— В том то и дело, доктор Генрих, что вы всегда общаетесь с ними как доктор с больными, но никогда не разговариваете с ними, как человек с людьми, — ответил я. О чем немного даже пожалел, ведь мои слова могли обидеть доктора, который и так тратил свое время на меня, а я еще позволял себе проявление такой бестактности. — Возможно, вы правы коллега, профессиональная привычка, ее никто не отменял, даже в обыденной жизни забываешь, что ты уже не на работе и продолжаешь смотреть на людей своим профессиональным взглядом, вычленяя у них какие-нибудь известные симптомы, — с пониманием произнес доктор. — Я и сам корю себя за это, только недавно понял, что все это время жил только доктор Смит, а человека по имени Джереми в мире даже не существовало, — поддержал я доктора. Глава 9 Мистер Роб Джефферсон После чая я отправился в соседнюю комнату, дожидаться прихода последнего собеседника по имени Роб Джефферсон, которого с минуты на минуту приведет ко мне на разговор доктор Генрих Шульц. Он сегодня выполняет свои обязанности в гордом одиночестве и одновременно берет на себя работу профессора Говарда Блэка, который на несколько дней покинул город для участия в каком-то научном съезде. Итак, Роб парень необычный, рассказывающий странные истории про неуловимого персонажа, но создающий впечатление парня довольно-таки эрудированного, абсолютно не глупого. Но ведь эти истории про «Сказочника» или «Волшебника» заинтересовали меня, пробудили во мне чувство безмерного любопытства, и я в них поверил. — Здравствуйте, мистер Смит, — раздался за спиной знакомый голос. — Привет, Роб, — произнес я, разворачиваясь к появившемуся в комнате пациенту. Роб, прошел к столику и сел в кресло, а доктор Шульц же напротив, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. — Итак, Роб, как твои дела? Что интересного произошло за те дни, пока мы с тобой не виделись? — начал развивать диалог я. — Сложно сказать мистер Джереми, я старался не нагружать себя ненужной информацией, чтобы не захламлять голову. Поэтому большую часть времени сидел, собирая фигурки из бумаги. Знаете, это успокаивает и отвлекает от ненужных мыслей, — произнеся это Роб и уставился в потолок. — А что за фигурки, ты увлекаешься оригами, верно? — спросил я. — Точно, — кивнул Роб. — А почему ты не загружаешь себя другой информацией, почему считаешь ее не нужной? Просто мне кажется, что любая информация где-нибудь и когда-нибудь может пригодиться. — Джереми, посмотрите сами, что полезного может присутствовать в этих глупых передачах, которые нам разрешают смотреть по телевизору? Или в этих бульварных романах, которые у нас предлагаются к чтению? Это же просто омерзительно. Оно мало того, что не имеет ничего общего с искусством, так еще и напрочь отупляет мозги, тем, кто с этим соприкоснётся, — возмутился Роб. — Ну с тобой сложно не согласиться, по телевизору сейчас и правда показывают всякую ерунду, — согласился я. — Вот видите! Так откуда мне тогда брать полезные сведения, если основными источниками окружающей меня информации являются зловонные болота, пить из которых мне никак не хочется. Неужели я буду слушать эту ерунду о том, как муж и жена выясняют свои отношения на виду у всей общественности, это же просто отвратительно, даже унизительно, быть участником массового копания в чьем-то грязном белье. Или эти юмористические передачи, которые нам здесь показывают, они не то, что непригодны для просмотра людям, с такими нарушениями, как у меня, так они еще и пагубно влияют на людей здоровых, превращая их в умственно неполноценных. — Ну, Роб, кому-то же нравится юмор и шутки, это помогает расслабиться, переключиться после серьезного трудового дня. — Доктор Джереми, расслабиться можно и еще более абсурдными способами, например, плеванием в прохожих с какой-нибудь высотки, но это же не значит, что это хорошее и полезное занятие, это поведение, которое отупляет, как это делают и те передачи. Они заставляют человека деградировать, делая его глупым и покорным. — Спрос рождает предложение, разве нет? — Если идиоты будут требовать от вас какой-нибудь полнейшей тупости, то вы будете ее поставлять? Ведь это спрос, который так важен в рыночной экономике, разве нет? Они будут просить вас, чтобы вы били их по лицу, даже будут готовы платить вам за это. Будете ли вы это делать? — спросил Роб. — Нет, конечно, Роб, это же абсурд, людей с такими желаниями необходимо лечить, — ответил я. — Вот, видите, мистер Смит, вы не будете потакать им, наживаться на их невежестве и вероятной болезни, а другие почему-то наживаются, считая, что деньги важнее любой морально-нравственной стороны. Вот в чем проблема, они слишком любят деньги и власть, что ради них готовы идти по головам, используя слабости тех, кто слишком глуп или безнадежно болен, чтобы иметь разумность отказаться от ненужного товара. Вот ваша извращенная рыночная модель, построенная на невежестве и жадности! — Да, во многом ты прав, люди действительно не очень ценят мнение других, их волнует исключительно финансовая сторона. — Ладно, если бы они не ценили чужое мнение, это еще пол беды, но они в наглую паразитируют на людских недостатках, используя их несовершенство себе во благо, вот что действительно ужасно. А потом эти же господа начинают мне вещать о том, как правильно жить и к чему стремиться. Те, чья собственная жизнь полностью извращена, начинают учить других какому-то высокому смыслу. Разве это не абсурд, мистер Джереми, скажите мне? — запросил моей поддержки Роб. — Да, ты полностью прав, это бизнес, который управляет людьми, играя на их слабостях, делая человека ведомым и зависимым, — поддержал я. — Вот, понимаете. Теперь спросите себя, о какой осознанной жизни может идти речь в этом обществе, если оно выстроено таким ненормальным образом? Почему умные и культурные люди скрываются где-то на дне, не имея никакого шанса явить себя миру, а те безграмотные выскочки ликуют на самом верху пирамиды? — лицо Роба исказило полнейшее возмущение. — Ну почему же, среди богатых и известных людей достаточно разумных и честных господ, которые благодаря своему таланту смогли пробиться наверх, значит они все-таки не остались на дне, — засомневался я. — А сколько талантливых людей, мистер Джереми, так и осталось прозябать в этих болотах, вы даже не представляете какое количество гениев и будущих первооткрывателей так и сгнило в тех водах, так и не явив себя этому миру. Хорошо читать о достижениях какого-нибудь ученого, писателя или музыканта, который так верил в свой успех, зная, что он добьется признания и славы и у него это в итоге получилось. Все рукоплещут, восхваляя таких людей, внутренне разжигая надежду на то, что и они когда-нибудь смогут добиться чего-нибудь поистине стоящего, как это сделали и эти успешные люди. Но никто, мистер Джереми, никто не задает себе вопрос, а сколько же осталось тех, кто не меньше наших счастливчиков жаждал своего признания, но так и остался ни с чем? О ком мы так никогда и не услышали? — Знаешь, я раньше и не задумывался над этим, — произнес я. А ведь действительно, нам рассказывают счастливые истории о том, как кто-то добивается успеха, становясь кем-то невероятно успешным, к примеру, знаменитым актером, поставившим на кон абсолютно все, что у него было, во имя своей высочайшей реализации. Все эти примеры вдохновляют и мотивируют нас, а затем с чудовищной силой влекут к чему-то подобному. Но никто не говорит о тех, кто так же рискнул, поставив на карту все самое ценное, но при этом позорно проиграл. Или взять тех же боксеров, да что далеко ходить, взять моего сегодняшнего собеседника мистера Оливера Блэнкса, который тоже мечтал стать чемпионом мира, но не смог стать даже чемпионом своей страны. Ведь когда чествуют победителя, то никто и не думает о проигравшем, о том, чья великая мечта вдребезги разлетелась прямо на наших глазах. Все славят героя, но никто не готов разделить скорбь проигравшего, который потерял куда нечто более ценное, чем победу в спортивном состязании. — Видите, мистер Джереми, даже у психа есть чему поучиться? — ухмыльнулся Роб. — Ну если бы я считал, что у тебя нечему учиться, то я не тратил бы свое время на общение с тобой, ведь мне важно понять твои мысли, стремления и образ жизни, чтобы написать обо всем этом. Глупый человек мне не интересен, диалог с ним я могу написать и от своего лица, — подмигнул я собеседнику. — Вы меня убедили, — рассмеялся Роб. — Роб, ты любишь затрагивать серьезные жизненные темы, с чем это связано, можешь объяснить? — Странный вопрос, мистер Джереми, это все равно что спросить: — «А зачем вы читаете умные книги, с чем это связано?» — Ведь я обсуждаю то, что для меня важно, то, в чем вижу проблему окружающего общества, изъяны, наличие которых меня тревожит, и поэтому я поднимаю эти темы, чтобы людей, посвященных в данные обсуждения, становилось как можно больше. Чтобы численность трезвых глаз, смотрящих на наш мир, со временем перевесило количество слепых и затуманенных. — Интересная мысль, — подметил я. — Мне ее «Сказочник» подкинул, — произнес Роб. — Тот самый загадочный пациент, который приходил к тебе? — я заволновался, когда Роб вновь коснулся интересующей меня темы. — Да, тот самый. Вчера он вновь разговаривал со мной, мистер Смит. Мы обсуждали влияние планет на психику людей. Он говорит, что мы хрупки и зависимы от многих явлений, но в то же время мы никогда не рассыпемся по совершенной случайности, во всем есть определенные правила, — поделился со мной Роб. — Вот как, это очень интересно, а что еще говорил тебе этот господин? — меня распирало от любопытства. — Он сказал, что явился тот, кто мне поможет, и теперь мое выздоровление лишь вопрос времени. Поэтому я предвкушаю возможность вновь обрести свободу, — улыбаясь сообщил собеседник. — И покинуть эти стены, — заключил я. — Нет, мистер Джереми, эти стены меня не пугают, они вполне безобидные, меня пугает то, что выстроено в моей голове, вот те укрепления меня действительно мучают, не давая мне нормального существования в этом мире. — Да, я понимаю, ведь любое психическое заболевание начинается в нашей собственной голове, оттуда идут все проблемы, — поддержал я. — Да, мистер Джереми, именно там зарождаются все болезни и там происходит главная борьба с ними, как и со всем остальным, ведь что такое наше тело, как не скафандр, совершенный механизм, управляемый нашим разумом, гениально продуманная машина, со множеством проводков, импульсов и детекторов. А все, что происходит с ним, болезни, бактерии, вирусы — это все вредоносные программы, занесенные в центр управления этого компьютера. Пока наша внутренняя защита под названием «иммунитет» работает исправно, то нет никакой опасности для получения атаки извне, но стоит нам ослабить эту защиту, по собственной глупости или по незнанию, как враг окажется тут как тут. — А как можно ослабить нашу защиту, Роб? — спросил я, понимая, что мне, как врачу терапевту стало очень интересно обсуждение данного вопроса. — Мистер Джереми, вы же пользуйтесь автомобилем? — неожиданно спросил меня Роб. — Да, конечно, — утвердительно ответил я, с интересом ожидая сравнительного примера от своего собеседника. — Ваш автомобиль состоит из разных составляющих, но есть среди них и такая, которая на человеческом языке называется «аккумулятор», который если разрядится, то машина не поедет, верно? — Да, абсолютно, — я утвердительно кивнул. — Вот и человек, если не будет получать заряд, энергию, то тоже не сможет функционировать, рано или поздно его силы иссякнут и он заглохнет окончательно. Если аккумулятор у машины садится, то ей тяжело набрать энергию для старта, как и изнеможденному человеку. Здесь все работает по единому принципу. Если человека не заряжать, то он обесточится, так как его аккумулятор растратит всю энергию. Верно? — Ну логично, да, поэтому мы подзаряжаем свой аккумулятор едой, водой и сном, делаем это регулярно, потому что, чувствуем острую необходимость. То есть все действия мы выполняем автономно, — с пониманием произнес я. — Да, мистер Джереми, вы абсолютно правы, только это сравнимо с тем, как мы иногда заводим машину, чтобы прогреть ее и проехать небольшое расстояние до ближайшего магазина, абсолютно привычные действия, которые довольно быстро приведут к разрядке батареи. Вы же знаете, что аккумулятор получает подпитку только после длительной и активной езды? — уточнил Роб. — Да, Роб, конечно, это знает каждый автолюбитель. Пожалуйста, продолжай, — попросил я, уже абсолютно не скрывая собственного любопытства. — Так вот, батарея начинает наполняться энергией лишь тогда, когда машину активно эксплуатируют, ставят ей множество маршрутов, задач и поездок. Только тогда она наполнена энергией и аккумулятор не разрядится. — Не пойму, Роб, а какая связь с человеком, у него же все, наоборот, после длительной работы его заряд полностью садится и ему срочно требуется восстановление, — я не совсем смог уловить суть столь странного примера. — Да, человеку нужна подзарядка, каждодневная, как бензин в машину, иногда масло, но вот только аккумулятор, это долговременный источник внутри самого автомобиля, и чем сильнее ты его нагружаешь, тем больше энергии он дает. Так и человек, чем выше и масштабнее цели он ставит и стремится к ним, тем больше энергии аккумулирует его внутренний источник, и тем насыщеннее и плодотворнее его собственное существование. Наши достижения зависят не от объема нашей внутренней силы, а наши силы стремятся соответствовать выбранной нами цели. Увеличиваясь до невероятных размеров, если цель наша велика или уменьшаясь до минимума, если намеченная цель ничтожна. В этом наше собственное устройство превосходит даже автомобили, оно несколько более мобильно. Так как в аккумуляторах автомобиля есть свои границы, а в источнике внутри человека их нет. Они есть только в его собственной голове, не более того, — пояснил мне мистер Джефферсон, который рассказывал об этом с таким увлечением, что было видно насколько сильно данная тема его интересовала. — Роб, получается, если человек не ставит себе серьезную цель в жизни или она крайне примитивна, то количество энергии, вырабатываемой его внутренним источником, будет минимально? — уточнил я. — Все верно, — кивнул Роб. — А чем это чревато? — поинтересовался я. — Это чревато тем, что человек будет всю жизнь жить мелкими задачами, вести ограниченное существования, не пытаясь дотянуться до чего-то действительно важного, делающего его более развитым и совершенным. Его жизнь будет скучна, и смерть его будет скучна, так как уход его будет таким же незаметным для окружающих, как и его собственное существование. Но ладно, если оно было незаметно для окружающих, печальнее всего, что он сам себя не видел, как жил, стремясь к всеобщей похожести, так и умер, предварительно похоронив свою особую индивидуальность. — Но ведь это выбор самого человека, Роб, его право вести такую жизнь, — развел руками я. — Да, мистер Смит, это право каждого цветка, раскрыться или зачахнуть, так и не явив себя солнцу. Каждый сам выбирает, его право. Только надо помнить, что малое количество раскрывшихся цветов оставит свой отпечаток на функционировании всей планеты, где все вещи между собой неразрывно связаны. — Логично, Роб, с тобой интересно общаться, ты рассказываешь увлекательные вещи, о которых обычный человек чаще всего не задумывается, — похвалил я своего собеседника. — Это все благодаря Сказочнику, это он вернул меня на истинный путь, сказал, что я не должен отступать, стараясь жить подобно остальным, он велел мне ценить свою индивидуальность. — Ну вот, опять не обошлось без таинственного Сказочника. А что конкретно он имел виду, когда сказал тебе вернуться на истинный путь? Он видел в этом твой шанс на выздоровление, которое скоро произойдет, благодаря какому-то человеку? Видимо ему, как я понимаю? Да и вообще как связаны все эти вещи? — спросил я. — Не всегда легко понять то, что он имеет ввиду, ведь его речь наполнена загадками, но произносит он их так, чтобы ты точно смог разгадать их, правда для этого придется как следует поломать голову. А про человека, нет, было сказано, что он даст мне направление, а спасение придет от кого-то извне. Знаете, мистер Джереми, он ведь все структурировал в моей голове, разложил по полочкам. Я начал понимать, что абсолютно не сумасшедший. Да, у меня есть нерешенная проблема с духами, которые являются ко мне и пугают. Но он сказал, что я сам должен решить эту задачу, а некий человек мне в этом поможет. И у меня есть все основания полагать, что этот человек вы — мистер Смит. — Исключено, Роб, ведь мистер Сказочник даже не знаком со мной и никогда обо мне не слышал, он не может иметь ввиду меня, это же невозможно, — возразил я.