Помощницы нотариуса, направившиеся было к двери, остановились, переглянулись и отошли к стене. Молодой человек мгновенно свернул на лестничную площадку и исчез. Акламин с оперативником поднимался по лестничному маршу, когда киллер чуть было не сшиб их. Оперативник чертыхнулся: — Носятся как угорелые! Да хоть бы делом занимались. Ведь наверняка бежит попить пивка. Аристарх не ответил. Они поднялись на этаж, подошли к нотариальной конторе. У серых дверей на серых диванах сидели несколько человек, дожидаясь своей очереди. В воздухе висело явное недовольство долгим ожиданием. Оперативник направился к двери, но из очереди тут же зашумели, будто всех разом прорвало: — Нельзя! Просил подождать десять минут! Уже осталось меньше. — Мы из полиции! — Акламин показал удостоверение. — Ну и что, что из полиции, — парировал кто-то. — У него только что был полицейский, после него десять минут не принимает никого! А вас двое. Вообще на целый час прием прекратит! И что к нему менты зачастили? И почему я не полицейский — не сидел бы в очереди. Аристарх переглянулся с напарником, в голове, как вспышка, — бегущий по лестнице молодой человек. Акламин решительно открыл дверь и застыл на пороге. Помощницы нотариуса посмотрели через плечо Аристарха, и одна из них, увидав того мертвым, вскрикнула. И тут же все, кто сидел вдоль стен на диванах в ожидании приема, вскочили с мест и ринулись к двери — смотреть. — Не входить! — остановил Акламин. — Никому! И скомандовал напарнику: — Вниз! Мигом! Далеко не ушел! Опер метнулся по лестничным маршам. Ступени под ногами замелькали. Выскочил на крыльцо. У дверей стояли несколько человек, перекуривали, он кинулся к ним: — Худощавый, с меня ростом, в черных брюках и темно-синем пиджаке — куда направился? Курильщики переглянулись, и один ответил: — Уехал. В машину сел. Вроде «Опель». Серый. — Нет. «Рено», — возразил другой. — Точно серый. — Куда поехал? Кто за рулем? — торопил опер. — Номер не заметили, ребята? — Ну ты, дядя, даешь! — загалдели весело те. — Зачем нам номер? Поехал по дороге в ту сторону. Вроде сам за рулем. Опер разочарованно отступил, набрал номер Акламина: — Ушел. Сам рулит. Сообщили в полицию. У Аристарха на душе был осадок. Лишились важного свидетеля. И проморгали убийцу. К концу дня Глебу удалось просмотреть журналы с записями нотариуса. Их изъяли и отправили на экспертизу. Если будет установлен подлог в записях, тогда станет ясно, что Райка заметает следы, — и тогда к Райке появляется много вопросов. После отказа Тамары от охраны Исая Глеб распорядился оставить ее в покое. Исай подчинился, но его удивил и насторожил необъяснимый отказ Былеевой. А когда нашли тело Кровельщика, Исай, невзирая на запрет, тайком от Корозова все-таки решил последить за нею. Охранники, направленные в наблюдение, томились без дела. Женщина никуда не выходила, никто из посторонних ее не посещал. Она как будто замкнулась в себе. Через день приходила домработница, и так же через день, в промежутках между посещениями домработницы, навещал семейный врач. Ничего нового. Тогда Исай, раздираемый противоречиями, стал следить еще и за врачом. Вопросы вызывало то, что врач не бывал в доме при Кровельщике, но возник сразу же после него, как только Тамара вернулась из больницы. Вроде бы в этом не было ничего предосудительного, но жучок в машине врача все-таки установили. Врач был малоразговорчив, даже если кого-то подвозил, то все его разговоры сводились к медицинским вопросам. Иногда из машины с кем-то говорил по телефону, но все это было малозначимым или вовсе несущественным. И вот наконец дремавшие охранники оживились. Еще не окрепшая Тамара вышла из подъезда и села в машину врача. Слышимость в наушниках оставляла желать лучшего, между тем удалось понять, о чем Тамара беседовала с врачом: — Боже, как мне все это надоело, — говорила Тамара негромко. — Я устала. Все перевернулось кверху ногами. Ты думаешь, я не догадываюсь, кто хотел в больнице убить меня? Конечно, это она, Райка. Прошли минуты молчания, и раздался голос врача: — Не понимаю, как могло появиться завещание на Райку? Эта какая-то дикость. Ведь муж тебя боготворил. Тамара тоже ответила не сразу, наверно, обдумывала, прежде чем сказать: — Я сама всю голову сломала. Последние дни я не нахожу себе места. Может быть, он догадался, что у нас с тобой связь? Но ведь и Райку он не жаловал, если только все это не была его игра. Новая пауза несколько затянулась, после чего врач решительно резанул: — Райка должна умереть! Если Кровельщик не сделал этого, надо найти кого-то другого! Тамара в ответ неожиданно громко вспылила: — А я чем, по-твоему, занимаюсь? Еще болячка не зажила, а уже приходится ехать, время терять никак нельзя. Ты привез то, что я просила? Скоро эти капли понадобятся. Охранники не видели, как врач достал из барсетки пузырек и передал женщине, а та спрятала его в дамскую сумочку. Машина тронулась, отъехала от подъезда, но тут же тормознула, прижавшись к тротуару. В наушниках у охранников послышался удивленный вопрос врача: — А куда мы, собственно, направляемся, разве не в больницу? — Не до болезни мне теперь, хоть я еще слаба и сама за руль садиться не могу, — раздраженно ответила Тамара. — Домработница постаралась для меня, уговорила нужного человека встретиться со мной. Есть план, как быстро избавиться от Райки. Врач ничего не сказал в ответ. Машина снова тронулась и поехала по дороге. Авто с охранниками покатилось за ними. Через десять минут подъехали к кафе «Колесо». Врач помог Тамаре выбраться из салона и проводил под руку до двери. Дальше она пошла сама, а он вернулся к себе в авто. Охранники тормознули в сторонке. — Пойду гляну, что там к чему? — отложив наушники, сказал рыжий охранник с торчащим пучком волос на затылке, сидевший на заднем сиденье. — Гляди, осторожнее, чтоб не засекла ненароком, — предостерегающе посоветовал светловолосый водитель, постукивая пальцами по рулю. — Ребята говорили, с нею ухо надо держать востро. — Да она меня в глаза никогда не видела, чего мне с нею уши вострить? — усмехнулся парень и, выпрыгнул из автомобиля, враскачку, намеренно ленивой походкой направился к дверям кафе. Тамара, войдя, от двери посмотрела в зал. За одним из столов увидала худую долговязую молодую женщину. Она была в широкой зеленой блузке и широкой, но короткой серой юбке, из-под которой торчали острые колени и тонкие ноги. Из жиденьких волос короткой прически выпирали крупные острые уши. Это была домработница Райки. Она заметно волновалась, с опаской поглядывала по сторонам, нервно поднося к губам горячий чай. Народу в кафе было — кот наплакал, все как на ладони, перед ее глазами. Озираться не стоило, но домработница сидела как на иголках. Тамара опустилась напротив, улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой и тихо произнесла: — Здравствуй, Нина. — Здравствуйте, — дернулась домработница Райки и быстро протараторила: — Я вот пришла, мне сказали, вы хотели поговорить со мной. — Да, хочу, — успокаивающе посмотрела Тамара. — И думаю, ты знаешь о чем, Нина. — Нет, не знаю, — поспешно отозвалась женщина, однако по ее лицу было заметно, что говорила она неправду. Тамара понизила голос и опять мягко произнесла: — Разве ты не знаешь, что твоя хозяйка хочет меня убить? — Нет, — прошептала Нина и опять пугливо обвела глазами зал. И на этот раз было видно, что она не обманывала. — Да, Нина, это так, твоя хозяйка хочет моей смерти, — перешла на тихий тон Тамара. К ним подошел официант. Нина растерянно глянула на него, как бы говоря глазами, что ей достаточно чая и больше ничего заказывать она не собирается. Но Тамара сделала небольшой заказ, и официант отошел. Рыжий охранник подсел за ближний стол, заказал кофе и напряг слух, пытаясь что-нибудь разобрать из разговора Тамары с Ниной. Но Былеевой не понравилось соседство, она предусмотрительно поднялась, увлекая за собой Нину, и перешла к другому столу. Официант с подносом в руке направился было к прежнему столу, но Тамара окликнула его и громко пояснила: — Нам нравится сидеть у стены, здесь свету больше. Охранник занервничал: следить стало неудобно, а прислушиваться бесполезно. И пересесть на другое место не мог, этим он сразу вызвал бы подозрение у женщины. Пришлось пилюлю молча проглотить. Тамара подвинула к себе блюдо, взяла вилку и ковырнула рыбу. — А что вам надо от меня? — продолжая озираться, шепотом спросила Нина. Тамара положила в рот кусочек рыбы, прожевала, одобрительно сказала: — Вкусно. Ты попробуй, Нина. — Я ничего не хочу, — взволнованно отозвалась та. — Так уж совсем ничего не хочешь? — тихо переспросила Тамара. И, видя, что Нина закрутила головой, намереваясь повторить свои слова, остановила ее: — Только не говори мне неправду. Я знаю, если бы тебе было ничего не нужно, ты бы не пришла сегодня. Я дам тебе то, что ты хочешь. Много денег. Столько, сколько ты никогда не держала в руках. Но при одном условии. Ты должна согласиться выполнить мое условие. — А деньги когда? — часто заморгала Нина, будто убирала с глаз невидимую пелену. — Здесь половина, — Тамара кивком головы показала на дамскую сумочку, которая лежала на столешнице сбоку от нее. — Вторую половину ты получишь после выполнения моего условия. — Что я должна сделать? — Нина испуганно проглотила слюну, метнула глазами по сторонам, схватила стакан с чаем, жадно отпила глоток. Тамара помолчала и медленно произнесла: — Ничего особенного, не пугайся, ничего особенного. Я передам тебе сейчас пузырек с каплями. Возьми его у меня из руки так, чтобы никто не заметил. Ты должна будешь влить эти капли своей хозяйке в чай, кофе, суп или сок. Не имеет значения. Вот и все. — Но ведь меня арестуют, — Нина поперхнулась слюной.