— Нет, я спрашивала. Вообще ты права, о себе он говорил довольно неохотно и ничего толком не сказал. Единственное — он учился здесь, и с тех пор в городе остались друзья. — Учился? Без подробностей? Я молча покачала головой, и Леська недовольно резюмировала: — Даже если не соврал, нам это ничего не дает. Он мог учиться в университете, а мог с тем же успехом посещать двухнедельные курсы профессиональных операторов машинного доения. — На доярку он не похож, — вступилась я за Максима. — И вообще, он не похож на человека, связанного с сельским хозяйством. Чувствуется хорошее образование и привычная интеллигентность. Знаешь, из тех, про кого сказано, что у него за спиной три высших образования — у деда, у отца и у него самого. — А на кого похож? — встрепенулась Леська. — Если примерять ему профессии, какая бы подошла? Агронома, ветеринара и заведующего сельским клубом вычеркиваем, это я поняла. — И даже председателя колхоза. Разве что директор какого-нибудь не слишком крупного агрохолдинга… — Почему не слишком крупного? — Потому что серьезные бизнесмены сами по незнакомым девушкам не бегают и братьями покойных соседей не притворяются. На них достаточно народу работает. — Логично. То есть если бизнесмен или чиновник, то среднего уровня. А что еще? Медик? Инженер? Юрист? — Медик вряд ли, у докторов взгляд другой. Инженер… не знаю. Мне он технарем не показался. Юрист… тоже не знаю. В принципе, он немного похож на Перри Мейсона, как я его себе представляю. В смысле не лицом похож, а манерами. Но мне все-таки кажется, что ты зря на него думаешь. Ты же знаешь, я всяких бандитов до судорог боюсь. А рядом с Максимом… не знаю, как объяснить, но мне с ним спокойно было. Меня Ярцев и Денис ругали, почему документы не спросила, а я просто чувствовала, что он хороший человек и никакого вреда мне не причинит. Леська покивала. — Понятно. Немотивированное доверие к человеку, которого видишь впервые в жизни. В учебнике криминалистики такие случаи описаны. Может, ты и права, может, он и не душегуб, а всего лишь аферист. * * * Насколько легко, певчим жаворонком, я вскакиваю обычно, настолько же тяжело я поднималась на следующий день. Собственно, при моем образе жизни и работы вставать каждый день в половине восьмого никакой необходимости нет. И будильник я ставлю просто «для дисциплины», потому что знаю себя и свой ленивый организм. Да, я легко встаю утром, но точно так же легко и с очень даже большим удовольствием могу проваляться в постели, сладко подремывая, часов до одиннадцати. А при таком позднем подъеме когда, спрашивается, работу работать? Конечно, можно засидеться допоздна, вечером-то как раз спать совсем не хочется, но опять-таки я знаю свой организм. Ночные бдения отражаются на нем самым отрицательным образом. Есть печальный опыт. Пару лет назад, когда только ушла в «свободный полет», я попробовала установить себе такой, очень комфортный режим дня: утром спала сколько хотела, а потом, работая, уходила в глубокую ночь. Через месяц знакомые начали интересоваться при встрече, что за проблемы так резко ухудшили мой внешний вид, а мама забила тревогу и потребовала, чтобы я прошла немедленное и полное медицинское обследование. Матушка моя считает Интернет самым лучшим справочником и верит Гуглу больше, чем родной дочери. Забив в поисковую строку «признаки заболевания — нездоровая бледность, припухлость лица, отеки, мешки под глазами», она получила в ответ полдюжины разнообразных заболеваний: от вполне всем понятных пониженного и повышенного давления до загадочной брюшной водянки. Тратить время на совершенно ненужные мне обследования я решительно отказалась, о чем скоро пожалела. Мое нежелание ходить по врачам было воспринято как послание четкое и недвусмысленное: обследоваться нет смысла, потому что я это уже сделала втайне от родных и знаю о некоем страшном неизлечимом заболевании. Мама приходила ко мне каждый день, садилась в уголок и тихо плакала, не сводя глаз с любимой дочери, которой осталось жить месяц-два, не больше. С самой болезнью мама не определилась, надеялась только, что это не СПИД. В общем, я довольно быстро вернулась к нормальному, здоровому режиму и еще быстрее восстановила нормальный и даже цветущий вид. Мама, проявив на этот раз чудеса тактичности, как правило, не особо ей свойственной, не спрашивала, что за чудесные лекарства возродили меня, но сходила в церковь и поставила свечу за мое исцеление и свечу за здравие. С тех пор будильник на моем телефоне навсегда поставлен на семь тридцать. Но вчера мы с Леськой засиделись допоздна, выпили несколько литров чаю, несколько раз поссорились, столько же раз помирились — в общем, провели вечер с пользой. А потом я снова села за перевод, заканчивать разборки с этим чертовым пенобетоном… Завтракать не хотелось, работать тоже, поэтому, выпив чашку кофе и послонявшись немного по квартире, я решила довести до конца то, что не смогла сделать вчера: немного проветриться. Погода хорошая, как раз для того, чтобы пройтись по улице, заглянуть в магазины… я уже говорила, что шопинг, даже самый незатейливый, поднимает мне настроение и повышает работоспособность? Особо интересных магазинов рядом с моим домом нет, зато всего в двух кварталах расположился настоящий большой супермаркет, в котором можно, если не торопишься, часами гулять, полки разглядывать. Я и погуляла. Поскольку пришла я без определенной цели и без списка (что бесконечно возмутило бы мою матушку, если бы я вдруг, в помутнении рассудка, решила ей об этом рассказать), то ничего особенного я и не купила. Так, набрала того-сего по мелочи и уже направилась к кассе, когда вспомнила, что новый сосед выпил все молоко, и прихватила пару пакетов. Подумала и добавила еще один. Вышла из магазина, посмотрела на небо, на солнце, на объемную сумку в своих руках, снова на небо… Сумка не такая уж тяжелая, а погода — чудо как хороша! Погулять, что ли, еще немного? Совсем рядом парк, можно походить по дорожкам, посидеть на лавочке, проветрить голову… Я неторопливо двинулась в сторону гостеприимно распахнутых ворот парка. Казалось бы, ясный день, не слишком людная улица, машин не видно, так что воздух чистый и свежий — что еще человеку надо? Можно идти прогулочным шагом, не думая ни о чем плохом, выбросив из головы разгромленные квартиры, мертвых соседей, живых полицейских… До парка оставалось совсем немного, только через дорогу перейти. Я уже подошла к краю тротуара, когда мне на плечи легли широкие мужские ладони. — Привет, красавица! Все-таки последние события подрасшатали мои нервы… да и, согласитесь, неприятно, когда тебя вот так, неожиданно, хватают сзади! Я испуганно дернулась, одновременно пытаясь развернуться и посмотреть, что за нахальный тип меня лапает. Сумка, хоть и не тяжелая, равновесия во время этого вынужденного пируэта мне не добавила, и вполне естественно, что я покачнулась, нелепо запуталась в ногах и начала падать. Впрочем, я даже испугаться не успела — неизвестный нахал поддержал меня… точнее, не просто поддержал, а поймал в объятия и крепко прижал к себе. Я отчаянно затрепыхалась, пытаясь вырываться: — Пусти! Мужчина, который прижимал меня к себе, засмеялся. — И это вместо спасибо! Я ведь тебя в некотором роде спас от жестокого падения. — Руки при себе держи… — Я выкрутилась из объятий, отступила на шаг назад и подняла голову: — Это ты?! — Я. Ты рада? — Ты… Ты… Ты… Теперь я сопровождала каждое слово сильным ударом кулака в широкую, обтянутую синей футболкой грудь. Причем лупила не скупясь, не скромничая, от души. Максим, или как его там… в общем, рыжий, несколько ударов стерпел, потом легко перехватил мою правую руку: — Ты что, Полина? Больно же! — Сейчас еще больнее будет, — заверила я, опуская сумку на асфальт и принимаясь за дело левой рукой. Вообще-то я правша, и левая у меня заметно слабее, так что насчет «еще больнее» я явно погорячилась. Ничего, нехватку силы я успешно заменяла энтузиазмом. Успела врезать пару раз, прежде чем и левая рука оказалась в тисках, а рыжий очень обидно засмеялся: — Да угомонись ты, ненормальная! — Ага, щас! Отпусти, говорю, а то… — А то что? Я не ответила. Решила, что тратить слова не имеет смысла, пора переходить к действиям. Я, конечно, не специалист по рукопашному бою, но в Леськиной газетке для корреспондентов организовали курсы самообороны, которая подруга посещает с невиданной для нее добросовестностью. Она и меня паре приемчиков научила, на всякий случай. Прекрасно, вот случай представился! Как Леська говорила? Громко крикнуть на выдохе, перенести вес тела на руки, прокрутить запястья в сторону больших пальцев удерживающего и тут же, не задерживаясь, слегка отклониться назад, ударить носком туфельки по голени, и тут же впечатать каблук в стопу (эх, зря я сегодня обула кроссовки — и носок мягкий, и каблука совсем нет), сцепить пальцы освободившихся рук, предплечьями врезать нападающему по шее… Леська мне все это очень хорошо объяснила, показала, и мы даже немного все эти движения потренировали. И договорились, что каждый день будем делать комплекс упражнений, который ей на этих же курсах дали. Не знаю, Леська, может, и делала, я не спрашивала. А меня хватило всего на пару дней. Потом я куда-то торопилась, потом было много работы, потом праздники, потом я просто забыла… А ведь если бы я выполнила это обещание и тренировалась бы, хоть минут по двадцать в день, возможно, я не выглядела бы сейчас столь жалко. Из всего задуманного мне удался только громкий крик на выдохе. Заорала я качественно, рыжий даже вздрогнул и немного ослабил хватку. А вот все дальнейшие действия… Освободить руки мне почему-то не удалось, хотя я и наваливалась, и прокручивала в сторону большого пальца. Я действовала, как учили, и то, что рыжий не потрудился меня отпустить, несомненно, подтверждало его преступные наклонности и скверный характер… согласитесь, раз я все сделала правильно, он, как порядочный человек, просто обязан был разжать пальцы! Потом все тоже пошло не по плану. Вместо того чтобы отклониться и поработать ногами, я оторвалась от земли и этими самыми ногами бестолково засучила в воздухе. Собственно, этим все мое сопротивление и ограничилось. — Полина, может, хватит дергаться? — Этот тип держал меня в воздухе и еще имел наглость дружелюбно улыбаться. — Я не хочу тебя уронить. — Так поставь меня! — Я дрыгнула ногами и, разумеется, опять не попала. — Не могу. Ты дерешься. Я попыталась дернуться еще раз-другой и обвисла печальной тряпочкой. — Ладно. Больше не буду. Отпускай. Он стиснул меня еще сильнее и приподнял повыше, так что мои глаза оказались вровень с его нахальными серыми гляделками. — Точно не будешь? Ты сегодня какая-то нервная. — Да отпускай уже. Сказала же, не буду больше драться. Поговорим. В следующую секунду подошвы моих кроссовок коснулись асфальта, руки освободились, а рыжий гад весело осведомился: — Может, начнем нашу встречу сначала? Добрый день, Полина, очень рад тебя видеть. — А я вот тебя совсем не рада, — искренне ответила я. — Почему? — Похоже, он удивился и немного смутился. — За что такая немилость? — Потому что я не желаю общаться со всякими жуликами! — Жуликами? — Теперь смущение ушло, осталось только удивление. — Именно. С жуликами. С обманщиками и аферистами. — Я выразительно, чтобы он не сомневался, о ком идет речь, ткнула ему в грудь указательным пальцем. — Как тебя зовут? Рыжий выглядел странно, словно и в самом деле не понимал, что я имею в виду. — Мы ведь уже знакомились. Максим я. — Ага, помню. А еще ты брат покойного Андрея Селезнева. — Брат, — кивнул он. — Покойного Андрея Селезнева. — Который вчера приехал из райцентра, потому что из полиции сообщили о смерти брата. Удивления на конопатой физиономии поубавилось, а глаза слегка сощурились. — Ну приехал. Потому что сообщили. Полина, ты что-то хочешь мне сказать? Так скажи нормально. — Я? Тебе? Я тебе ничего не хочу говорить. Я хочу, чтобы ты мне объяснил, почему Денис Селезнев, брат покойного Андрея, который приехал из райцентра, потому что ему сообщили из полиции, понятия не имеет ни о каком брате Максиме, да еще такого оригинального окраса! — Черт. — Рыжий нахмурился. — Денис приехал? Но как же тогда… странно… Полина, нам надо поговорить. Он положил было руку мне на плечо, но я слегка взвизгнула и отпрыгнула в сторону. — Не трогай меня! Аферист! Я тебя боюсь!