Я смотрю в ее угольно-черные глаза, и она ухмыляется мне, не склоняя головы. Когда-то я бы испугалась этого взгляда. Теперь я чувствую только уверенность. Эванжелина – могущественный союзник, вне зависимости от того, как начинались наши взаимоотношения. И, хоть она никогда не ответит на этот жест, я киваю ей в знак приветствия. Птолемусу хватает такта держать голову опущенной и не встречаться со мной взглядом. Я не хочу иметь ничего общего с убийцей моего брата, даже несмотря на то, что он раскаивается в этом грехе и во многих других. Пока я наблюдаю, Радис поворачивается, чтобы что-то прошептать Эванжелине и Птолемусу. Расслышать, что он говорит, я не могу. Кажется, у этих троих довольно доверительные отношения – и это нисколько не беспокоит премьера. Их союз был скреплен – даже я получила известие об отречении Самосов и клятве, которую Эванжелина принесла Монфору. Я все еще смотрю на них, когда в библиотеку – очень организованно и органично – входит последняя делегация. Ада Уоллес идет впереди, не сводя глаз с комнаты. Она оглядывается, отмечая каждое лицо и запечатлевая в своей идеальной памяти каждого присутствующего на собрании. С тех пор, как мы виделись в последний раз, она совсем не изменилась. Золотистая кожа, темно-каштановые волосы, добрый взгляд – даже слишком добрый, учитывая, что она видела и что помнит. Как один из представителей Штатов, она одета в аккуратную черную форму, а на воротнике у нее приколота булавка. Очевидно, что символизируют три переплетенных кольца: красное для Красных, белое для новокровок, серебряное для Серебряных. Не могу представить человека, который мог бы лучше нее справиться со службой Штатам Норты. Чтобы усидеть на месте, я крепко сжимаю столешницу. Если бы не обстоятельства, я бы обняла ее. За Адой следует по пятам Джулиан Джейкос. Он одет скромно, но опрятно. Увидев его, я немного расслабляюсь. Непривычно видеть его в черном, вместо привычного светло-желтого. В кои-то веки он выглядит довольно неплохо – и кажется моложе. Не обремененным никаким грузом. Даже счастливым. Ему это очень к лицу. Так называемые обычные Серебряные тоже одеты в форму, и от Красных и новокровок отличаются только холодным оттенком кожи. К моему приятному удивлению, они идут рядом со своими Красными коллегами. Купцы, торговцы, солдаты и ремесленники – обычные Серебряные не так сильно отрешены от Красных, как дворяне. Разумеется, дворяне Штатов Норты одеты куда менее современно, хотя у них на груди тоже виднеются булавки. Я знаю их лица так же хорошо, как и цвета – зеленый Дома Велле, желтый Дома Ларис. Знание их Домов было вбито в меня давным-давно, и я задаюсь вопросом, зачем моя память хранит этот идиотизм. Цвета их домов достаточно символичны. Дворяне так просто не отступят. Они будут держаться за свою власть – и гордость – столько, сколько смогут. И больше всего – Анабель Леролан. Должно быть, специально для этого случая она открыла свою шкатулку с драгоценностями. На ее шее, запястьях и пальцах сверкают драгоценные камни огненного цвета, один ярче другого. В блеске этого великолепия легко не заметить ее булавку. Я почти ожидаю увидеть на ней корону – но ей хватило смелости надеть только украшения. Вместо короны она крепко держится за единственного человека, который мог ее носить, который у нее остался. Она идет под руку с Кэлом. Ему, как и Джулиану, идет новая внешность. На нем нет ни накидки, ни короны, ни множества медалей и знаков отличия. Только черная форма, значок Штатов и красный квадрат на воротнике, его знак отличия как офицера. Его черные волосы снова коротко подстрижены в военном стиле, который он любит больше всего, и он, должно быть, побрился сегодня утром. Я вижу у него на шее свежий порез, выглядывающий прямо из-за воротника. Он только-только начал затягиваться, и все еще виднеются пятна серебряной крови. У него под глазами пролегли темные тени. Он измучен, переутомлен и, как и Джулиан, выглядит счастливым. Я чувствую ревнивое, импульсивное желание спросить почему. Но он не смотрит на меня. «И он не сказал мне ни слова». Под столом Фарли в знак утешения сжимает мое запястье. Я подпрыгиваю от прикосновения и от испуга чуть не запускаю в нее молнией. – Спокойно, – говорит она, не шевеля губами. Я бормочу извинения, но мои слова тонут в шуме отодвигаемых стульев: последняя делегация устраивается на своих местах. Как и я, Кэл садится за стол в центре, рядом с Адой. Ему всегда нравилось быть на передовой. Его бабушка и дядя следуют его примеру. Остальная часть делегации разделяется и рассаживается по обеим сторонам от них, Красные – рядом с Серебряными. Дворян я узнаю, простых людей – нет. Последние оглядывают комнату с открытым ртом. Дворян же впечатлить не так просто, и они делают все возможное, чтобы это показать. Премьер-министр не возражает ни против одного проявления реакции, ни против второго. Он просто хлопает в ладоши, подавая нам сигнал, и говорит: – Ну что, начнем? Глава 4 Кэл «Не смотри на нее, не смотри, не смотри. Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься». Я так завелся, что чуть не поджег свой стул. Даже моя бабушка, которая выдерживает высокие температуры лучше большинства людей, отстраняется, чтобы я не подпалил ее драгоценные шелка. Вряд ли она сможет раздобыть еще, по крайней мере, не так, как привыкла, когда была королевой. Если остальная часть моей делегации и заметила мое беспокойство по поводу Мэры, им хватает такта молчать. Ада без колебаний продолжает, раскладывая перед собой свои бумаги. На них видны аккуратные, скрупулезные заметки, начиная от численности войск и заканчивая расстояниями между городами. Не то чтобы ей это было нужно. Вся информация уже есть у нее в голове. У меня такое чувство, что она просто не хочет никого расстраивать. В конце концов, ее способности встречаются нечасто, даже среди новокровок, и в значительной степени не изучены. Дворяне немного поворчали, но было очевидно, что представлять нас на первом собрании стоит представлять именно Аде Уоллес. Она видела эту войну со многих сторон и прекрасно понимает все остальное. Не говоря уже о том, что она могла запомнить историю любой революции и реконструкции, которая попала бы ей в руки. Большинство из них, по ее словам, были ошибками, если не откровенными неудачами. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если наша – не исключение. – Приветствую почетные делегации Штатов Норты и Алой гвардии, – говорит премьер, склоняя голову перед обоими нашими столами. Он складывает руки перед собой, его поза открытая и приглашающая. Этот человек ничего не делает просто так. – Делегация Монфора и мое правительство благодарят вас за то, что вы проделали этот путь, чтобы присоединиться к нам. – Долгий путь, – бормочет один из дворян Норты, но собравшиеся вежливо его игнорируют. Я пытаюсь подавить самый королевский порыв выгнать его из комнаты. Но больше у меня нет такой власти. Все присутствующие здесь равны, даже те, кто этого не заслуживает. Даже те, кто заслуживает большего, чем остальные. Я сжимаю челюсти. Мне все еще сложно не смотреть на нее. У меня получается бросить взгляд на ее спрятанные под столом руки и перевести взгляд на Фарли. Смотреть на нее безопаснее. Она с решительным видом сидит рядом с Мэрой, полностью сосредоточившись на премьере. На ней застегнутая на все пуговицы ненавистная форма. На Мэре – нет. Она отказалась от жесткой алой формы ради пурпурного бархата. Этот цвет она носила, когда была известна как Мэриэна Титанос. Должно быть, одежду выбирала ее сестра, так как у Мэры нет особого вкуса или интереса к моде. Я представил, как Гиза ругает Мэру и уговаривает ее одеться соответствующе случаю – и чуть не расхохотался при этой мысли. И покраснел, представив, как снимаю с нее эту куртку. «Сосредоточься», – кричит мой разум, и вокруг меня разгорается жар. – Можешь этого не делать? – Джулиан бормочет сквозь стиснутые зубы. Уголок его рта подергивается. Дядю явно забавляет происходящее. – Прости, – бормочу я в ответ. Один из генералов командования Алой гвардии отвечает Дэвидсону от имени своей делегации. – Конечно, премьер, – громко говорит она. Я узнаю генерала Лебедь. Алая гвардия все еще настаивает на использовании кодовых имен, даже сейчас. – И мы благодарны вашей стране за то, что она приняла нас. «Не то чтобы у них есть другие варианты, – думаю я. – У Алой гвардии есть территория, но нет собственного централизованного правительства, а Штаты Норты все еще восстанавливаются. И, конечно, проведение совещаний по вопросам демократии в бывшем королевском дворце может быть понято превратно. Замена одного короля на другого и все такое». – Делегация Штатов Норты согласна, – говорит Ада, поднимая подбородок к премьер-министру. Дядя Джулиан наклоняется к столу и начинает говорить: – Мы рады быть здесь и воочию видеть, каким может быть бывшее Серебряное королевство. Бабушка не слишком жалует, когда люди рассыпаются в любезностях. Она поджимает губы, но придерживает язык. Не могу сказать, что не согласен с ее нетерпением. Нам следует заняться делом, а не пускать пыль в глаза. Премьер Дэвидсон неторопливо начинает собрание. Он указывает на бумаги, лежащие перед ним, и такие же стопки, лежащие на столах по всей комнате. – У вас у всех должны быть свои повестки дня, как было согласовано во время наших предыдущих коммуникаций. Я очень стараюсь не закатывать глаза. Я хорошо помню «предыдущие коммуникации» – в основном это было бесполезное позерство внутри альянса. Споры разгорались по любому поводу, от выбора времени до рассадки членов делегаций. На самом деле, единственным пунктом, с которым сразу согласились все, была необходимость отчитаться об итогах работы делегаций. И даже тут Алая гвардия встала в позу. На мой взгляд, они принимают все слишком близко к сердцу. Хотя я не могу винить их за нерешительность. Я не понаслышке знаю, каково быть преданным Серебряными. Но пытаясь скрыть как можно больше информации, они только больше все усложняют. – Не желает ли делегация Алой гвардии выступить первой? – говорит Дэвидсон, протягивая руку к их столику. Его губы изгибаются в загадочной улыбке. – Что вы можете сказать о своих успехах на востоке? Фарли наклоняется вперед, ее лицо напряжено. Она тоже раздражена. – Прогресс налицо, – говорит она, выступая от лица Гвардии. Других генералов, кажется, вполне устраивает ее отчет. Все остальные же ждут нормального объяснения. Но Фарли откидывается на спинку стула, плотно сжав губы. Мэра рядом с ней прикусывает губу и опускает глаза. Она борется с желанием рассмеяться. Я стискиваю зубы. «Фарли…» Дэвидсон моргает с самым невозмутимым видом. – Не могли бы вы уточнить, генерал? Но Фарли не пропускает удар. – Не на открытом форуме. – Едва ли это открытый форум, – говорит моя бабушка, кладя руки на стол. Она привстает со своего стула, готовая к бою. На всякий случай я протягиваю руку, ухватив ее за край ее шелкового наряда. Она старая женщина, да, но при необходимости я усажу ее на место. Джулиан, сидящий по другую сторону от меня, напрягается. Нанабель продолжает говорить, голос ее не дрожит. – Как мы можем надеяться чего-то добиться, если вы отказываетесь делиться какой-либо информацией? Мы тщательнейшим образом отбирали членов наших делегаций, каждый из нас предан этому союзу и нашим народам. Все члены Алой гвардии как один хранят молчание. Генерал Лебедь и остальные не дрогнули под взглядом бывшей королевы и могущественного забвения. Фарли даже умудряется отвечать, не произнося при этом ни слова. Ее глаза на мгновение останавливаются на других Серебряных дворянах за нашим столом. Они каменеют под ее пристальным взглядом, с готовностью принимая вызов. И я задаюсь вопросом, стоит ли мне беспокоиться только о Нанабель. В мой список дел на сегодня не входит сглаживание ссоры между Дианой Фарли и бывшей леди Серебряного Дома. Послание, которое хочет донести Фарли, предельно ясно. Она не доверяет Серебряным нашей делегации, дворянам, которые всего несколько месяцев казнили бы ее, если бы у них появилась такая возможность. Некоторые из них смотрят на нее с такой злобой, как будто все еще могут это сделать. К моему удивлению, начинает говорить Ада. Она вытаскивает одну страницу из своей стопки бумаг и тщательно просматривает ее. – У нас нет необходимости в получении отчета об успехах Алой гвардии. Имеющейся информации более чем достаточно, чтобы двигаться дальше. Мэра удивленно открывает рот. – Ада?.. Ада просто делает вид, что не услышала ее, и быстро продолжает: