То, что до нас доходят новости, не значит, что они доходят до нас без искажений, в правильном порядке или без прикрас. Некоторые Речники и жители Свободных земель целыми днями пытаются разобраться в том, что происходит за нашими границами, в хаосе, который царит в Землях королей. Лично мне плевать на сплетни. Я просто наблюдаю и смотрю, какие из них окажутся правдивыми. – И Бэрроу – не пленница, – добавляю я. Я сам видел одну из ее трансляций, когда был далеко вверх по реке. Тогда Красная девушка осудила Алую гвардию и их планы. На ней были драгоценности и шелка, и она говорила о том, как добр и милосерден король. – Она присоединилась к королю Норты по собственной воле. Неожиданно принцесса Пьемонта фыркает в свою чашку с водой. Я бросил на нее быстрый взгляд, но увидел, что она уже ухмыляется. – Я сказал что-то смешное? К моему удивлению, отвечает Джем. – Девушка определенно была пленницей, сэр. В этом нет никаких сомнений. – Рядом с ней Дарья торжественно кивает. – Большую часть времени она была взаперти, под охраной и в цепях. Ее выводили на люди только тогда, когда этот коварный маленький мальчик хотел поиграться с ней или использовать ее голос, чтобы посеять смуту. Упрек звучит мягко, но мой желудок неприятно сжимается. Если она говорит правду, я просто не представляю, как это жестоко. Я пытаюсь вспомнить больше о девочке-молнии. Я помню трансляцию, ее голос, но черты ее лица словно ускользают от меня. Я точно видел ее раньше. Каштановые волосы, проницательные глаза. Это все, что я могу вспомнить. Я могу сказать то же самое о монархах, правящих Землями королей. Нортой правит мальчик-подросток, в Пьемонте управляет обвешанный драгоценностями принц Бракен, король и королева нимф контролируют Озёрный край. Джем все еще не сводит с меня взгляда внимательных глаз, и я чувствую, что меня ругают от имени девушки-молнии. Я сам виноват. Я стараюсь держаться в стороне, сосредоточиться на том, что прямо передо мной. Мне плевать на великих и ужасных мира сего. Я знаю о них только то, что я должен, чтобы остаться в живых, двигаться вперед – и ничего больше. И даже у такого подхода, похоже, есть недостатки. Я молча возвращаюсь к своей еде. – Вы были знакомы с кем-нибудь из них? – спрашивает Джем. Чтобы обратиться с таким вопросом к принцессе, нужно обладать недюжинной храбростью. Я не жду, что она ответит. В этом мире много Серебряных, но не все они такие знатные или важные. Особенно – те, кто живет в Свободных землях. Им плевать на далеких людей, формирующих мир позади нас. Но она продолжает меня удивлять. Один уголок ее рта приподнимается в мрачной ухмылке. – Я встречалась с Мэйвеном и его изгнанным братом. Давным-давно, когда мы были детьми, а между нашими королевствами был заключен союз. Не могу сказать, что знаю Айрис из Озёрного края. – Ее голос становится более резким. – Но достаточно хорошо знаю ее семью. Как и в случае с пальто, она выливает оставшуюся воду в реку, наблюдая, как она выплескивается за борт и как ее поглощает тьма. Больше она ничего не говорит. Глава 3 Лириса Мне доводилось спать в местах и получше – но доводилось спать и в местах похуже. Скудная скамья парусной лодки стала моим королевством, единственным владением, которое мне принадлежит. Раньше, когда я жила в доме своего дяди, где у меня грозили отнять все, что давали, я не могла заявить своих прав и на это. Спустя несколько часов ночи я жалею, что выбросила куртку охранника, а не постирала ее, или отбелила, или разорвала в лоскуты. Надо было сделать хоть что-то. Воздух над рекой остывает, и мне остается только дрожать и пытаться заснуть. Правда, в том пальто умер человек. Но это еще не значит, что оно не могло принести пользу. Может быть, какой-нибудь Красный найдет его и приведет в порядок. Или его найдет Орриан. И тогда он поймет, куда двигаться дальше. Эта мысль пугает меня больше, чем ночной воздух. «Нет, – говорю я себе. – Орриан думает, что ты погибла в сотне миль отсюда. С остальными его стражниками, с милой Магидой. Что ты – обугленный в яме труп. Убита в засаде, Алой гвардией или Монфором, или и теми, и другими. Убитые Серебряные, еще одни жертвы множества войн, которые мы сейчас ведем. Он никогда не найдет тебя, если ты будешь продолжать бежать. На этой реке ты в безопасности». Я почти верю в это. Когда я просыпаюсь перед рассветом, на мои плечи и ноги накинуто одеяло, окутывающее меня незнакомым теплом. Я почти могу притвориться, что я дома, у себя дома, что отец еще жив, а мы находимся в Приливных водах. Но это было шесть лет назад. Далекое воспоминание – которое никогда больше не повторится. Я моргаю и вспоминаю. Я плыву на лодке Красного Речника совсем одна, меня ненавидят все вокруг и мне некуда идти. Я могу двигаться только вперед. Мертвая девушка в бегах. И хотя каждый мой вдох отравлен страхом, страх мне здесь не помощник. Эти Красные не должны знать, что я в ужасе от того, что осталось позади, и от того, что все еще может произойти. Поэтому я сажусь, поднимаю подбородок, натягивая на лицо презрительную усмешку при виде накинутого на мои колени потертого мягкого одеяла. Как будто это самая оскорбительная вещь в мире, а не доброта, которой я не заслуживаю. Прежде чем осмотреть палубу, я оглядываюсь назад, на тянущуюся ленту Огайюса. Он выглядит почти так же, как и вчера. Мутная вода, зеленые берега, Озёрный край, простирающийся на север, Спорная территория – на юг. С обеих сторон не заметно никаких признаков жизни, в поле зрения нет ни людей, ни городов. Такое близкое соседство не радует ни одну из стран – и на протяжении многих миль на этой границе есть только несколько небольших причалов. – Что-то потеряла? Самодовольный капитан прислоняется к перилам в двух ярдах от меня, скрестив руки и согнув ноги, развернув ко мне корпус повернувшись ко мне. Даже в тусклом предрассветном свете я вижу, что у него на бедре висит пистолет. У него хватает наглости ухмыляться, его идиотский золотой зуб подмигивает, как насмешливая звезда. – Просто пытаюсь оценить, сколько мы проплыли, – быстро отвечаю я холодным голосом. – Твоя лодка плывет медленно. Он даже не вздрагивает. Вчера, в блеске солнечных лучей, его волосы казались почти темно-рыжими. Сейчас в раннем утреннем свете они черные, стянутые в аккуратный хвост. Я окидываю его взглядом – его коричневую кожу, покрытую веснушками и потемневшую от многих лет, проведенных на воде. Руки в шрамах, рубцы от веревок. Держу пари, у него грубые пальцы. – Моя лодка отлично справляется с поставленной задачей, – говорит он. – На шестах или на моторе – мы тратим на дорогу столько времени, сколько нужно. С тяжестью на сердце я вспоминаю, что монет в моем кошельке становится все меньше. «Надо было заплатить ему гораздо меньше, чем я предложила. Дура. Идиотка». – Я плачу вам за то, чтобы вы плыли быстрее. – С какой стати нам это делать? – Он наклоняет голову и плавно отталкивается от перил. Этот человек выбрал себе жертву. Думает, что он хищник, хотя на самом деле сам является добычей. – Что такая Серебряная, как ты, делает на моей реке? Я сжимаю челюсти и поднимаю подбородок. Надеваю властную маску, на которую полагалась во многих Серебряных дворах, которую носила перед моим дядей, моей матерью и любыми благородными Серебряными, которые могли бы испытать мое терпение. На капитана она не действует. Он стоит передо мной, широко расставив ноги. Высокий, выше многих, и мускулистый благодаря своей работе. Позади него остальная часть скудной команды приступает к своим обязанностям. Это заставляет меня задуматься, а делает ли капитан хоть что-то полезное. Действительно, я не видела, чтобы он брал в руки шест или прикасался к штурвалу лодки с тех пор, как мы поднялись на борт. Кажется, что все, что он делает, – это слишком пристально следит за своими пассажирами и своим грузом. – Дай угадаю, – говорит он. – Ты платишь мне не за то, чтобы я задавал вопросы. Он так меня раздражает, что меня охватывает желание разорвать его на части. – Да, именно так. Он знает, что я Серебряная. Знает, что я заплатила ему больше других его пассажиров. Знает, что во многих отношениях я представляю для него угрозу. И все же он делает еще один шаг и нависает надо мной, загораживая своим телом обзор на остальную часть лодки. – Если из-за тебя эта лодка и эта команда в опасности, мне нужно об этом знать. Я бросаю на него холодный взгляд. Он не дрогнул, но ненадолго отвел взгляд, когда понял, что сказал. Он не знает, какие у меня способности. Не знает, как я могу убить его, его пассажиров или членов его команды. Я сую ему в руки одеяло. – Единственный, кто находится здесь в опасности, – это ты. Он сразу же отворачивается и засовывает одеяло под мышку. Проходя мимо своего огромного медведя, он тычет в меня большим пальцем. – Иан, ее накорми последней. Неуклюжее Красное чудовище делает как ему приказано. Раздавая еду, он подходит ко мне в последнюю очередь и протягивает то же самое, что мы ели на ужин, вместе с кружкой дымящегося черного кофе. Он, по крайней мере, хорошо пахнет, и я неторопливо вдыхаю приятный аромат. От запаха все мое тело, до кончиков пальцев ног, пробирает дрожь. В середине трапезы я замечаю, что маленькая Красная девочка внимательно наблюдает за мной, выглядывая из-за своих просыпающихся матерей. Ее брат, старше нее примерно на год, все еще спит под их скамейкой, завернувшись в одеяла. Я встречаюсь взглядом с девушкой, и она быстро отворачивается, напуганная моим вниманием. «Хорошо. Хоть кто-то меня боится». Когда встает солнце, я медленно прохаживаюсь по лодке. Вчера я проснулась в лесу задолго до рассвета, направилась к старому причалу, присоединившись к многим желающим сесть на лодку. Мне было страшно, я хотела есть. Я не знала, найду я лодку или мне откажут. Я должна чувствовать облегчение. Спокойное, размеренное течение реки должно хоть немного меня успокаивать. Но не успокаивает. Я пытаюсь забыть о тревоге, расхаживая туда-сюда по палубе, чтобы сориентироваться. Вчера я весь день просидела на скамейке, и мне нужно размять ноги. Не то чтобы на лодке для этого было много места. Судно длинное, но тонкое, около двадцати футов в самом широком месте и менее ста от носа до кормы. Все пространство под палубой отведено под грузовой отсек и каюту капитана. Несмотря на то что он, похоже, больше ничем не занимается, я видела, как Эш время от времени бросался туда, а затем появлялся с морскими картами или чем-то подобным. Река, должно быть, постоянно меняется, прокладывая по водному руслу новые тропинки. Поваленные бревна, новые заставы, контрольно-пропускные пункты Серебряных. Эш и команда знают их все и следят за ними. Но они не думают о том, что осталось позади. Это делаю только я. На мне не моя одежда, и она плохо сидит. Грудь узкая, рукава короткие. Я выше стражника Озёрного края, у которого я забрала эту форму, но по размеру она была ближе всего к моему. При каждом движении я опасаюсь, что одежда может разойтись по швам. Когда-то я гордилась изгибами своего тела и старалась подчеркнуть их. Но теперь уже нет. Мне нужно думать о других, более важных вещах. Я делаю мысленную пометку попытаться купить что-то более подходящее на следующем причале, когда бы мы на нем ни оказались. Я достаточно хорошо знаю географию реки. Спорная территория есть на наших картах, хотя и изображены гораздо менее подробно, чем мое собственное королевство. Я знаю города Мемфис и Мизостиум, оба находятся ниже по течению. Признаюсь, мне не терпится на них посмотреть, хотя бы с реки. Я бывала в городах, построенных Серебряными королями. В красивых, но окруженных стенами. Там, где правили обладатели только одного вида крови. Конечно, я видела трущобы Красных, хоть и не по своей воле. Интересно, на что будут похожи Спорные города.