— Подумываю сменить работу, — поделилась я с Лулой. — Хочу работать там же, где все эти люди. Они все такие с виду счастливые. — Да потому что пришли вперед нас, и все уже успели хорошо принять на грудь. Или, может, потому что никого из них не преследует маньяк. — Я потеряла еще одни наручники, — сообщила я Луле. — Оставила их на Бендере. Лула откинула голову и разразилась хохотом. — И ты еще хочешь сменить работу, — выдала она. — Да зачем, когда ты так хороша в своей? В одиннадцать часов в доме родителей, да и в большинстве окрестных домов, было темно. В Бурге рано ложатся и рано встают. — Жаль, что так вышло с Бендером, — подъезжая к тротуару, сказала Лула. — Может, стоит сказать Винни, что он умер. Мы скажем, что сделали все возможное, чтобы притащить его, а он окочурился. Бах. И окочурился. — Еще лучше почему бы не вернуться и просто не прикончить его, — предложила я. Открыв дверцу, чтобы выйти, я зацепилась ногой за коврик на полу и вывалилась из машины лицом вниз. Перевернулась на спину и уставилась на звезды. — Все пучком, — успокоила я Лулу. — Может, просто сегодня посплю здесь. Тут в поле зрения возник Рейнджер. Он схватил меня за шкирку и поставил на ноги. — Не очень хорошая идея, Милашка. — Он посмотрел на Лулу и предложил: — Можешь ехать. Взвизгнули шины, и «транс эм» исчез в мгновение ока. — Я не пьяна, — заявила я Рейнджеру. — Я выпила только одну «маргариту». Он все еще сжимал мою куртку, но ослабил хватку. — Я так понимаю, у тебя заячьи проблемы. — Гребаный заяц. — Ты точно пьяна, — усмехнулся Рейнджер. — Я не пьяна. Я на грани счастья. — Головокружения не наблюдалось, но и мир в фокус никак не входил. Я прислонилась к Рейнджеру, чтобы не упасть. — Что ты тут делаешь? Он оставил в покое куртку и обнял меня. — Нужно с тобой поговорить. — Мог бы позвонить. — Я пытался. Твой телефон не работает. — Ах, да. Я и забыла. Он был в машине, а машина взорвалась. — Я тут провел расследование по Дотти, так раскопал несколько имен, которые можно проверить. — Сейчас проверить? — Завтра. Заберу тебя в восемь. — До девяти я даже не смогу умыться. — Ладно, заберу тебя в девять тридцать. — Ты смеешься? Я слышу, как ты смеешься. Моя жизнь — не повод для смеха! — Милашка, твоя жизнь — самый популярный ситком. Приблизительно в полдесятого я выползла за дверь и выпрямилась, щурясь от яркого света. Умудрилась принять душ и полностью оделась, но на этом все и закончилось. Чтобы девушке обрести красоту, маловато полчаса. Особенно когда у девушки похмелье. Волосы я завязала в конский хвост и сунула в карман джинсовой куртки губную помаду. Когда перестанут трястись руки, а глазные яблоки прекратят изображать из себя огненные шарики, я попытаюсь накрасить губы. Рейнджер в сверкающем черном «мерсе» уже ждал у тротуара. По другую сторону двери за мной тут как тут на страже встала Бабуля. — Не отказалась бы посмотреть на него в голом виде, — заметила она. Я забралась на кожаное кремовое сиденье рядом с Рейнджером, закрыла глаза и улыбнулась. Машина пахла божественно, кожей и картошкой-фри. — Благослови тебя Боже, — вслух произнесла я. На приборной доске меня ждали кока и картошка. — Танк и Лестер проверяют кемпинги в Пенсильвании и Нью-Джерси. Обойдут ближайшие, потом двинут дальше. Шарят по машинам и расспрашивают людей, когда возможно. У нас список родственников Эвелин, но с ними шансов мало по моим прикидкам. Эвелин будет беспокоиться, как бы они не настучали Мейбл. То же самое и насчет родственников Дотти. Есть четыре женщины, с которыми Дотти поддерживала дружбу по работе. У меня их имена и адреса. Наверно, начнем с них. — Очень мило, что ты помогаешь мне. На самом деле мы ни на кого не работаем. Просто принимаем меры ради безопасности Энни. — Я делаю это не ради безопасности Энни, а ради твоей безопасности. Нам нужно заткнуть Абруцци. Сейчас он с тобой играет. Когда игра ему надоест, он приступит по-крупному. Если полиция не может связать его с Содером, может, Энни свяжет его с чем-то. С многочисленными убийствами, к примеру, если те рисунки не просто фантазия. — Если привезем Энни, мы сможем обеспечить ей безопасность? — Я смогу защитить ее, пока Абруцци выносят приговор. А вот с твоей безопасностью потрудней. Пока Абруцци будет на свободе, самое разумное — закрыть тебя в Пещере Бэтмена до конца жизни. Хмм. Пещера Бэтмена на всю оставшуюся жизнь. — Ты говорил, в Пещере Бэтмена есть телевизор, верно? Рейнджер бросил на меня косой взгляд: — Лопай свою картошку. Первой в списке значилась Барбара Энн Гуцман. Она жила в типовом доме в Восточном Брансуике, в приятном районе, где жили семьи со средними доходами. Через два дома по улице жила Кэти Шнайдер, которая тоже стояла в списке. Оба дома имели гаражи. Ни в одном гараже не было окон. Рейнджер припарковался перед домом Гуцман. — Обе женщины, должно быть, на работе. — Мы вломимся? — Нет, постучим в дверь в надежде, что дома дети. Мы постучали дважды, но никаких детей не услышали. Я протиснулась за кусты азалии и заглянула в окна. Свет выключен, телевизор не работает, никакой обуви детского размера, разбросанной на полу. Тогда мы прошли два дома и позвонили в дверь к Кэти Шнайдер: откликнулась пожилая женщина. — Я ищу Кэти, — обратилась я к женщине. — Она на работе, — пояснила та. — Я ее мать. Может, я чем могу помочь? Рейнджер протянул женщине пачку фотографий: — Вы кого-нибудь из этих людей видели? — Это Дотти, — узнала женщина. — И ее подруга. Они ночевали у Барбары Энн. Вы знаете Барбару Энн? — Барбару Энн Гуцман? — уточнил Рейнджер. — Да. Только не прошлой ночью. Они были здесь позапрошлой ночью. Целое столпотворение устроили в доме. — А вы знаете, где они сейчас? Она посмотрела на фото и покачала головой: — Нет. Кэти могла бы знать. Я просто их видела, когда гуляла. Каждый вечер совершаю вокруг квартала прогулку ради здоровья, тогда и заметила, как они подъезжали. — Вы запомнили машину? — тут же спросил Рейнджер. — Просто обычная машина. Синяя, кажется. — Она перевела взгляд на меня. — Что-то случилось? — Одна женщина, подруга Дотти, влипла в неприятности, и мы пытаемся помочь ей утрясти дела, — сказала я.