Девушка вздрогнула от его возгласа. Поведение старушенции выводило Кровельщика из себя. Изовралась. От этой старой карги можно ожидать всего. Он был битый волк, знал: предают всегда те, кто рядом, те, кто более всего кажутся безвинными. Никому нельзя верить. Никому. Особенно сейчас. Ни бабке, ни девке, даже подручным верить нельзя. Хоть они с ним прошли немалый путь и ни разу не было повода усомниться в них. Но купить в наше время можно кого угодно, только нужно заплатить сумму, которая его устроит. Кровельщик достал ствол, проверил патроны в обойме, пошарил в ящике стола, куда припрятал еще пару пачек патронов. На молчаливый вопрос девушки проговорил: — Нам эту ночь пережить! А дальше такую бузу устроим по всем малинам — мало не покажется, город закачается! Бабку в ванную, запри ее на ночь, пусть там дрыхнет, старая кляча! Краля вышла за дверь, и Леонтий через минуту услыхал, как по коридору разнесся голос старушенции: — Пусть он сам там спит! Ишь, умник! Кровельщик внезапно рассвирепел и пулей вылетел в коридор с пистолетом в руке. — Тебе виднее, милок! — испуганно попятилась та, спиной обтирая стену. — Сейчас, только устрою подстилку и лягу! Краля торопливо подтолкнула старушенцию в ванную, быстрее убирая с глаз Леонтия, и закрыла за нею дверь. После этого Кровельщик сам проверил все двери и окна в квартире и вернулся к себе в комнату. На улице опускалась темнота, поедая остатки света. Квартиру охватил мрак. Но Леонтий не включил ни одной лампочки. Он как челнок мотался по комнатам, выглядывал в окна, не отпуская от себя кралю. Когда в его комнате она присаживалась на скрипучий, видавший виды диван, он недовольно поворачивал к ней голову, благо что в темноте она не видела его злого лица, иначе бы ни разу больше не коснулась этого дивана. Беспрерывная беготня по комнатам надоела ей, и краля, молчавшая все время, подала голос: — Можно я сделаю кофе? — попросила. — Чтобы не уснуть. Он дернулся от ее голоса сильнее, чем от скрипа дивана, недовольно сжал зубы, но согласился и потребовал для себя покрепче. Краля выскочила в кухню, забрякала посудой, вскипятила воду и вскоре принесла чашки с кофе. За ними — хлеб, масло и большой бабкин нож в тарелках. Расположившись за столом, в темноте отрезала два куска, один — больше, другой — меньше, намазала маслом сверху и большой протянула Кровельщику: — Это бутерброд к кофе, — пояснила, как будто он сам не мог догадаться. Леонтий сел за стол, положил перед собой пистолет, взял бутерброд и отхлебнул кофе. Краля принялась за меньший кусок, запивая кофе, а уплетя его, неожиданно снова попросила: — Можно я подремлю возле тебя на твоем диване, а то на своей кровати мне одной в комнате страшно. Кровельщик положил бутерброд на тарелку, ни разу не откусив от него, поставил чашку с недопитым кофе, посмотрел на темный диван у стены: — Ложись, спи, — бросил коротко. — И ни шагу отсюда! Поднялся со стула, прислушался и опять пошел в очередной обход по квартире, выглядывая в ночные окна. Возвратившись после обхода, увидал разложенный диван и раскинувшуюся на нем совершенно голую кралю. Она лежала с закрытыми глазами, посапывала. В темной комнате ее тело было плохо видно, но оно призывно влекло к себе. Он придвинул стул к дивану, сел рядом. Теперь складную фигурку девки было видно лучше. Ощущение опасности и запах женщины образовывали гремучую смесь. Ноздри Леонтия дрожали. Он с тоской подумал, что никогда у него не хватало времени на женщин. Всегда они были на заднем плане. Но прав ли он был в том, что так поступал с ними? Сейчас девка сама предлагала себя, однако опять ему было не до баб. Всю ночь он должен настороженно прислушиваться и проверять двери и окна. Он оторвал глаза от голого тела крали, встал и отошел к окну. Ночь тянулась бесконечно, тревога сдавливала грудь, казалось, сердце вот-вот разорвется, но Кровельщик знал: какое бы напряжение сейчас он ни испытывал, ему нужно пережить эту ночь. Утром он выйдет из этой клетки — и тогда многим свет покажется в копеечку. Наконец-то ночь стала блекнуть. В окнах посветлело. Леонтий в очередной раз прошелся по квартире. Облегченно вздохнул: еще немного — и все, и он выиграл. Кровельщик опять приблизился к дивану и с новым интересом посмотрел на девку. Красотка. Серый рассветный полумрак красиво обрисовывал все изгибы ее молодого тела. Она раскинула ноги по дивану, зазывала его. Он глянул на время. Ночь уходила. За окном раздался первый звук заработавшего мотора машины. Леонтий еще раз прошелся по дверям и по окнам. Вот теперь все. Неотвратно наступает долгожданное утро. На улице послышались голоса дворников. Он выиграл. Теперь можно спокойно расслабиться. Напряжение в мышцах стало таять. Тело девки так сильно пахнуло женской сладостью, что у него свело скулы. Кровельщик медленно расстегнул пуговицы на рубашке. Трудная ночь прошла, день ожидался также нелегким, но сейчас можно было на какое-то время забыться с этой красоткой. Он скинул с себя одежду и лег рядом с кралей, удовлетворенно вытянулся, коснулся рукой ее тела, провел по нему, ощущая прилив сил. Приятно. Она очнулась, улыбнулась до ушей. Леонтий навалился на нее, чувствуя, как она хороша. И в этот миг испытал под ребрами раскаленную боль. Кровельщик замер, не понимая, что случилось. А лезвие ножа второй раз вошло ему между ребер. Из его тела выплеснулась горячая кровь. Он дико взвыл, пытаясь вцепиться девке в горло, но она сильным толчком, откуда только взялась такая сила, сбросила его с себя. Кровельщик, цепляясь пальцами за простыню, медленно повалился с дивана на пол. Изо рта потекла струйка крови. Краля, вся в его крови, вскочила с ложа, наклонилась над ним. Он что-то попытался произнести, поднял руку и умер. Бесславно. Она с ненавистью бросила: — Я отомстила тебе за Славу Саженя! Я любила его! Выбежала из комнаты и открыла входную дверь, в нее вошли двое. Деловито прошли в комнату, спросив: — Почему долго? Заждались в подъезде. Думали, уже сорвалось! — Ваше дело таскать трупы! — выпустила коготки краля. — Дальше не суйтесь! Сделаете, получите свои деньги! Брезгливо окинула взглядом окровавленное мертвое тело Кровельщика: — Очень осторожный, козел! Сомневалась, что получится! Но все-таки клюнул! А ведь совсем не смотрел в мою сторону, когда я обхаживала его подручного. Он подох, но, кажется, так и не понял, что не подручный, а он был моей целью. Двое быстро завернули тело Леонтия в одеяло и понесли из квартиры. Краля открыла дверь в ванную, включила свет, сказала старушенции: — Выходи! Мне надо помыться! Прибери в комнате! Крови много! Хорошо справилась со своей ролью, старуха! Старушенция вынырнула из ванной комнаты и с готовностью отозвалась: — Обращайся еще, когда будет надо! Всегда помогу! Только не забывай платить! Этот козел отказался платить за проживание, потому так и кончил! А я помогаю только тем, кто платит! По городу тихо поползли слухи о том, что Кровельщика пришили. Первыми эту весть принесли люди Исая, потом ухватили опера Акламина. Но Аристарху и Глебу не очень в это поверилось, ведь слухи мог распространять сам Кровельщик, чтобы замести следы. Известная хитрость, уловка, к какой прибегали многие и часто. Однако через неделю тело Леонтия и тела двух его подручных нашли в лесу, они не были даже присыпаны землей — просто брошены, как куски дерьма. Корозов опознал Кровельщика. Но Акламин пригласил на опознание и Тамару Былееву. Она долго отказывалась, говоря, что он не ее родственник и она к нему не имеет никакого отношения. Но Аристарх не отступал, и Тамару привезли в морг. Она опознала. При этом так мертвенно побледнела и растерялась, что долго не могла прийти в себя. Оперативники Акламина взяли в оборот блатных в городе, но те клялись, что не имеют к этому никакого отношения, что это не их разборки. Известный в городе вор в законе, Гена Чалый, сказал Аристарху: — Не гони пургу, начальник, не вешай на нас всех собак! Кровельщик был хорошей скотиной. Мы подозревали, что Слава Сажень исчез не по доброй воле, наша почта принесла, что руку к этому приложил Леонтий. Собирались пригласить его для беседы. Там бы и постановили, как дальше быть, но не состоялось. Мы здесь ни при чем, начальник. Рой в другом направлении. Корозов вздохнул облегченно, ему было все равно, кто, как и где убил Кровельщика. Главное, эта проблема свалилась с его плеч. Теперь можно спокойно вздохнуть и не гонять охранников по всему городу. Дать отдых Исаю. Но он явно поспешил с этим. Акламин узнал нотариальную контору и имя нотариуса, через которого было оформлено завещание, и выехал в другой город, чтобы во всем разобраться. За день до этого по телефону они договорились о встрече. Нотариус после разговора с Аристархом заволновался и связался с Райкой в надежде, что та предпримет необходимые меры, чтобы остановить Акламина. Она мгновенно сориентировалась и, не раздумывая, пообещала нотариусу, что такая встреча между ними никогда не состоится. Нотариус успокоился. Несколько часов поездки на междугороднем автобусе утомили Аристарха и оперативника, с которым тот приехал в незнакомый город. Вышли на автовокзале. Сели в такси. Акламин позвонил нотариусу: — Павел Борисович? Как договаривались, я уже в вашем городе, еду с автовокзала в такси, скоро буду. Ждите! Таксист подсказывает, что на месте будем через пятнадцать минут. Нотариус занервничал. Он уверен был, что такого звонка от Акламина никогда не услышит, и — на тебе. Вскочил из своего рабочего кресла и забегал по кабинету. Помощницы и посетитель, сидевший перед его столом, недоуменно уставились на него. Увидав их недоумение, он сел. Чего, собственно, волноваться? С документами полный порядок. Сделано — комар носа не подточит, не первый раз, поди. Даже экспертиза не сможет ничего доказать. Обработка записей проведена по высшему классу. Научился, ибо не лаптем щи хлебает. Скользкие дела требуют скрупулезных подходов, проверки он всякие видал-перевидал. Ну а держать за зубами язык жизнь давно научила. К тому же его клиентка больше, чем он, заинтересована в тайне, а посему также звука не проронит, не для того она деньги большие платила. Так что волноваться не о чем, лишнее беспокойство только повредит. Надо взять себя в руки и приготовиться к разговору. Клиентка хоть и пообещала, что встреча его с Акламиным не состоится, но, видно, не смогла сдержать своего обещания. Нотариус глубоко вздохнул, приводя в порядок мысли, откинулся к спинке кресла и посмотрел на посетителя, который ждал документ. Быстро пробежал глазами копию документа, подписал ее, поставил печать и подвинул посетителю журнал: — Распишитесь вот здесь, здесь и здесь. Тот расписался, почесал затылок, спросил: — Все? Взял бумаги и, не прощаясь, двинулся к двери. Навстречу ему в кабинет уверенно вошел симпатичный молодой человек в серой рубахе, темно-синем пиджаке, черных брюках с острыми стрелками на штанинах, стройный, худощавый, весь такой напружиненный, играющий всеми мускулами тела сразу, просто кровь с молоком. Взгляд голубых глаз ухватистый, не упускающий ни одной детали в кабинете. Лицо — загоревшее, с широким лбом и острым подбородком. Рубашка застегнута на все пуговицы, ворот рубахи плотно облегает шею. Пуговицы пиджака расстегнуты. Левая рука в кармане брюк. Из-за двери вслед ему разнеслось: — Куда? Здесь очередь! Молодой человек дождался, когда за посетителем плотно закроется дверь, произнес: — Полиция! Я из полиции! — Вы уже приехали? Так быстро? — Нотариус вскочил с места, протянул руку и посмотрел на часы. Прошло не более семи минут, как он разговаривал с Акламиным. Удивился, как быстро тот добрался с автовокзала. Растерялся, решив, что видит перед собой именно Акламина, даже забыл попросить показать удостоверение личности. — Я все делаю быстро! — ответил молодой человек, посмотрел на помощниц и четко выговорил: — Нам надо поговорить один на один! Без посторонних! Нотариус хотел возразить, что здесь посторонних нет, что беседовать можно и при его помощницах, они не помешают, от них у него тайн нет и что вообще в этом деле нет ничего тайного, и он было начал: — Но… — Один на один! — требовательно повторил молодой человек и добавил, как будто прочитал мысли нотариуса: — Они помешают! — Ну раз вы просите. — Нотариус развел руками, посмотрел на девушек: — Девочки, погуляйте по коридору. Те поднялись со своих мест и вышли за дверь. Нотариус показал на стул напротив себя, предлагая молодому человеку сесть, и сам опустился в свое кресло: — И что же вас интересует в том вопросе, по которому вы звонили мне? Да вы сядьте, в ногах правды нет. — Я все делаю стоя, — усмехнулся молодой человек, быстро из-под полы пиджака выхватил пистолет с глушителем и упер нотариусу в лоб. — Да вы что, с ума сошли? — У нотариуса отнялись ноги. — Или в полиции теперь такие методы? — В ментовке — не знаю, а у меня такие! — проговорил молодой человек и нажал на спусковой крючок. Голова нотариуса дернулась и откинулась назад, тело обмякло в кресле, во лбу краснело отверстие от пули. Молодой человек сунул пистолет за спину, поправил одежду и вышел в коридор, громко для всех сказал: — Просил десять минут никому не беспокоить! Никому!