Я узрела фигуру Морелли позади пожарной машины. Он вылез из своего пикапа и подошел к нам. — Господи, — сказал он, глядя на то, что быстро превращалось в обуглившуюся груду покореженного металла. — Это машина Стефани, — пояснила ему Лула. — В нее кинул бомбу большой заяц. Морелли усмехнулся и посмотрел на меня: — Что, правда? — Лула может подтвердить. — Я так полагаю, что ты не подумываешь об отпуске, — обратился ко мне Морелли. — Месячишка этак на два во Флориде. — Я подумаю над этим, — пообещала я ему. — Вот как только притащу Энди Бендера. Морелли еще раз заухмылялся. — Мне было бы легче притащить его, будь у меня парочка наручников, — намекнула я. Морелли сунул руку под толстовку и вытащил наручники. Потом молча вручил мне, не дрогнув в лице. — Сделай этим наручникам ручкой, — пробубнила позади Лула. Вообще-то говоря, красный «транс эм» — не очень хороший выбор для слежки. К счастью, с только что обесцвеченными волосами канареечного цвета Лулы и моими густо намазанными тушью ресницами мы выглядели деловыми женщинами, которые вполне сочетались с красным «транс эмом» на улице перед домом Бендера. — Что сейчас? — спросила Лула. — Есть идеи? Я направила бинокль на переднее окно Бендера. — Кажется, там кто-то есть, но я никого не могу разглядеть. — Мы могли бы позвонить и посмотреть, кто ответит, — предложила Лула. — Только у меня кончились деньги на телефоне, а твой сотик сгорел в машине. — Полагаю, мы могли бы постучать в дверь. — Ага. Мне нравится эта идея. Может, он снова начнет в нас стрелять. Я просто мечтала, чтобы меня кто-нибудь сегодня застрелил. Как сегодня встала утром, первым делом так и сказала: «Боже, надеюсь, сегодня схлопочу пулю». — Он только один раз в меня стрелял. — Теперь мне гораздо лучше, — съязвила Лула. — Ладно, а что ты предлагаешь? — Давай вернемся домой. Говорю тебе, Бог не хочет, чтобы мы достали этого парня. Он даже послал какого-то зайца, чтобы взорвать машину. — Бог не посылал зайца взорвать мою машину. — А ты чем объяснишь? Думаешь, каждый день можно увидеть зайца, едущего по улице на машине? Рывком открыв дверцу, я вылезла из «транс эм». В одной руке наручники, в другой перцовый баллончик. — Я зла, как черт, — заявила я Луле. — Мне осточертели змеи, пауки и мертвые парни. А сейчас у меня даже нет машины. Я пойду и вытащу этого Бендера. А после того, как закину его жалкую задницу в участок, отправлюсь к «Чеви» и возьму самую большую «маргариту», которую подают в бокалах размером с галлон. — Ой-ой-ой, — сказала Лула. — Догадываюсь, что ты хочешь, чтобы я пошла с тобой. Я уже наполовину пересекла двор. — Все, что хочешь, — заявила я. — Делай все, что хочешь. Я слышала, как Лула пыхтит позади меня. — Не дави на меня, — говорила она. — Нечего указывать мне, типа делать, что я хочу, черт возьми. Я уже сказала тебе, что я хочу. Разве кто-то со мной считается? Черт возьми, нет. Я прошла к двери и подергала ручку. Дверь была закрыта на засов. Я громко постучала, три раза. Ответа не последовало, поэтому я еще три раза вдарила кулаком. — Открывайте дверь, — закричала я. — Залоговое правоприменение. Дверь открылась: на пороге появилась жена Бендера. — Сейчас неподходящее время, — сказала она. Я отодвинула ее в сторону: — Время вечно неподходящее. — Да, но вы не поняли. Энди болен. — Вы что, думаете, мы поверим? — засомневалась Лула. — Мы что, похожи на дур? В комнату, шатаясь, ввалился Бендер. На голове колтун, глаза заплыли. В пижамной рубахе и заляпанных рабочих штанах цвета хаки. — Умираю я, — заныл он. — Я сейчас окочурюсь. — Это простой грипп, — успокаивала его жена. — Тебе стоит вернуться в постель. Бендер протянул вперед руки: — Закуйте меня. Заберите меня отсюда. Там ведь приведут какого-нибудь приблудного врача? Я защелкнула наручники на Бендере и взглянула на Лулу: — Там есть доктор? — Да, у них есть тюремная палата в больнице Святого Франциска. — Бьюсь об заклад, у меня сибирская язва, — хныкал Бендер. — Или оспа. — Что бы это ни было, воняет здорово, — заметила Лула. — У меня понос. И выворачивает, — жаловался Бендер. — У меня течет из носа и болит горло. Наверно, лихорадка. Вот, пощупайте лоб. — Ага, как же, — брезгливо отмахнулась Лула. — Просто мечтали о такой чести. Он вытер нос рукавом, размазав сопли по пижаме. Откинул назад голову и чихнул, разбрызгав слюни на полкомнаты. — Эй! — завопила Лула. — Захлопни пасть! Ты что, никогда не слышал о носовых платочках? Что это все рукавом сопли вытираешь? — Меня тошнит, — пожаловался Бендер. — Сейчас вырвет. — Марш в туалет! — завопила жена. Схватила голубое пластиковое ведро с пола. — Возьми ведро. Бендер сунул башку в ведро, и его вывернуло. — Дерьмо святое, — испугалась Лула. — Это же Чумной Дом. Я сматываюсь. И ты его не суй в мою машину, — обратилась она ко мне. — Хочешь притащить его, можешь вызвать такси. Бендер высунул голову из ведра и простер ко мне скованные руки. — Все в порядке. Мне уже лучше. Я готов ехать. — Подожди меня, — позвала я Лулу. — Насчет боженьки ты права. — Сюда добираться черт знает сколько, но оно стоит того, — сказала Лула, слизывая соль с края бокала. — Это же праматерь всех «маргарит». — И лекарство к тому же. Алкоголь убьет все вирусы, что мы подхватили от Бендера. — Точно, твою мать. Я отпила коктейль и огляделась. Бар был заполнен пришедшей после работы толпой. Большинство моего возраста. И большая часть этого большинства выглядела радостней меня. — Моя житуха — отстой, — пожаловалась я Луле. — Ты просто так думаешь, потому что насмотрелась на Бендера, блюющего в ведро. Частично она права. Эта картинка не улучшила мое настроение, уж точно.