидел, как ты плывешь к нему после драки. Кончики его пальцев скользили по рисунку. – Нет ничего прекрасней этих линий на твоей спине, креветка. И ты собиралась от меня это скрыть? Он горячо зашептал мне прямо в ухо: – Пойми, маленькие девочки в один прекрасный день вырастают и в прятки уже не играют. Вперед, дорогуша, тебе надо потолковать с Парро. Ночь выдалась ясная, свежая. Мы поднимались в гору среди зарослей папоротника. Все тело дрожало, зубы стучали. В голове было пусто. Если бы я могла еще немного поспать… Мы добрались до середины склона. Под нами раскинулись луга… Недолго думая, я рванула вперед и помчалась со всех ног. Если видела тропинку среди папоротника – сразу бежала туда. Как загнанная косуля. Парро такого не ожидал. Я убежала далеко вперед и слышала, как он с ругательствами несется за мной. Он все ближе. Парро знал, что не может остановиться и прицелиться из ружья, потому что за это время я успею скрыться из глаз. Густой папоротник – мой союзник. Парро бежал внизу и ругался. Моя нога наступила на колючку, и я повалилась на землю. Тут же встала, иголки впились в кожу, но я продолжала бежать, хромая. Только вот куда? Парро не отставал. Во рту пересохло, губы горели. Дыхания не хватало, мыслей не было, поэтому я прыгнула в сторону, в заросли папоротника, сделала еще пару шагов и легла на землю. Мне было слышно, как Парро бежит… Вот он остановился… Ни звука. Он прислушивался. Я дышала оглушительно громко. Широко открывала рот.