Жаль, я не могу посмотреть их при более благоприятных обстоятельствах. Без этого ужасного, нависающего над моей головой выбора – который я уже сделала. Не на бегу. «Нет. Я не бегу. Бегут трусы, а я не трус. Трус бы остался там. Трус бы дождался Орриана, принял бы его и смирился со своей судьбой». Прохладный бриз играет с водой, уравновешивая жар полуденного солнца. Ветерок пробегает по мне, легкий, как поцелуй, и я закрываю глаза. Затем раздается скрип, кто-то останавливается рядом со мной на палубе, и я стискиваю зубы, готовясь к новым колкостям капитана. Вместо этого я вижу одну из Красных служанок. Кажется, ее зовут Джем. Ее сын стоит рядом с ней, он боится меня меньше, чем его сестра. Он нагло смотрит на меня своими черными и круглыми глазами. Я смотрю на него в ответ. – Привет, – бормочу я через мгновение, не зная, что еще можно сделать. Он коротко кивает. Странное поведение для ребенка. Его мать с теплотой смотрит на сына и ерошит его волосы, золотистые, как у его сестры. Верная своему воспитанию дворцовой служанки, она не разговаривает со мной и не заговорит, пока я не заговорю первой. – Мы сейчас на Спорной территории, – говорю я ей. – Можешь забыть о формальностях. Ты можешь говорить, если хочешь говорить. Она кладет руку на плечо сына и смотрит на реку, на дальний берег, туда, где начинаются земли Озёрного края. – А кто сказал, что я хочу говорить с тобой, Серебряная? Я едва сдерживаю смех. – Справедливо. Наверное, это странно. Мы с ней – стоим рядом. Серебряная принцесса и Красная служанка, а между нами – ее ребенок. И обе мы в бегах. Обе – во власти этой реки и этой команды. Во многом мы с ней похожи. Странно, как меняется этот мир. Войны на востоке, возможно, еще не закончились. И выиграны они или нет, безусловно, они уже принесли вместе с собой перемены. Мне не нравится война. И мне не нужен мир, который я оставила позади. Не нужны невозможные девочки-молнии, убитые короли. Восстания Красных, изгнания Серебряных. Понятия не имею, во что превратится этот хаос. Но у меня нет времени думать о будущем. Я должна оглядываться назад. Должна быть начеку. Я ухожу от Красной служанки и следующие несколько часов стою на корме, не сводя глаз с изгибов реки. В основном на лодке тихо. Красный капитан тихо разговаривает со своей командой, раз или два в час раздавая ей указания. Команда, женщина со шрамами и худощавый мужчина с шестами хорошо выполняют свою работу. Живая гора пыхтит в грузовом отсеке и выходит из него. Непонятно, чем он там занимался. Служанки из Норты переговариваются в дальнем конце лодки, в основном стараясь контролировать свою дочь. Сын гораздо более послушен. Он стоит на носу лодки, а я стою на корме, его взгляд устремлен вперед. Его вообще не слышно. Он не издает ни звука, когда река, элегантная и смертоносная, перегибается через перила и затягивает его под воду. Дарья поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как его маленькие ножки, болтаясь, оказываются за бортом. Она кричит, но я этого не слышу, уже двигаясь, уже зная, что именно забрало мальчика. Это была не волна. В реках их нет. Это был не какой-то поворот течения или внезапный порог. Это было спланировано и воплощено в действие. Это был Орриан. Это была я. Чья-то рука хватает меня за руку, пытаясь остановить меня, но я без раздумий вырываюсь из захвата. Краем глаза я вижу, как капитан бледнеет, его лицо почти расплывается. Впереди команда в два раза быстрее машет шестами, поворачивая лодку, замедляя ее ход. Я хочу крикнуть им, чтобы они не останавливались. Чтобы плыли быстрее. Чтобы делали что угодно, но не сбавляли ход. «Но тогда мальчик утонет». На моей совести достаточно трупов, Красных и Серебряных. Большой олух прыгает в воду первым. Или, по крайней мере, пытается это сделать. Река просто вышвыряет его обратно на палубу, и вот он уже сплевывает на палубу воду. Команда в ужасе смотрит на происходящее, они бледнеют. Они думают о том же, о чем и я. – Лириса, не… – раздается голос капитана, когда я прыгаю за борт. Река не отбрасывает меня обратно. Я делаю то, что она хочет. Река здесь не такая глубокая, как я думала, вода всего лишь мне по плечи. Ко мне приближается волна. Она пытается накрыть меня, оттолкнуть к более быстрой воде и более сильному течению. Я напрягаю мышцы, позволяя своим способностям расти. Ничто не может заставить меня двигаться, если я сама этого не захочу, и река обрушивается на меня, как камень. Со стороны лодки слышны крики. Я не могу различить ни слова. Мальчик в нескольких ярдах от меня. Его видно под поверхностью воды. Его глаза открыты, изо рта вырываются пузырьки. Он все еще жив, все еще борется за жизнь. Я пробиваюсь к нему, тяну руки к его тонким рукам и ногам. Он – приманка. Я это знаю. Орриан – больной на голову извращенец. Если бы я могла, я бы разорвала его на части. Сжимая руки на плечах мальчика, я уже чувствую, что его удерживает неестественное давление воды. Я пытаюсь просчитать, что делать, вспоминая тренировки с отцом и его семьей. Если я потяну слишком сильно, я сломаю мальчика. Раздавлю его собственными руками. Однако если потяну недостаточно сильно, он останется в воде. У меня просто нет времени. Еще одна пара рук присоединяется к моей, и я подпрыгиваю от неожиданности. Над нами стоит капитан. Его лицо покраснело, вокруг него бурлит вода. Река не бросает его обратно в лодку, и он твердо держится на ногах, пытаясь утянуть за собой мальчика. И все же мы не можем сдвинуть его с места. Капитан ругается так, как могут ругаться только Речники. Я стискиваю зубы и тяну. Мальчик выныривает на поверхность с тошнотворным хлопком, кашляя и отплевывая речную воду. Он прижимается ко мне, его маленькие ручки на удивление сильные. И вода обрушивается на нас, намереваясь застать нас врасплох. Одной рукой я протягиваю руку и хватаю капитана за плечо. Он шатается под моей хваткой, почти теряя равновесие в бушующем потоке. Но я держу его крепко. Затем я слышу, как со стороны лодки раздаются выстрелы, направленные точно в сторону берегов Озёрного края. Течение вокруг нас становится слабее. Она ослабляет свою хватку. – Шевелись, – рычу я, подталкивая капитана к лодке. Я не теряю времени попусту. Мальчик все еще свернулся у меня на руке. Он легкий как перышко. Я едва замечаю его вес. В конце концов, я сильнорук. Нести недокормленного десятилетнего ребенка – сущий пустяк. Капитан толкает меня вперед, к поручням лодки, как будто я бесполезна. Я фыркаю над ним, хватаю его за воротник и швыряю на борт. Я перелезаю следом за ним, зацепившись за перила одной рукой. Этого более чем достаточно, чтобы мы с мальчиком снова оказались на борту. Ребенок все еще отплевывает воду, когда его матери заворачивают его в сухие одеяла. У перил команда продолжает вести огонь, и капитан бросается к штурвалу за грузовым отсеком. Он крутит его и заводит мотор. Мы набираем скорость, но не намного. Не говоря ни слова, один из Речников протягивает мне винтовку. Я не великий стрелок, но прикрыть остальных смогу – и именно это и делаю. Охотники Орриана, должно быть, собрались в одиночных зарослях деревьев и камышей на берегу, скрытые от посторонних глаз. Они ждали. Я стреляю, раз за разом, в ритме с командой лодки. Когда один перезаряжает оружие, его место занимает другой, давая лодке достаточно времени, чтобы преодолеть следующий поворот. У Озёрных тоже есть оружие, но у нас лучшее укрытие, мы можем использовать в качестве защиты толстые дощатые рельсы. Я жду, что быстр бросится через реку и утащит меня в Озёрный край. Или что магнетрон разорвет двигатель лодки. Что зеленый настроит растения на берегу реки против нас. Но пока, похоже, в засаде сидит только нимфа. «Неужели Орриан пришел за мной один? Неужели он взял на подмогу только Красных стражников? Он ведь знает, что, чтобы вернуть меня, этого далеко не достаточно. Или он и его Серебряные друзья решили поразвлечься и устроить неторопливую охоту?» Мои зубы стучат с каждым выстрелом, винтовка плотно прижата к изгибу моего плеча. Сначала я думаю, что силуэт – это игра света. Что солнце просто отбрасывает странные тени от камышей и листьев. Но потом понимаю, что не ошиблась. Орриан раздвигает растения рукой, его злая улыбка видна даже на расстоянии пятидесяти ярдов. Я прицеливаюсь и промахиваюсь, пуля попадает в воду. Его ухмылка становится только шире. Ему не нужны слова, чтобы угрожать мне. Достаточно всего лишь улыбнуться. Когда лодка огибает поворот, капитан что-то кричит. Я не слышу его, но все равно чувствую облегчение. Его друг, капитан другой лодки, остановил свое судно на середине реки, ожидая нас. А на грузовой палубе закреплен готовый к бою тяжелый пулемет, похожий на черного железного паука. Рядом с ним, как змея, вьется пулеметная лента. Когда роща исчезает из нашего поля зрения, скрываясь за излучиной, все стихает. Больше никто не стреляет. Я слышу только, как бешено колотится мое сердце и прерывисто дышат все, кто находятся на борту лодки. Я оглядываюсь, ожидая нового удара, пока капитан подплывает к лодке своего друга. Обе команды быстро соединяют корабли, работая так же усердно, как муравьи в колонии. Мелли начинает тихонько плакать. Мое внимание все еще приковано к реке, находящимся вне поля зрения деревьям, когда доски палубы начинают дрожать под тяжелыми шагами. Я чувствую горячее дыхание капитана у своей шеи и слышу, как он рычит мне в ухо: – Ты солгала, сильнорук. Глава 4 Лириса