Наша ночная кавалерия — Калидия верхом на Багхе — канула в ночь. Мы с Алькой сидим в центре управления — она в кресле, вглядываясь в зеленоватое изображение с ночных камер, я — рядом, на принесённом из гостиной стульчике. В четыре глаза наблюдаем за подходами, готовые разбудить ровно дышащую во сне Берану. Анахита не просто принесла ей матрас, она организовала целое спальное место — с вышитыми подушками и одеялами в местном цветастом стиле. Надеюсь, пока рабочая часть мозга киберженщины во сне дефрагментируется, или что там положено делать фоновым процессам, сама она спит спокойно и беззаботно. Заслужила. Привычная к тусклому освещению Нагма села, поджав ноги, прямо на пол и рисует её спящую. — Подушку подложи, — сказал я. — Попу застудишь. А лучше спать иди. Дело уже к полуночи. — Боюсь в комнате, — вздохнула девочка. — Посижу с вами, можно? — Сиди, конечно. Но подушку возьми. Нагма взяла подушку и устроилась на ней. Если бы я так ноги завернул, то назад бы уже не вывернул. Пришлось бы в сидячем гробу хоронить. А ей хоть бы что. Хорошо быть молодой. — Без тебя не то, дедушка Док, — вздохнула девочка, протягивая мне блокнот. Я посмотрел на тщательно вырисованный карандашами набросок. — Да ладно, неплохо вышло. Очень похоже. — Вот именно, — вздохнула она. — Очень похоже. Но это то, что есть, а не то, что я вижу. Аллах не смотрит моими глазами, когда я рисую одна. — Может, он спать пошёл? Устал, как твои бедные глазки. — Аллах не может устать, — Нагма передвинула подушку поближе к моему стулу и положила растрёпанную головёнку мне на колени. — Он же Аллах. Я пригладил ей тонкие мягкие волосы, она в ответ прижалась щекой и обняла мои ноги. В тот момент мне вдруг стало тепло и хорошо внутри. Сенильная сентиментальность, надо полагать. Нагма уснула головой на моих коленях, да так крепко, что не проснулась, когда я переложил её под бок к Беране. Обняла во сне тёплую киберженщину и засопела дальше. А по зеленоватому экрану тёмной тенью метнулась Калидия на Багхе — вернулась наша верховая ДРГ. — Никого нет, — с глубоким разочарованием в голосе доложила она. — Даже наблюдателей не оставили! Деточке не дали пустить кровушки, деточка переживает. Зря сходила, в общем. — Кыштак превратили в крепость, — продолжила она. — Куча часовых, какие-то электронные штуки, новые стены. Видимо местных заставили строить — их согнали всех в один большой двор, оставили под открытым небом, а дома все заняты военными. Я решила не лезть, слишком опасно. — Правильно сделала! — горячо согласилась обнимающая её Алька. Неужели у нашей кавалерист-девицы внезапно включился мозг? — Мне кажется, они чего-то ждут, — сказала Калидия убеждённо. Я мысленно с ней согласился. Нас прощупали, проверили на «слабо», убедились, что с наскока не взять, понесли небольшие, но чувствительные для группы потери. Думаю, теперь будут ждать подхода основных сил. В конце концов, ни владетелей, ни их гвардии мы пока так и не видели. Так, пара киберов — говорить не о чем. А ведь они где-то есть! Но мы не знаем, где, и чем заняты. И это меня очень сильно беспокоит. * * * До утра так ничего и не случилось. Алька, устав, ушла с Калидией в их комнату — снова общую. Надеюсь, они там всё же немного поспят, а не только помирятся. Сам я досидел, зевая, как гиппопотам, до восхода, полюбовался на багрово-алые облака и уступил пост. Берана проснулась, сходила в ванную, позавтракала и уселась в нагретое мной кресло, а я, не найдя в себе сил на все эти хлопоты, завалился на её матрас и вырубился под уютное сопение Нагмы. Проснулся от пинка и вопля. — Нет! Не стреляй! Скажи ей, пусть не стреляет! — Какого хрена! — подскочил я, остро жалея, что спал не в бронежилете. — У меня только что ребра зажили! — Скажи ей! Она меня не слушает! Нельзя стрелять! — Калидия беснуется перед креслом, в котором сидит Берана. — Стоп, что бы вы там ни делали, — быстро сказал я. — А теперь объясни, что за истерика. — Она чуть не расстреляла владетелей! — Ну и что? — не понял я. — Чёрта нам в них? — Он вызывает меня! — девушка возмущённо ткнула пальцем в виртуальную стену-экран. На дороге, ведущей к замку, стоит фигура в оболочке. Мужская, это всё, что можно про неё сказать. С мечом, поднятым вверх и влево, как будто в пионерском салюте. На владетеля навелись поднявшиеся из люков турели, но выстрелить не успели, Берана меня послушалась. — И по какой-такой причине мы не можем разнести его в фарш? — спросил я недовольно, примерно понимая, что услышу в ответ. Угадал. — Это вызов владетелю! Никто не смеет ответить на него, кроме владетеля! Я не стал спрашивать: «Ну и что?» ― потому что ответ очевиден. Что-то вроде покрытия себя несмываемым позором во веки веков. Возможно, даже в три слоя с грунтовкой. Объяснять, что это не Олимпийские игры, бесполезно хотя бы потому, что Калидия о них понятия не имеет. Да хоть бы и имела — когда её накрывает вот этим владетельским безумием, то башню клинит намертво. Не дай Ктулху, кто-то подумает, что она недостаточно владельская владетельница! — И что, вы теперь непременно должны потыкать друг в друга саблями? — спросил я мрачно. — Это не обязательно дуэль, — отмахнулась она. — Возможно, просто переговоры. Но я здесь единственный владетель, значит, выйти к нему должна я! — Одна? — Конечно, одна! — Альке это не понравится… — скривился я, ощупывая ребра. — Чёрт, опять синяк будет… — Простите, я случайно. И я вас очень прошу, Док, объясните Алиане, что я иначе не могу! — А сама что? Язык не повернётся? — Боюсь. Она начнёт меня удерживать, я могу не сдержаться и наговорить такого, о чём потом пожалею. А мы только что помирились! Ну пожалуйста, она вас слушает! — Ого, — удивился я, — ты меня просишь? Не приказываешь, не велишь, не исходишь на говно? — Я много думала, Док. И прошу у вас прощения. Видно было, что ей тяжело это далось. Хватит этого раскаяния на… Да ни на сколько не хватит. И чёрт с ней, поболтать с этим придурком нужно. А если всё пойдёт плохо, разрешу Беране его пристрелить. Извинюсь потом, скажу, что случайно вышло, ах как жаль. — Уговорила, иди общайся. Но учти, если тебя зарежут, я смогу максимум нарисовать портрет на могилку. Старость — не радость, ещё десяти лет в уплату за твою жизнь нет. — Я понимаю. Спасибо, — и умчалась по лестнице. Одеваться, надо полагать. Алиана прибежала, когда Калидия уже идёт по дороге к владетелю. Тот, кстати, так и простоял с мечом в салюте всё это время. Надеюсь, у него рука затекла, и это поможет нашей самке самурая, если дело дойдёт до рукопашной. — Зачем вы её отпустили! — девушка вцепилась в меня и начала трясти, так, словно ожидает, что с меня яблоки посыплются. Но из меня давно уже сыплется только песок. В фигуральном, разумеется, смысле. — Прекрати, — сказал я, — мои бедные рёбра! — Простите! Но как вы могли… — Во-первых, — оборвал я её, — Калидия мне не подчиняется. Во-вторых, надо же узнать, зачем он припёрся. — А если он её убьёт? — завопила Алька. — Значит, не повезло, — пожал я плечами. — Дело военное. Но это вряд ли. Кали та ещё дура пафосная, но он-то вряд ли. Наверняка понимает, что, если зарежет девочку, то никакого резона оставлять его в живых не будет. Нам на аристократические распальцовки срать вприсядку, врежем с пулемётов — и полетят клочки по закоулочкам. Так что угомонись уже, не мешай кино смотреть. Калидия между тем подошла к гостю и симметрично отсалютовала мечом. Теперь держит его в том же салюте. — Берана, мы можем их слышать? Тишина. Видимо, нет. Зря, я бы какие-нибудь микрофоны предусмотрел. Значит, будем немое кино смотреть. Две фигуры в оболочках, одна с сиськами, другая без, синхронно вскинули мечи верх. Я уже было напрягся, но они так же одновременно убрали их за спины. Надо полагать, драки не будет. Поговорить, значит, пришёл. — Берана, по сторонам поглядывай. Вдруг он внимание отвлекает, а к нам какие-нибудь ниндзи крадутся… Женщина ничего не ответила, да я и не жду. Она и сама, небось, знает, что делать. Точнее, программа в ней. Немое кино оказалось неинтересным — две чёрных фигуры постояли друг напротив друга минут пятнадцать, потом отсалютовали друг другу мечами, заставив Альку дёрнуться и вцепиться мне в локоть, и разошлись. — Что ему было надо? — спросил я, когда Калидия вышагнула из оболочки, оставшись перед нами в естественной наготе. Алька подала ей халат, в который девушка, к моему секундному сожалению, завернулась. Да, я старый, но это не значит, что мне не хочется смотреть на красивое.