– Разумеется, нет, – огрызается она, отталкивая меня. – А теперь постарайся одеться как следует. Кстати, Фарли ждет тебя в гостиной. Она в форме и все такое. – О, это вряд ли. – Вместо формы я натягиваю пару темных брюк, даже не утруждая себя поисками какой-нибудь формы, которая может быть спрятана в нашем шкафу. Хватит с меня и воспоминаний о плотной, жесткой красной ткани. Не говоря уже о том, что, по-моему, я выглядела в этой форме совершенно глупо. Едва ли я захочу надевать ее, когда снова столкнусь лицом к лицу с Кэлом. Если он вообще захочет меня видеть. Гиза не умеет читать мысли, но понять, о чем я думаю, не сложно. Она поднимает бровь, оглядывает меня с головы до ног, а затем машет мне рукой. – Нет, нет, нет. Премьер-министр оставил тебе кое-какую одежду именно для того, чтобы ты больше не выглядела как речная крыса. Я заливаюсь смехом. Я-то точно знаю, как на самом деле выглядит речная крыса. Сейчас я совсем на нее не похожа. – Гиза, в этом свитере даже дырок нет! Она даже бровью не повела – и быстро вытащила одежду из нашего общего шкафа. К моему облегчению, наряды более простые, чем я ожидала, и в поле зрения нет платьев. Хотя мне не терпится нарядиться для торжественного мероприятия, сидеть весь день на собраниях, втиснувшись в бальное платье, мне, конечно, не хочется. Гиза изучает одежду взглядом швеи, рассматривая ансамбли в темных оттенках красного, зеленого, синего, фиолетового и серого. Когда она делает выбор, я задаюсь вопросом, а не будет ли моя сестра также хорошим политиком. – Фиолетовый нейтрален, – говорит она, передавая мне наряд. – Показывает, что ты в союзе со всеми и никому не принадлежишь. Идеально. Хотя я принесла присягу Алой гвардии, у меня есть причины поддерживать также и Монфор, и Штаты Норты. Мой новый дом и старый. Меня переполняет от гордости за сестру. Я провожу пальцем по мягкому бархату длинной фиолетовой куртки с золотой обстрочкой. – Меня кое-что связывает с этим цветом, – бормочу я, вспоминая Мэриэну Титанос и маску леди Серебряного Дома. Гиза кивает, переводя взгляд с меня на костюм и обратно. – Что ж. Хорошо, что он тебе идет. Сестра быстро помогает мне надеть сшитые на заказ бархатные брюки, ботинки, рубашку с высоким воротником и куртку. Она цокает, замечая, что рукава немного мне длинноваты, но других недостатков в наряде не находит. Наконец, она расчесывает и заплетает мои волосы в длинную косу, которая из каштанового цвета плавно переходит в фиолетовый и серый. Когда она облизывает большие пальцы и разглаживает мои брови, я резво отпрыгиваю назад. – Ладно, Гиза, думаю, ты сделала все, что могла, – говорю я, выставляя между нами руку. Гиза не так плоха, как требовал бы двор Норты, но и не приятна. Особенно когда я на грани от нервов и страха. Она надувает губы, протягивая палитру цветных пудр. – И не накрасишься? – А Фарли красится? – вздыхаю я, скрещивая руки. Гиса не пропускает ни одного удара. – А Фарли это нужно? – Нет… – начинаю я, вспоминая, какая она красивая, пока до меня не доходит подтекст. – Эй! Гиза не вздрагивает и просто указывает на дверь спальни. Должно быть, ей не терпится избавиться от меня. – Ладно, иди. Ты уже опаздываешь. – Ну, я бы не опаздывала, если бы ты позволила мне одеться самой, – огрызаюсь я, пролетая мимо нее. Она провожает меня хитрым взглядом. – Какой бы я была сестрой, если бы позволила тебе встретиться с отрекшимся королем, одетой как бомжиха с Подпор? Положив руку на дверную ручку, я чувствую знакомое напряжение в животе. – Наша жизнь была бы совсем другой, если бы он влюбился в бомжиху с Подпор, – не задумываясь, отвечаю я. «Но он не сказал мне ни слова». Мое лицо вытягивается. К счастью, Гиза этого не замечает: она слишком увлечена попытками сдержать смех. В гостиной Фарли вскакивает на ноги, одной рукой поправляя свою форму. Она все еще ее ненавидит, предпочитая тесным воротничкам бронежилеты. – Мы опаздываем, – резко говорит она. Это ее первые слова, адресованные мне с тех пор, как мы отправились на север. Мы много переписывались, но с тех пор, как мы уехали, это наша первая встреча. К моей радости, ее холодные манеры не достигают ее глаз, которые морщатся от скрытой улыбки. – Нас ожидает просто захватывающий день. Или ты хочешь пропустить это невероятное приключение? В несколько шагов я сокращаю расстояние между нами, и она протягивает руки, чтобы обнять меня. Ее хватка крепкая и сильная, утешающая больше, чем что-либо в этом мире. Я слегка наклоняюсь к ней, черпая решимость из ее упрямой силы. – А можно пропустить? – спрашиваю я, когда отстраняюсь, пробегая глазами по молодому генералу. Она выглядит такой же, какой я ее помню, красивой и свирепой. Может быть, даже более решительной, чем обычно. – Уверена, при желании ты могла бы отказаться, – отвечает она, сразу понимая, что я не всерьез. – Но сомневаюсь, что ты это сделаешь. Я краснею. Она, конечно, права. От этих собраний меня не сможет удержать даже дикий бизон. Ее волосы уже довольно длинные, и она заплела их в косу, уложив ее на голове как корону. С такой прической она выглядит более мягкой, но не менее пугающей. Как и говорила Гиза, она не стала утруждаться и наносить макияж – да ей это и не нужно. Диана Фарли просто поразительна, как на поле боя, так и в моей гостиной. – Сегодня без Клары? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках своей племянницы. Мое сердце замирает, когда я не вижу ни намека на присутствие девочки. – Я бы взяла ее на собрания, но сомневаюсь, что даже у меня хватит выдержки на них не заснуть – что уж сказать о ребенке. Кроме того, твои родители выпотрошили бы меня, если бы я не оставила ее с ними. После завтрака они повели ее в сад. – Хорошо. – Все внутри меня наполняется теплом при мысли о том, что мои родители играют с дочерью Шейда, водят ее по осеннему саду и позволяют ей уничтожать аккуратные цветочные клумбы Кармадона. – Думаю, полковник тоже пошел с ними, – тихо добавляет Фарли. Но она говорит твердо. Это все, что она хочет сказать. И я не имею права на нее давить. Ее отношения с отцом – не мое дело, пока она сама этого не захочет. Он, должно быть, прилагает колоссальные усилия, это совершенно очевидно, если он решил провести время с внучкой вместо того, чтобы отправиться на собрания. – Идем? – выдыхаю я, указывая на дверь. Я уже чувствую, как при мысли о том, что меня ждет, у меня снова скручивает живот. И Фарли перехватывает инициативу. Она просто не может по-другому. – Да. Первое собрание самое большое, и его едва ли можно назвать собранием. Больше это напоминает цирк. Встреча делегатов со всех уголков альянса проходит в большой библиотеке поместья премьер-министра – единственной комнате, в которой хватает места, чтобы мы все могли с комфортом там разместиться. Кроме Народного собрания, конечно, но премьеру Дэвидсону не понравилась идея использования представительского зала своего правительства для такого рода собраний. Мне также кажется, что он не хотел запугивать Серебряных Штатов Норты. Судя по тем немногим отчетам, которые я читала, они довольно пугливые ребята. Мы должны вести себя осторожно, чтобы дворяне не побежали в распростертые объятья Озёрного края и сторонников Отделения Серебряных. На самом деле, мне кажется, что самой обсуждаемой темой ближайших нескольких дней будет шаткое положение Штатов Норты и постоянно нависающая угроза со стороны королев-нимф Айрис и Сенры. В хижине я не слишком о них задумывалась. Пока я была в изоляции в дикой местности, было легко выбросить их и их королевство из головы. Но не здесь. Я почти чувствую, как эти женщины нависают надо мной, ожидая возможности нанести удар. Когда я вхожу в библиотеку, я озадаченно смотрю по сторонам. Она заполнена только наполовину. Да, мы опоздали, но все остальные опоздали тоже. Мне сразу понятно, что делегации Норты еще здесь нет. «Хорошо». К приходу Кэла я хочу успокоиться, чтобы ни один мускул не дрогнул у меня на лице, когда он войдет в комнату. Прямо сейчас меня изучают десятки глаз, и, кажется, люди начали шептаться при моем появлении. Я даже не пытаюсь слушать, что они говорят. Большая часть этих шепотков ничего не стоит, я привыкла к этим словам. «Мэра Бэрроу, девочка-молния, вернулась». Галерея, опоясывающая этаж над нами, пуста, в отличие от прошлого раза, когда там толпились офицеры Алой гвардии. Три месяца назад в этой комнате премьер-министр и командование Гвардии спланировали атаку и оборону Археона. Здесь же допрашивали Мэйвена. На моей памяти это был один из последних моментов, когда я видела его живым. Когда я прохожу по тому месту, где он стоял во время допроса, меня пробирает дрожь. Я все еще слышу его обильно сдобренный ядом голос. «Вы думаете, от боли я не буду лгать? – сказал он, когда Тайтон подошел слишком близко. – Думаете, я не проделывал это тысячу раз?» Он говорил о пытках, которым его подвергла собственная мать. Я знала это тогда, и это преследует меня сейчас. Что бы она с ним ни делала, когда бы она ни проникала в его разум, это была пытка. Это было больно. И это безвозвратно его исказило. «Думаю, да». Мне все же интересно. Можно ли было сделать для него еще что-нибудь? Если бы я… Кэл… если бы кто-нибудь смог спасти его от чудовища, которое она создала. Как всегда, эта мысль обжигает и после нее во рту чувствуется горечь. Я сжимаю челюсти. Я буду держать себя в руках, меня не стошнит на глазах у стольких людей. Усилием воли я лишаю свое лицо всякого выражения и поднимаю глаза. На другом конце комнаты один из офицеров Монфора молча сидит в кресле спиной к окну. Тайтон не отводит от меня взгляда, когда я прохожу мимо, и я наклоняю голову в знак приветствия. Другие электриконы не такого высокого ранга, как он, и их здесь не будет. Сомневаюсь, что Элла смогла бы спокойно высидеть даже десять минут обмена любезностями, не говоря уже о часе напыщенных дебатов. Я делаю себе мысленную пометку: позже нужно будет спросить об остальных. Нам нужно наверстать упущенное, как в разговорах, так и на тренировках. Неважно, сколько я тренировалась в хижине, я определенно размякла за время своего отсутствия. В библиотеке установлены три длинных стола, каждый из которых расположен под углом друг к другу, образуя что-то вроде треугольника. Премьер-министр Дэвидсон уже сидит за своим столом в окружении офицеров и чиновников Монфора. С каждой минутой их становится все больше. Они быстро заходят в комнату группами по два и три человека. У меня есть подозрение, что некоторые из них могли бы и не участвовать во встрече, но им просто любопытно посмотреть на происходящее. Их количество, безусловно, производит впечатление, и все они одеты в военную форму или мантии политиков. По рядам быстро проходят их помощники, раздавая бумаги и пакеты с документами. Большая часть страниц оказывается на столе у премьера. Растянув в улыбке свои тонкие губы, он аккуратно раскладывает их перед собой. Представитель Радис сидит справа от Дэвидсона. Он что-то шепчет ему на ухо, прикрывая рот ладонью с длинными пальцами. Я ловлю взгляд премьера, когда прохожу мимо, и мы обмениваемся кивками. Сейчас он кажется спокойнее, чем когда я видела его в последний раз, – несмотря на творящийся вокруг хаос. У меня создается впечатление, что полномасштабная война не входит в его компетенцию, несмотря на его способности новокровки. Ему явно больше по душе сражаться пером, чем порохом. Я не буду сидеть с делегацией Монфора, по крайней мере, не сегодня. Несмотря на то, что моя семья живет здесь, и я, вероятно, в конце концов стану гражданином этой страны, я в первую очередь представитель Алой гвардии. Я дала клятву Фарли еще до того, как узнала о существовании Монфора, и горжусь тем, что сижу за столом рядом с ней. За нами следуют различные офицеры и дипломаты со всех уголков восточного континента. Четыре генерала Командования, включая Фарли, садятся в центре. Все они одеты в одинаковую форму и отличаются строгой выправкой. Они представляют собой устрашающее зрелище. Мне становится неловко. Почему я не надела эту чертову красную форму? Когда я замечаю Эванжелину Самос, у меня по спине пробегает неприятный холодок. Она спокойно сидит во втором ряду, явно смирившись со своим положением. Сначала я даже ее не заметила. Даже с серебристыми волосами она каким-то образом умудряется сливаться с остальными членами делегации Монфора. Ее одежда не блестит и не переливается, как раньше. Вместо этого она одета в ничем не примечательную темно-зеленую форму, без медалей или знаков отличия. Ее брат одет точно так же. Он сидит рядом с ней, склонив голову. Она наблюдает за мной, сложив свои смертоносные руки на коленях. А я сдерживаю улыбку, обратив внимание на ее пальцы. Хотя она одета довольно просто, ее руки унизаны самыми разнообразными кольцами, готовыми подчиняться ее воле. Зная Эванжелину, я могу сказать, что она вся увешана металлом. Даже здесь, на встрече дипломатов, она готова при необходимости перерезать глотки.