– Погоди, у тебя что, нет протоколов на подобный случай? – Они есть. Но запускаются только в контексте. – Забавно, что без него у тебя к ним нет доступа, – заметил Виктор. – Без него в них нет нужды. Он нас, конечно, не обманул. Это опять был остров Пасхи: миссия, запущенная фанатиками контроля, перепуганными, что мясо со временем все похерит. Ограничение нашей свободы было их священным долгом. Но если взглянуть за пределы всей этой доисторической политики, то суть ясна: финишной черты нет. И если говорить о Шимпе, то мы могли лететь вперед вечно. Возможно, тот разговор должен был меня встревожить. Я не протестовала против пожизненного заключения; мы с семи лет знали, для чего нужны. Но оно было добровольным. Даже радостным. Мы были изгнанниками, так как сами того хотели, сотоварищами в самом захватывающем приключении во Вселенной. Может, в этом и крылся смысл. Меня ткнули носом в очевидность: наше согласие – лишь шутка, у Диаспоры нет выключателя. По идее такая перспектива должна была меня ранить. А я тогда задумалась лишь о том, что, возможно, нас специально создали равнодушными к будущим последствиям. Пока не поняла, что инженерам и не нужно было так сильно заморачиваться. Честь установить Притворщик выпала Дханьяте Вали, она все сделала во время сборки в головной ударной волне где-то между Треугольником и Андромедой. Меня тогда на палубе не было, так что все детали из первых рук я не получила. (Трудно закатить вечеринку по поводу тактической победы, когда у врага глаза прямо на сцене, хотя, может, на Поляне и устроили какой-то праздник. Сомневаюсь, правда, что к тому времени Лиан была в принципе способна чему-то радоваться.) Ирония заключалась в том, что идея принадлежала не нам. Мы ее украли у Шимпа, но даже он использовал стародавние стратегические системы по распределению трафика, которые появились еще на заре компьютерной эпохи. Отпингуй узлы, заставь их пинговать друг друга, запусти волну вопросно-ответной структуры, и так узнаешь, кто у нас быстрее всех вынимает револьвер из кобуры. Победителем становится Призрак Шимпа грядущего, готовый встать и принять бразды правления, когда Призрак Шимпа настоящего уйдет в отставку; когда его текущий узел постареет, поломается или просто окажется слишком далеко от всей движухи. И вот тут на сцену выйдет Призрак Шимпа прошлого. Пару сборок назад Кайден проследилу нашего гипервизора до тяжелой зоны. Ону так его и не прищучилу, Шимп снова перепрыгнул, но после небольшой разведки мы нашли за щитком пустой узел, прямо рядом с второстепенной магистралью. Кайден все передалу Дханьяте; та заменила узел на куклу, которая выглядела вполне убедительно; конечно, если бы Шимп стал задавать ей слишком много вопросов, пока мы вскрывали оригинал, то без проблем не обошлось бы. Первый взлом убедил узел немного подрезать показатели по времени задержки; вроде безобидная ложь, а в результате он стал самым первым парнем в игре, гарантированным приемником. Второй взлом научил его чуть больше доверять человеческим мнениям. Это было даже не так сложно, как ты думаешь. Шимп изначально смонтировали так, чтобы нас слушаться; просто, когда мы отдавали приказ, механизм смотрел, как тот повлияет на всю миссию. По большей части такая проверка оказывалась чистейшей формальностью, миллисекундной задержкой между распоряжением и исполнением. Система посылала нас на хуй, лишь когда вылетали предупреждения. Мы даже не трогали код низшего уровня, просто обошли этот проверочный крюк. После прыжка вставили контрольную сумму, которая совпадала с предыдущей, и вуаля! перед нами порабощенный Хозяин; как только узел заработает, система у нас в кармане. Мне сказали, что все прошло без сучка и задоринки. Теперь осталось лишь найти то место, где окопался Шимп сейчас, и перевернуть там все вверх дном. – Аки Сок. – Глаза у Лиан были печальные и добрые. – Что нам с тобой делать. Мы конечно знали, что делать. Да и вариантов было всего два, и один Лиан уже исключила; она сидела здесь, чтобы спасать жизни. Аки кивала. Покорная. Перепуганная. – Я думала, что смогу… Простите меня… Контрабанда компонентами под надзором недремлющих машинных глаз. Передача критически важной информации. Постоянная возможность предательства. Страх разоблачения. Как оказалось, ко всему этому Аки была не готова. Теперь она стояла на крохотной росчисти, со всех сторон корчился и шуршал черный лес, а у ног Аки зиял открытый гроб. Со временем мы все уйдем, свет погаснет. Репеллентные феромоны, разбрызганные вокруг, распадутся; над всем сомкнутся растения, жадные до крохотного теплого следа, который будет сочиться из гибернакулы Аки за долгие столетия ее работы. Даже если Шимп решит принести в жертву еще одного бота – даже если его марионетки заберутся так далеко, – они ничего не увидят. Аки исчезнет под лианами, во мраке, и будет спать там тысячелетиями, пока мы не свергнем нашего диктатора. К тому же мы просто не могли вернуть ее на активную службу, даже если бы считали, что она сумеет держать рот на замке. Аки попала в списки мертвецов где-то двадцать гигасек назад. Я попыталась ее утешить: – Эй, к тому времени как ты проснешься, мы уже сами будем вести сборки. И она слабо улыбнулась, забралась внутрь, и прошептала: – Вы, суки, лучше выиграйте. А потом крышка захлопнулась. Лиан посмотрела на всех нас, когда жизненные показатели Аки начали падать: на меня, на Эллин, на Дао (который со временем все осознал). – Люди, мы не можем себе этого позволить. Мы не можем позволить себе такие проебы. – Два прокола за тысячу столетий. Не так уж и плохо, – сказала Эллин. – Тут, по крайней мере, все было легко исправить. Не как в случае со Столлером. – Одного человека достаточно, чтобы многих из нас списали, – Лиан покачала головой. – Мне нужно лучше оценивать людей. – Мы – мятежники, – заметил Дао. – А это опасно, Ли, и так будет всегда. Мы не сможем свести риск к нулю, потому он должен быть… контролируемым. И мы всегда должны помнить, что он того стоит. «Подхалим», – подумала я. Хотя Дао был прав. Лиан никогда не разбрасывалась доверием, а план не зависел от больших чисел. Нас сейчас было человек тридцать, и Лиан тщательно отобрала каждого: группа получилась небольшая, тайная и компактная. Все потенциальные утечки сведены к минимуму. А теперь уже два человека из ближнего круга подвели Лиан. Их она проверяла куда тщательнее, чем, например, меня; я-то вынудила заговорщиков раскрыться, в конце концов. Это было почти импульсивное решение. Я смотрела, как показатели Аки выпрямляются на датчиках. Чувствовала взгляд Лиан. Довольно легко было предположить, о чем она думала. Уже два сбоя. Три, если считать Моско. Бэйрд Столлер хотя бы не притворялся, что он на нашей стороне. Аки Сок старалась изо всех сил, но огребла по полной, когда оказалась недостаточно хороша. А вот Эканга Моско повел себя совсем по-другому. Его завербовали, посвятили в святая святых, доверились ему – а потом застукали, когда он копировал спецификации Поляны, загружался секретами, чтобы купить себе билет в царство Шимпа, когда чудесным образом воскреснет из мертвых. Лиан не убила его. И не списала. Трата хорошего гроба, так она сказала. В отдаленном уголке Поляны нашла маленькую расщелину, из которой было невозможно сбежать, там гравитация могла тебе кишки вытащить через внутреннее ухо. Протянула ответвление от ирригационной линии, чтобы по склону постоянно бежал ручеек. Присобачила переносной пищевой процессор к увеличенному аминобаку, все это поставила на самом краю, чтобы протеиновые кирпичи падали в бездну с равными интервалами. И каждые два года просыпалась, наполняла бак. Остаток своей жизни Моско провел в расщелине. Может, его желудок привык к тошноте до того, как мозг превратился в пудинг, до того, как он потерял способность умолять, до того, как превратился в безмозглую скулящую тварь, покрытую язвами и рефлекторно лижущую камни, лишь бы удовлетворить бесконечную жажду. Может, он протянул пару месяцев. Может, прожил десятилетия, пока остальные спали своим бессмертным сном, мумифицировался, рассыпался в пыль, а потом и вовсе исчез где-то между двумя ударами моего сердца. Показательный пример с сильно просроченным сроком годности. По крайней мере так мне рассказывали. Я все это дело проспала: и вербовку, и предательство, и распад. Я нашла ту расщелину – ну или какую-то расщелину – но воду и процессор уже давно убрали, если они вообще там стояли. Кайден вполне моглу морочить мне голову, подговорить парочку своих приятелей подыграть для большей достоверности. Шутка. Предупреждение. Вполне в еу стиле. В манифесте какой-то Эканга Моско нашелся. Специалист по астрофизике. Другое племя, но из порта «Эри» точно отправилась с мясом, у которого было такое имя. По официальным данным он погиб, когда полетела часть экрана вокруг внешнего ядра: выброс смертельной радиации, экстренный продув, чтобы спасти остальной уровень от заражения. Разумеется, я спросила об этом Лиан. Она так смеялась. – А я чертовски хороша, если в такой ситуации сумела подбросить улики ситуации и не превратиться в пепел? Хотя отрицать историю про Моско не стала. Пару раз Шимп пытался наладить разведку. Дождался, когда все заснули, потом выждал еще гигасекунду для верности и только тогда послал в лес очередную марионетку осмотреться. Далеко она не ушла. Поляна имела привычку сбивать боты еще до того, как мы подкрутили лианы у входа на максимальную агрессию. Разведчики Шимпа обычно пролетали пару метров, даже – если им сильно везло – успевали откусить немного ткани на образцы и смыться, но обычно лианы стаскивали их на палубу, а потом накидывались сворой удавов. Обломки одного такого мы нашли рядом с люком: панцирь раздавлен, внутренности набиты высохшими плодами; он больше походил на какую-то шишковатую опухоль, а не на технологический объект. Некоторые сразу забеспокоились, что Шимп решил за нас взяться – или стал что-то подозревать, – но факты говорили иное. Механизм знал, с какими растениями ему предстоит иметь дело. Довольно легко мог собрать сурового бронированного парня с кучей огнеметов, чтобы прорваться хотя бы через первую линию обороны, если считал, что внутри есть что-нибудь интересное. Тот факт, что он довольствовался одноразовыми типовыми дронами, говорил скорее о том, что Шимп просто хотел взять образцы: рутинно подтвердить настолько устоявшуюся теорию, что даже банальный анализ эффективности не оправдывал разработку и сборку новой модели. У Шимпа не было причин думать, что мы лжем. Скорее он просто хотел посмотреть все сам. Он даже не пытался спрятать свои действия: телеметрия по меньшей мере с двух зондов сидела прямо в операционных логах и ждала любого, кто хотел потратить на нее пару мегасек. К тому же Шимп и сам ни разу не поднимал вопрос о Поляне. Потому молчали и мы. У нас появился взаимный секрет, неудобная правда, о которой все знают, но никто не говорит вслух, боясь разрушить семейное торжество. Странно, конечно, но в каком-то смысле Шимп стал соучастником нашего заговора. – Я у входа в Черный котел, – сказала Юкико Канеги. – Предупреждение о ледяном монстре. Этим она говорила следующее: «Шимп где-то в районе склада подфюзеляжной массы». – Ты мельком видишь его в свете фонаря, но он тут же исчезает, – ответила я, имея в виду «Больше нет. Ублюдок свалил». Соцальков на полпути между ядром и поверхностью, экватор по правому борту, вялые пол «же» не давали нам оторваться от пола. На подставке между нами стояла игровая доска: многоуровневое подземелье, два метра в ширину и столько же в высоту, где каждая комната, стена и ловушка с любовью были сфабрикованы вручную. За последние несколько сборок Гаэтано приобрел вкус к ролевым стратегическим играм. И сотворил оду этому древнему способу убить время, физическую игру, созданную по его собственному дизайну. Ты двигал фигурки вручную по лабиринту (уровни раскрывались для удобного доступа, а потом со щелчком закрывались), искал сокровища, избегал ловушек и сражался с монстрами. Кости с пятьюдесятью гранями решали исход вероятностных встреч. Как только ты в ней разбирался, игра становилась совершенно очаровательной. Гаэтано назвал ее «Тередо». Я никогда не спрашивала почему. Если в уме перевернуть нижнюю половину подземелья вверх ногами и представить, что некоторые другие элементы вытянуты «как надо», то сразу находилось определенное топологическое сходство с реальным проектом «Эриофоры». И доска фактически превращалась в карту. Персонаж Юки забрался в Черный котел: то ли подземное ключевое озеро, которое патрулировали слепые, но кровожадные хищники, то ли – если не хватало воображения – в линзу из эластичного кремния, вклеенную в специальное углубление и украшенную крохотными пластиковыми сталагмитами. Фигурка была ее, но следовала она по моим следам.