К утру мы должны быть у слияния рек, и там я оставлю ее навсегда. Я ни за что не повезу ее к Воротам, не стану этого делать, когда за моим кораблем охотится принц Озёрного края. Насколько я знаю, он может высушить русло реки, бросить нас на мели и забрать все, что ему заблагорассудится. Серебряные делали и вещи похуже. Я это знаю. Я видел это своими глазами. Мы для них не люди. Мы просто вещи, которые нужно использовать и выбросить. Вот как она на нас смотрит. Вот почему она здесь. Она хочет использовать нас, чтобы спуститься вниз по реке. «Так зачем спасать мальчика?» Она прыгнула в реку, зная, что там ее ждет нимфа, готовая утопить ее или утащить. И все ради какого-то тихого рыжего паренька, букашки. Сына Красной служанки, и Серебряная принцесса прыгнула в воду, чтобы спасти его, зная, какие последствия это может для нее повлечь. Зная об опасности. Я не могу выбросить это из головы, не могу перестать думать, на какой риск она пошла и ради кого. Я почти жалею, что она это сделала. Тогда мне было бы все равно, что с ней случится. Я качаю головой. «Это просто смешно». Я высажу ее на пристани в месте слияния рек, когда откроются границы. Я дам ей шанс. Шанс, которого она нам так и не дала. На корме она держится спиной к килю, бдительная, как сторожевая башня. Если бы только я оставил ее толпиться на причале Огайюса, умоляя о проезде вместе с остальными крысами. Она была бы проблемой кого-то другого, а не моей. Или была бы все равно что мертва, прикованная к жестокому мужчине, с перспективой до конца своей жизни прожить в клетке. «Идиот. Идиот. Идиот. Идиот». Когда я был маленьким, моя мама читала мне рассказы из своей старой коллекции книг. Папа привозил их ей перед смертью; доставал их на реке или покупал на причалах. Большинство из них перепечатывались дюжину раз, передавались из поколения в поколение, были переведены и скопированы. В них были истории о воинах, королях, невероятных существах, храбрости и приключениях. Истории о краснокожих мужчинах и женщинах, побеждающих невозможные шансы. Лучше бы я никогда не знал этих историй. Они для дураков. И, конечно, сейчас я веду себя как дурак. Я Речник и на воде всегда чувствовал себя в безопасности. Но впервые в жизни это не так. Мы не смеем включать свет и вместо этого довольствуемся светом луны. Слава реке, сегодня вечером полнолуние, и света достаточно, чтобы плыть. Я заставляю Риетт и Джилла спать посменно, чтобы один из них был готов, когда сменится течение. Большой Иан спит в своей каюте, готовый грести, если нам придется бросить лодку. Я вообще не планирую спать, мой разум гудит от наполовину сформированных планов битвы. Принцесса тоже не спит. Лириса сказала, что ее озёрный принц любит охотиться. Полагаю, он наслаждается этим видом спорта, наблюдая, как добыча убегает, испугавшись за свою жизнь. Интересно, наблюдает ли он за нами сейчас, в тенях и силуэтах на воде, двигаясь беззвучно. Раньше я уже проходил здесь Серебряные патрули. Я хорошо делаю свою работу. Но от них всегда можно откупиться – или обмануть. Это были не благородные Серебряные, воспитанные и обученные своим способностям. Это не были Серебряные с жаждой мести в крови, жаждущие чего-то гораздо более ценного, чем зерно, алкоголь или незаконное оружие. Раз или два мне кажется, что с берега до меня доносится чей-то хохот. Это может быть ветер в полях или плеск рыбы. Или вообще ничего. Любой звук еще больше выводит меня из себя, а мои нервы и так напряжены до предела. К полуночи я чувствую, что если буду вот так стискивать челюсть, то рискую раскрошить себе зубы. Когда луна поднимается высоко в небе, Лириса покидает свой пост на корме. Она идет тихо и уверенно, но не знает, каких досок следует избегать. Какие из них скрипят и стонут. Я слышу, как она движется, несмотря на все ее усилия, и река тоже. Джилл в полудреме бросает на нее взгляд, который вижу только я. Я бесшумно подхожу к ней, присоединяясь к ней на середины палубы. Она перегибается через перила, вглядываясь в темноту на дальнем берегу. Лучи луны освещают поля с кукурузой высотой в половину человеческого роста. Идеальное укрытие для тех, кто наблюдает за рекой. – Ты можешь поспать, если хочешь, – едва слышно шепчу я. «Тебе надо поспать. Завтра я тебя бросаю. Тебе нужно отдохнуть». Живот сводит от чувства вины. Лириса качает головой. – Совершенно исключено. Затем она вздыхает, подпирая голову рукой. Она смотрит в темноту невидящим взглядом. – Ему это нравится. Орриану. Как и все Красные, я питаю глубокую ненависть к Серебряным. Но этот Серебряный вызывает у меня отвращение, которое я не чувствовал уже давно. – У Серебряных, кажется, есть занятия получше – и куда интереснее. Насколько я знаю, там идет война. Я жду, что она улыбнется. Вместо этого она съеживается. Глядя на нее сейчас, я почти забываю, какие у нее способности. Что она способна одним движением пальцев переломить пополам меня и мою лодку. – В наши дни война повсюду, – говорит она. – На севере, на юге, на востоке. – Не на западе? Вряд ли это правда. Я говорю это, просто чтобы что-то сказать, чтобы у меня был повод держать глаза открытыми. Даже нам известно, что на границах Прерий работают рейдеры, Серебряные изгои без флага и верности. Полевые командиры Прерий находятся в постоянном движении. Тираксийские триархи всегда раздражают друг друга. Спокойствия не найти нигде – ни в мире впереди, ни в мире позади. – Не на западе, – бормочет Лириса. – Здесь, на реках, не слышали о Монфоре? «А». – Свободная Республика. – Так они ее называют. – Она колеблется, ее шепот срывается. – Думаешь, это правда? То, что я считаю правдой, и то, что правдой точно является, – две совершенно разные вещи. Многое, что мы слышали о Республике, даже то, что мы знаем из рассказов ее жителей, – совершенно разные истории, каждая из которых противоречит друг другу. – Я много об этом слышал. Красные, Серебряные, еще кто-то там. Живут все вместе, равны друг другу. – На этих словах я начинаю колебаться. Так или иначе, я не хочу вводить ее в заблуждение или давать ей надежду, которую ей не следовало бы питать. – Но я не верю всему, что слышу. В половине случаев я ошибаюсь. – Что ж, именно туда я и направляюсь. – Ее голос становится резче от решимости. – По крайней мере, пытаюсь. Это объясняет то, что она считала деньги. Она экономит, потому что ей нужно оплатить еще одно долгое путешествие. – После того, как доберешься до Ворот. – Я планировала спуститься по Судовой реке, но там слишком много транспорта. Алая гвардия, армии Прерий, рейдеры. И если Серебряный альянс на востоке решит атаковать Монфор напрямую, они выберут именно этот маршрут. – Лириса прослеживает каждый шаг по деревянной поверхности рельса, и я вижу это в своем уме, знакомом, как мои карты. – Так что я найму корабль в Мизостиуме. Пересеку море Тиракс. И найду другую лодку, чтобы переправиться вверх по реке, вдоль Рион-Гранда. В горы. К свободе. Я делаю глубокий вдох. – Это долгий путь. «Точно идиот». Она не шевелится. – Это того стоит. Денег у нее должно быть в обрез. Но ее жизнь? Я хочу сказать ей, какие ее ждут опасности, и не только от принца Озёрного края. Триархи, рейдеры – и потом, когда она доберется до самой Республики. С чего им принимать Серебряную принцессу? – Давно ты это планировала? – я говорю только это, чувствуя себя трусом. Она пожимает плечами. Лунный свет отражается от водной глади, рябью освещая ее лицо. Темные веснушки на ее щеках выделяются, подчеркивая приподнятые уголки ее глаз. Кажется, что ее высекли из камня, что она не из плоти и крови. – Не совсем. Я знала, что хочу убежать – но ничего больше. Пока Монфор не проявил себя во время нападения на Норту, у меня не было никакого плана. Я просто знала, что должна бежать. – Ее лицо неподвижно, но пальцы нервно дергаются. – Теперь есть возможность добиться новой жизни. – Земля, где ты равен любому Красному, стоящему рядом с тобой. Она резко поворачивается ко мне. Ее взгляд наэлектризован, заряжен чем-то, чего я не понимаю. – Я слышала, что это правда и про Спорную территорию. – Мы называемся Свободными землями. Хотелось бы мне, чтобы это было правдой. Так же, как и в Землях королей, тут есть разделение. И, хоть мы не подчиняемся воле Серебряных, но определенно стараемся держаться порознь. Наши миры разделены даже на реке. И я подозреваю, что в Республике все точно так же. Что они разобщены и слабы – просто скрывают это. – Должен сказать, что вряд ли когда-то встречал Серебряного, готового на такие жертвы из-за неудачного брака. Ее глаза сужаются, и я чувствую, что совершил ошибку. У меня по коже пробегают мурашки. «Идиот». – Неважно, Красный ты или Серебряный, мужчины всегда плохо понимали женщин. Я могу только кивнуть. Какая-то другая реакция кажется совершенно неправильной. – Моя мама бы с тобой согласилась, – наконец говорю я, надеясь перевести разговор в другое русло. Я не хочу, чтобы он заканчивался. Так проще пережить ужас этой ночи. – Она живет в Мизостиуме, недалеко от Восточных ворот. Лириса знает, что я делаю, но все равно позволяет это. Она снова смотрит на реку. – Это… хорошая часть города? – Лучше большей его части. Это правда. Восточные ворота – сильная община с глубокими корнями. Красные улицы, Серебряные. Прекрасные сады и фонтаны. Не знаю почему, но я представляю, как показываю его Лирисе. Даже с палубы лодки. Я отбрасываю эту мысль так же быстро, как она появляется. Оставляю ее позади при первой же возможности. – В городе самоуправление, а в некоторых частях и вовсе анархия. – Свободные земли, безусловно, соответствуют своему названию, – дипломатично говорит она. Она звучит как Серебряная больше, чем раньше. Это хорошее напоминание о том, кто она и кто я. О том, какая огромная пропасть нас разделяет. – Мне не терпится увидеть больше.