Оно оказалось слишком тугим, но Сантьяго не остановился, пока не натянул его мне на палец до сустава. – Вот так, – он выпустил меня. Я тут же отдернула руку и посмотрела на нее. На кольце сиял большой каплевидный темный камень, удерживаемый какими-то скелетоподобными пальцами. Словно костями. Я бросила взгляд на Сантьяго, а потом попыталась стянуть кольцо. – Бесполезно, – прокомментировал он, наблюдая за мной. Однако я все равно продолжила попытки. Я не хотела его. Вообще ничего из этого. Когда Сантьяго поднялся, я могла поклясться, что снова увидела ту самую улыбку. Улыбку мертвеца. Кровь, видимо, отлила от головы, зрение затуманилось, а комната стала вращаться. – Отныне ты принадлежишь мне, Айви Морено. К лучшему это или худшему. Пока смерть не разлучит нас. Айви Я проснулась ничуть не отдохнувшей. Посмотрела на полоску света, лившегося из окна, и поняла, что голова трещала. Запаниковав, я поспешила проверить время. Я не хотела пропустить отъезд Эванжелины в школу. Сейчас половина восьмого. Пятница. Значит, она должна была садиться в автобус в восемь. Отбросив одеяло, я торопливо вылезла из постели, но тут же остановилась и опустила взгляд на свою руку, моментально заметив там посторонний предмет. А потом вернулись воспоминания. Это был не сон. Неужели я действительно могла на это надеяться? Я снова села на кровать, сердце бешено заколотилось, а глаза были прикованы к кольцу. С огромным каплевидным камнем. Похоже на бриллиант «соль и перец» [1], насколько я могла судить. А удерживали камень пальцы скелета. Я принялась разглядывать внимательнее. Невероятно сложная и детальная работа. Я снова попыталась стянуть его, поворачивая при этом ладонь, но ничего не вышло. На ободе было что-то написано. Очевидно, не по-английски: Aeternum. [2] Ночью в мою комнату приходил Сантьяго де ла Роса. Он явился отдать мне свое кольцо. Нет, не отдать. Надеть на палец. Я помнила, как он выглядел. Что надел тот плащ и закрыл лицо капюшоном. Напугал меня до полусмерти. Но, может, в этом был смысл. Я снова взглянула на часы и поняла, что нужно торопиться. Поднявшись, я пошла в ванную. Разум разрывался от мыслей о ночном визитере, отце и планах Абеля на меня. У папы уже давно начались проблемы со здоровьем. Он не заботился о себе должным образом и злоупотреблял отнюдь не полезными вещами. Я помнила, как врач не раз говорил ему следить за своей диетой, прописывая препараты от холестерина и высокого давления. Уехав в колледж, я его почти не видела, но он говорил, что стал более строго придерживаться диеты и вести себя активнее. Более строго, но так, чтобы еще можно было наслаждаться жизнью, как он говорил. Я бы усмехнулась, но сейчас слишком за него переживала. Ему только немного за пятьдесят. Слишком молод, чтобы умирать. Я провела с ним так мало времени. А Эванжелина и того меньше в свои тринадцать. Я могла лишь надеяться, что все не так плохо, как утверждал Абель. И утешать себя мыслью, что узнаю больше, как только поговорю с врачами. Включив воду, я сняла пижаму и нижнее белье, а потом потянулась за шампунем. Когда бросила взгляд через плечо, посмотрев на себя в зеркало, то заметила синяк на шее. Отпечатки пальцев Абеля. По крайней мере, они не слишком темные, потому мне удастся их скрыть. Хотя, может, мне и не стоило бы. А вот со скулой дела обстояли хуже, она опухла и посинела. Окинув взглядом живот и бедра, я нашла и там синяки на разных стадиях. Больно не было. Я уже привыкла к синякам на теле и пыталась обратить все с шутку, когда натыкалась на разные предметы. Я сказала Абелю, что мое расстройство усиливается под воздействием стресса, и не шутила. Я понятия не имела, как пережить свадьбу с незнакомцем. Однако я выкинула эту мысль из головы и шагнула в душ. Я поспешно вылила шампунь на голову и стала втирать его, чтобы привести в порядок густую массу темных волос, а затем растерла по телу остатки геля для душа. Покинув ванную, я надела джинсы, решив выбрать нечто универсальное, но это наверняка разозлит маму и Абеля. Первую – поскольку ей самой нравилось соблюдать этикет. Брату же это встанет поперек горла, ведь он просил меня надеть платье. Я заколола волосы, убедившись, чтобы прядь свисала на правый глаз, а затем вышла в коридор и пошла в комнату сестры. И впервые за эти два дня искренне улыбнулась, услышав визг Эванжелины, когда я постучала к ней и распахнула дверь. – Айви! – она практически прыгнула в мои объятия, и я крепко ее обняла. Моя улыбка стала еще шире. – Эва! Я так скучала по тебе, – до этого момента я даже не сознавала насколько сильно. – Я тоже. Господи, я тоже. Я услышала ее всхлип, а когда отстранилась, заметила, что сестра плакала. Нежная кожа вокруг глаз припухла. – Я хотела тебе позвонить, но мне не позволили. Мама забрала телефон, – начала Эванжелина, ее улыбка тут же сменилась хмурым выражением, а из глаз полились слезы. – Я хотела рассказать тебе про папу. – Ш-ш, – я снова притянула ее к себе и обняла. – Все хорошо. Ты не виновата. А я теперь здесь, – мне хотелось как-то ее успокоить, но я не знала, как мое присутствие могло ей помочь.