Микаэль размахнулся и со всего маху врезал перехваченной за ствол аркебузой по камню, щепки так и брызнули. Изувеченное оружие полетело в кусты, туда же отправились и луки. Следом маэстро Салазар выкинул скомканный плащ, но перед тем ссыпал в свой кошель монеты. — Собирайтесь! — скомандовал я, а сам отправился на поиски вылетевшего из-за пояса жезла. Походил по высокой траве, раздвигая ее ногами, заметил волшебную палочку, но испытал не радость, а приступ совершенно иррациональной злости. Захотелось сломать злосчастную деревяшку об колено и выкинуть обломки прочь. Не из-за того, что потерял в самый ответственный момент — вовсе нет! — а из нежелания и дальше зависеть от эдакого костыля. Но пересилил себя конечно же, взял в руки. Сунул волшебную палочку обратно за ремень и начал снимать упряжь с застреленной кобылы, а Микаэль дошел до мертвого аркебузира, ухватил его за ноги и стащил с обочины в траву, кровь на дороге замазал грязью. Наблюдательный человек заподозрит неладное, но хоть на всеобщем обозрении покойник валяться не будет. — Как едем дальше? — спросил маэстро Салазар, возвратясь к нам. — Отдай своего жеребца Марте и Уве, — решил я, — он самый выносливый. Микаэль покривился, но спорить не стал, зато школяр и ведьма устроили целое представление и даже успели поцапаться, пока устраивались на коне. — Будешь распускать руки, скину! — предупредила девчонка, на что уязвленный до глубины души Уве посоветовал дойти до ближайшей лужи и хорошенько рассмотреть свое отражение. Пришлось вмешаться. — Заткнулись оба! — прикрикнул я и напомнил: — За дорогой следите, рано еще расслабляться! 2 С первым обозом мы повстречались примерно через полчаса после того, как вновь тронулись в путь; просто поприветствовали друг друга и поехали каждый в свою сторону. Дорога, как и прежде, тянулась по предгорьям, не забираясь на самые кручи, но места пошли глухие, лишь изредка мы видели поднимавшиеся из-за холмов струйки дыма, да иногда от дороги отходили ответвления, и один раз на далеком склоне удалось заметить громаду замка. Лесная живность осмелела, на глаза попадались то дикие свиньи, то объедавшие нижние ветви деревьев косули, а однажды на обочину вышел здоровенный лось. К великану с развесистыми рогами мы приближаться не рискнули, благо тот почти сразу раздраженно фыркнул и скрылся в зарослях. Вдоль дороги были обустроены расчищенные от кустов стоянки с навесами и сложенными из камней очагами, рядом с одним таким из склона бил ключ. Там мы сделали привал, напились чистейшей ледяной воды и наполнили ею фляги. А уже ближе к полудню стали попадаться вырубки и просеки, замелькали среди деревьев крыши хуторов и заимок. Лес отступил, на смену ему пришли поля, пологие склоны поделили на отдельные пастбища невысокими каменными оградками. На южных сторонах холмов были разбиты виноградники. Триес оказался большим поселением, и это обстоятельство вселило надежду отыскать лошадь взамен застреленной. Но увы, когда мы с Микаэлем оставили Уве и Марту в придорожной харчевне, а сами отправились на конную площадь, то обнаружили, что всей торговлей заправляет единственный барышник, и ему порадовать нас было нечем. Из верховых лошадей в продаже имелась только пара заезженных кляч; маэстро Салазар лишь глянул на них и покачал головой. — Деньги на ветер, — безапелляционно заявил он. — Им прямая дорога на живодерню. Выбор рабочих лошадей оказался шире, а несколько медлительных тяжеловозов даже стоили запрашиваемых за них денег, но под седлом они никогда не ходили. Барышник полюбовался на наши кислые физиономии, огладил бороду и невесть зачем уточнил: — Кобылы есть у сеньоров? Я озадаченно переглянулся с Микаэлем и покачал головой. — Нет, одни жеребцы. — Замечательно! — обрадовался барышник и повел нас за собой мимо стоявших в отдельных загонах волов. — Вот! — с гордостью указал он на длинноухого осла серовато-мышиной масти. — Для гор лучше не сыскать! Проглотить уже рвавшееся с губ ругательство удалось с превеликим трудом. Невероятным усилием воли я заставил себя успокоиться, после спросил: — Издеваешься, любезный? Но маэстро Салазар придержал меня за руку, обошел осла со всех сторон и даже заглянул в рот, оценивая зубы. — Здоровый и сильный! — принялся расхваливать длинноухую животину барышник. — Выносливый, как два жеребца! И ест мало! Не подпускайте его к кобылам, сеньор, и не будете знать проблем! Микаэль посмотрел на меня и с некоторым сомнением, но все же кивнул. Я озадаченно хмыкнул. Осел выглядел высоким, чтобы не только тащить поклажу или катить тележку, но и нести на себе человека. Да и слова о выносливости точно не были пустым трепом. — Ты еще пони предложи, — тем не менее проворчал я, но барышник сразу раскусил невеликую хитрость и рассмеялся. — Зачем вам пони, сеньор? На этого красавца и седло можно надеть! А лучших предложений в округе вам не сыскать. Не нужны в наших краях верховые лошади, а кому нужны — ни за какие деньги их не продадут. Дядька был кругом прав, и я с хмурым видом спросил: — Сколько хочешь за этого уродца? Барышник скромничать не стал и объявил: — Сто талеров! — Ты не рехнулся?! — воскликнул я с отнюдь не наигранным возмущением. — Видят небеса, это же грабеж средь бела дня! За такое клеймить надо и на рудники отправлять! — Сеньор, ваши слова ранят меня прямо в сердце! Это прекрасное животное стоит каждого запрошенного за него талера! — Где?! — возопил маэстро Салазар. — Где ты видишь чистокровного жеребца чезийской породы?! Пустое! На пару нам удалось сбить цену до семи с половиной дюжин талеров и только. Да еще барышник обязался бесплатно проверить подковы у наших коней, но особо подсластить сделку эта уступка не могла. У меня сердце кровью обливалось выкладывать целую кучу золота за какого-то осла! А именно золотом я и рассчитался. Провел в уме несложные вычисления, развязал один из кошелей, полученных Микаэлем за жемчуг, и отсчитал барышнику пятьдесят два дуката. Дядька придирчиво осматривал и взвешивал каждую монетку, но все они были новенькими, придраться оказалось не к чему. Мне даже вручили на сдачу два серебряных гроша. — С вами приятно иметь дело, сеньор! — улыбнулся барышник, заперев деньги в железный ящик. — Приводите лошадей, покажу их кузнецу! Мы не стали пока что забирать осла и отправились в харчевню, пообещав вскоре вернуться. Стоило только отойти от конной площади, и воздух сразу посвежел, перестало вонять навозом, стихло жужжание мух и слепней. — Как тебе приобретение? — поинтересовался Микаэль. — Издеваешься? — злобно оскалился я. — Отнюдь! — примирительно улыбнулся маэстро Салазар. — Ты будешь чудесно на нем смотреться! — Я?! — Именно, Филипп! — подтвердил бретер и немедленно вознамерился выдать один из своих дурацких стишков: — Ослы себе подобных ценят, ослам ослы милей всего… — Еще одно слово, Мик, и на ушастом будешь кататься сам! — перебил я подручного. — А я заберу твоего жеребца. Как ты его кличешь? Крабом? Норовистый конь, когда злился, начинал идти боком, за это и получил свое прозвище, но маэстро Салазар сумел найти с ним общий язык и менять на осла желанием не горел. Продолжать свои вирши он не стал, лишь фыркнул: — Не подумай, будто я испугался, Филипп, просто у тебя лошади долго не живут. Уж на что Болт был мощной зверюгой, все едино ты его угробил! Я только рукой махнул и продолжать перепалку не стал. В харчевне мы наскоро пообедали и вернулись с лошадьми к барышнику, тот поручил мастеру проверить подковы, и оказалось, что одна из них могла отлететь в любой момент. — С паршивой овцы шерсти клок, — негромко проворчал я, когда кузнец принялся за работу, и поручил Уве седлать осла, а сам отошел к барышнику и поинтересовался, не посоветует ли он проводника до Уллимонтиса. Тот глянул на меня с некоторым даже сожалением. — Не нужно вам туда, сеньор. Проклятое место. Дурное. — И все же? Барышник покачал головой: — Нет, не подскажу. И не советую по кабакам спрашивать. Если кто и вызовется, то с деньгами с полдороги сбежит или в засаду заведет. Три лошади и осел — настоящее богатство. А еще оружие, одежда, деньги. Нет, не советую. — А что посоветуешь? — уточнил я. — Не берите никого в провожатые, отправляйтесь сами, — последовал неожиданный ответ. — Дорога не заросла, по ней гоняют на выпас отары овец, не заблудитесь. Заночуете либо на хуторе у Сонного ключа, либо в монастыре Святого Вилберта. Дальше нормального жилья долго не будет, до Кан-Триге доберетесь только к середине следующего дня, так что запаситесь провиантом. И не распространяйтесь, куда едете, ни к чему это. — Что за Кан-Триге? — Небольшой замок. Столкуетесь о цене с хозяином, он доведет до Уллимонтиса. Я поблагодарил барышника и указал Марте на осла. Та восприняла смену скакуна как должное, скандалить не стала и лишь поинтересовалась кличкой животного. — Осел, — немедленно высказался маэстро Салазар. — Этого осла зовут Осел. Ведьма выразительно глянула на бретера и взобралась в седло, мы все с интересом уставились на нее, но серый даже ухом не повел. — Одной проблемой меньше, — с облегчением усмехнулся я, и мы отправились пополнять припасы. После деревни старая дорога поворачивала на юг и сразу делалась уже, с обочин там ее теснили кусты и высокая трава. При этом нельзя было сказать, что по ней не ездили вовсе: помимо овечьего помета и коровьих лепешек на глаза попадались и отметины лошадиных подков, и следы тележных колес. Как-то незаметно на смену дубам, букам и каштанам пришли высоченные мачты сосен и темные ельники, а некоторое время спустя позади остались и они, склоны затянул кустарник. Дорога уверенно шла вверх, силуэты остроконечных вершин приближались, холодно блестели венчавшие их ледники. Холмы становились все круче, тут и там на их склонах виднелись проплешины желто-коричневого камня, влажного от утренней росы. Местами настоящими водопадами срывались с уступов ручьи. Ослик Марты чувствовал себя вполне уверенно, от лошадей не отставал и проблем нам не создавал. Несколько раз мы обгоняли нагруженные товарами повозки, ехавшие в горы, навстречу шли возы с углем и строевым лесом. Дважды на глаза попадались оседлавшие возвышенности замки, к их не слишком-то внушительным стенам жались небольшие селения, а раз в ложбинке повстречалась шахта и выстроенный вокруг нее лагерь горняков. Затем начались луга, там бродили отары овец и куда реже, обычно в небольших долинах с высокой сочной травой, паслись коровы. К небу потянулись дымки костров, закружили над головами хищные птицы. Пастухи обыкновенно провожали нас хмурыми взглядами, а их кудлатые псы злобно лаяли вслед, но и те и другие тут же теряли всяческий интерес, стоило только немного отъехать. До монастыря Святого Вилберта мы в тот день не добрались. Устали, да и темнело в горах чрезвычайно быстро, поэтому остановились на ночевку в крошечном селении у Сонного ключа. Местные обитатели почти не говорили на североимперском, но отнеслись к нам весьма дружелюбно и даже зажарили по такому случаю ягненка. Правда, и деньги за постой и ужин стребовали немалые. Ночевать нас отправили в приземистый гостевой дом со сложенными из подогнанных друг к другу камней стенами, деревянным перекрытием и пологой засыпной кровлей, поросшей травой. На полу валялась солома, очаг немилосердно дымил, а через небольшие оконца задувал стылый ветер, но все лучше, чем под открытым небом спать. Мы с Микаэлем распределили ночные вахты и до самого утра сменяли друг друга на посту. Опасались не столько нападения, сколько попыток увести загнанных в соседнее строение лошадей, поэтому сидели в дверях и напряженно вслушивались в шорохи и крики обитавших в горах животных. Утром позавтракали лепешками с козьим сыром и каштановым медом, затем, позевывая, отправились в путь. Примерно через час оставили в стороне монастырские строения с аккуратными огородиками, и очень скоро на смену зеленым лугам пришли голые серые склоны с редкими зарослями кустарника, карликовыми соснами и пятнами мха. Несколько раз мы натыкались на стоянки старателей и развалины каких-то построек, затем навстречу проехала повозка с двумя монахинями. Вероятно, в округе был еще и женский монастырь. К полудню заметно похолодало, я даже вытащил из седельной сумки куртку и перчатки, а вместо шляпы, которую так и рвал стылый ветер, водрузил на голову капюшон плаща. Остальные тоже утеплились как смогли. Но в целом — ехали и ехали, на одном из привалов Микаэль даже задался вопросом, так ли необходим нам проводник. — Дорога же — вот она! Не заблудимся!