Перед ним разверзлась пустота. – Хорошо, я понял, – безжизненным голосом ответил, и положил трубку. Добрел до дивана. Лег. Закрыл глаза. Некоторое время лежал, отключив все органы чувств от внешнего мира. Ценные мгновенья безвременья, они позволяют нашему мозгу перестроится, перегрузиться, синхронизироваться с матрицей бытия. Решение: простое, логичное и действенное пришло само. Всего то надо в день отлета спрятать паспорта. Глава 17. Цена жизни Все, что когда-то было сделано, можно изменить. Это мировой закон. Все, что было запутано, можно распутать, все, что было завязано, можно развязать. Это тоже мировой закон. Только надо догадаться, где и как это делается. Кир Булычев «Сто лет тому вперед» Александр Лушер Закурил. Серый едкий дым смогом повис над столом. Дрянь. Сигарета полетела в пепельницу. Терпеть их не могу. Устало потер лицо. Чёрт, щетина. Надо съездить домой, и побриться. Поспать бы немного то же не мешало, но в нынешних условиях это роскошь, которую я не мог себе позволить. Право, ведь нельзя назвать сном, пару-часовую дрему на составленных в кабинете стульях. Три дня назад меня вызвал к себе прокурор, велел на всех парах лететь в аэропорт, и разгребать всё то, что там нагребли. А разгребать действительно было что. Наспех познакомившись с вверенной мне группой, я старший следователь прокуратуры, двадцати пяти лет отроду должен был расследовать дело о теракте. Что ж, верно говорят, хочешь научить котенка плавать – брось в воду. Выплывет – молодец. Потонет – туда ему дорога. На мое «счастье» данное дело попало мне на стол по двум причинам: во-первых, из-за моей привычки работать в сезон отпусков, и во-вторых, потому что теракт, слава Богу, не состоялся. Хотя от возможных перспектив, волосы на голове вставали дыбом и начинали самопроизвольно шевелиться. На сегодняшний день официальная картина, скормленная журналистам такова: Оперуполномоченным по борьбе с терроризмом, в местном аэропорту были задержаны две женщины, которые в ходе предварительного допроса сознались, что готовились взорвать самолеты, на рейсы до Сочи и Волгограда. А по факту вопросов и несостыковок выше крыши. Как у следствия, так и у меня лично. Во-первых, и в главных, очень похоже на то, что опер, задержавший тёток знал о готовящемся теракте. И сильно хотелось бы разобраться, знал, потому что есть осведомитель или знал, потому что сам из шахидов, но в последний момент решил всех сдать? Его уже дважды допрашивали, и, судя по всему, выходило, что мужик или параноик или ему попросту свезло. Ни в то, ни в другое я не верил. Поэтому позвал его в третий. Лично поговорю, может пойму откуда ноги растут. Во-вторых, зачем взял террористок, а потом отпустил. Что за кошки – мышки? Ладно, с этим я как ни будь разберусь в ходе допроса Артёмова. В-третьих, как все это связано с другом и партнером отца по адвокатуре Литвиновым, и его семьей? И связано ли? И наконец в-четвертых: что, бездна разбери, делала Алиса в аэропорту в самый разгар событий?! Скандал, устроенный благородным адвокатским семейством, напрямую никакого отношения к делу не имел, но есть одно НО. Мой отец в разговоре обронил, что ровно год назад Артёмова этот самый адвокат зачем-то искал. Может и ложный след, но игнорировать я подобные вещи не привык. С Алисой вообще чертовщина какая-то. Её там просто не должно было быть, у нее экзамен в это время должен был идти. Соответственно закономерный вопрос, что она там делала? По-хорошему спросить напрямую, и дело с концом. Но я располагал слишком небольшим объемом информации, чтобы понять соврет она или нет. Хотя Алиса обещала говорить мне правду, но обещать и делать две совершено разные вещи. Я обнаружил ее фотографию, когда просматривал данные с камер наблюдения. Распечатали всех, чьи лица были четко видны. Алису я узнал сразу. Она сидела за столиком, пила сок из стакана, и на что-то с тревогой смотрела. Я не поленился, нашел этот столик, сел. С моего места прекрасно виднелись стойки регистрации пассажиров. Проверил время по камерам. Алиса наблюдала то безобразие, которое устроила семья Литвинова, перед тем как снятся с рейса. А лететь они должны были, как раз в Сочи. Знали? Нет, вряд ли, в противном случае тихо бы все провернули. Хотя, помимо супругов Литвиновых, еще четверо человек зарегистрировались, багаж сдали, но на самолет так и не попали. Что-то тут не чисто. Еще раз просмотрел записи с камер наблюдения и обнаружил, что Алиса подходила к Литвиновым. После чего вышла из аэропорта. Через несколько минут шумное семейство то же покинуло здание. О чем они говорили? Ладно, пока это прямого отношения к делу не имеет. Просто заноза. Но какая-то хитро закрученная. Алиса, кстати переживала, звонила, спрашивала, как дела, что случилось, почему на связь не выхожу? Задать вопрос про аэропорт на прямую пока не решился, уговорив себя, что на сегодняшний день это не важно, но разговаривать на другие темы не хотел. Слишком уж все было не понятно. Честно сказал, что на работе случился зашив, и теперь я тут живу. Позже пришла смс «Обед в контейнере, на проходной». Обед забрал. Ночью. Поел. Об остальном решил пока не думать. Написал «Спасибо». Она еще дважды приносила еду, но уже не писала. За что я ей был благодарен. Такая забота непривычна и приятна…Зараза! Вот как все это переварить, объяснить, и не сойти с ума!? В дверь постучал, и сразу вошел крепкий, по-военному подтянутый мужик лет сорока. – Капитан Артёмов. Вызывали? – скептично улыбаясь половиной рта, отрапортовал он. – Да, садитесь, мне допросить Вас надо. – Надо, значит допросите. – Процедура такая, – устало произнес я. Встал, закрыл дверь на ключ, что бы ни у кого из коллег не возникло спонтанное желание вломиться в самый ответственный момент. Открыл окно, проветривая от сигаретного чада. И только после такой нехитрой разминки снова сел за стол, открыл папку с документами, чтобы в очередной раз пробежать глазами по делу. Ага, Дагестан, Чечня, ранения, награды, служба. Капитана перед новым годом дали. Да, серьезный дядька. Ладно, послушаем, где он будет лгать. – Садитесь Михаил Юрьевич, – повторил я, – Расскажите мне пожалуйста все самого начала. Подробно и по порядку. Опер хмыкнул, и плюхнулся на неудобный стул, предназначенный специально для посетителей. – В семь сорок пять я прибыл в аэропорт. Провел инструктаж подчинённым, сделал обход. – Вы всегда приходите так рано, и проводите инструктаж и обход? – Да. – Почему? – Что почему? – не понял или сделал вид, что не понял опер. – Зачем вы проводите эти процедуры каждый день? – Так по инструкции положено. Хорошо, по инструкции значит. Интересно, будет прикидываться тупым солдафоном или что поинтересней придумает? – Ладно. Дальше. – Дальше в десять двадцать прилетел самолет из Махачкалы. На нем были две женщины, на них сразу обратил внимание один из моих ребят, дежуривших в терминале внутренних рейсов. Он их задержал и привел ко мне. – Как часто вы задерживаете подозрительных женщин? – Не часто. – Почему двадцать второго задержали? – Спросите у сотрудника, почему эти красавицы в парандже ему не понравились. – Спросил. Согласно его показаниям, записанным в протокол, утром двадцать второго числа вы объявили, что, дословно: «Сегодня возможны провокации и террористические акты, смотрим в оба. Всех подозрительных ко мне». Вы так каждый день говорите? – Нет. – Откуда про двадцать второе узнали? – Не откуда. Врет. Допрос пошел не по привычной схеме, он злится и немного нервничает, но в целом отвечает спокойно и уверенно, вины за собой не чувствует. Но вот сейчас промелькнула какая-то лишняя эмоция. Страх? Нет, скорее смятение, опасение, осторожность. Ладно, посмотрим. Немного снизим напор. Я облокотился на спинку стула, постарался расслабится. Диктофон писал. Протоколировать буду чуть позже, когда договорим, сейчас главное понять, где ложь. – Хорошо, продолжайте. – Я внимательно осмотрел задержанных. При них ни чего запрещенного не было. У каждой была початая на две трети бутылка с водой. Забрал у них паспорта для того, чтобы пробить по базе, и отпустил. Но приказал двум своим сотрудникам следить за ними. – Почему? – Почему отпустил или почему приказал следить? – И то и другое. – Отпустил, потому что, повторяю: ни чего запрещенного у них при себе не было. Извините, но ношение хиджаба или иная национальность не приравнивает человека к террористу, чтобы там не кричали с трибун. Следить отправил, потому что… да не знаю почему! Интуиция сиреной орала. Смутили меня, и бутылки эти одинаковые, и воды там равное количество было, и тётки эти, без сопровождения или толпы орущих детей. Не знакомы, вреде как, но прилетели на одном рейсе. Заторможенные обе слегка. Это я вам сейчас так подробно объясняю. А тогда просто щелкнуло, и все. – Откуда вы знаете Льва Литвинова? – резко сменил я тему. – Ни откуда не знаю. – Это адвокат. – Все равно не знаю. Что уже нужен? – криво усмехнулся Артёмов, а я с облегчением отметил, что не лжет. Уже хорошо. – Ладно продолжайте. – А дальше интереснее. Сначала дамы посетили женский туалет. В общем ни чего странного, но одна пошла в ближайший, а другая в другом конце аэропорта. После они по очереди купили у спекулянта Армена Арутяна билеты. Без паспортов. Как мы потом выяснили, отдали пять тысяч рублей за оба. Затем этот продавец пошел о чем-то договариваться с представителем авиакомпании. После их милой беседы, торгаша мы скрутили, и допросили без церемоний. Надо было понять, куда эти бабы сядут. По указанным рейсам пустили оперов со служебными собаками, и параллельно взяли кумушек, те, кстати, уже благополучно прошли предполётный контроль и были в стерильной зоне. Дальше, при обыске у них обнаружились те самые бутылки, но уже заполненные какой-то химией, которая если соединить с той дрянью, что нашли собачки на боратх, давала, не хилый такой газ, взрывающийся от малейшей искорки. Если бы этим смертницам все удалось, собирали бы мы обломки самолетов по бескрайней тайге. – Нда, – выдал я задумчиво, – Про газ то откуда узнали? – Так, первым делом, когда тревогу подняли, приехали эксперты-химики. Собственно, они и просветили, что за коктейль собирались приготовить дамочки. – Понятно, а про теракт как узнали? – Про какой теракт? – Про готовящийся. – Ни чего я про готовящейся теракт не знал.