– Простите, миссис Претти… – Нет, нет. Смотрите-смотрите. Я выложила фотографии, думая, что они кого-нибудь да заинтересуют, а потом они совсем вылетели у меня из головы. Мы стояли вместе и разглядывали снимки. Их можно было разделить на три группы: фотографии самого корабля, фотографии людей на раскопках и фотографии находок. Среди второй категории было четыре фотографии Роберта и меня. Мы сидели на вершине насыпи и смотрели вниз, на раскопанную внутреннюю часть корабля. Роберт сидел у моих ног, подтянув колени к подбородку. Меня как-то смутило, что он был так же неподвижен, как и я. – А вашего сына нет дома? – спросила Пегги. – Я отослала его на несколько дней на южное побережье, – ответила я. – У меня там двоюродные братья. Мне показалось, ему нужно сменить обстановку. Он ходил грустный после того, как все уехали. Было среди фотографий две с миссис Пигготт. На обеих она явно не знала, что ее фотографируют. На одной она, похоже, только что встала с песка. На коленях комбинезона пятна, волосы в беспорядке. На другой фотографии она разглядывала предмет, который только что откопали. Сам предмет было видно плохо: в правом нижнем углу снимка выглядывал участок металла с ямками. Но выражение ее лица было весьма определенным: она выглядела удивленной и одновременно обрадованной. Ее поймали в тот момент, когда ее лицо вот-вот должно было расплыться в улыбке. – К сожалению, племянник мой тоже уехал, – сказала я. – Он надеялся приехать, но в итоге не получилось. – Не получилось? – Да, слишком долго ехать из Олдершота. Да и вряд ли ему бы дали увольнительную. Пегги уставилась на меня в растерянности. – Что-то я не понимаю. – Рори вступил в Королевские инженерные войска. Я думала, вы знаете. Он записался добровольцем, как только уехал. – Нет, – сказала Пегги. – Я не знала. Она наклонилась над столом. Волосы упали ей на лицо, но она их не убирала – они так и висели, словно разделительный экран. – Может, присядем? – спросила я. Она не ответила. Через пару минут я взяла ее за локоть и усадила на стул, затем сама села рядом. – Эта жара так выматывает, да? Хотите воды? Она покачала головой. – Тогда, может, что-нибудь еще? – Нет… Нет, спасибо. – Хотите побыть одна? Она снова покачала головой, на этот раз более решительно. – Почему бы нам просто не посидеть немного в тишине? Сквозь щель между занавесками виднелся коридор из коричневой травы, тянущийся вниз к устью реки. Все было плоским и лишенным красок, как на одной из фотографий Рори. Миссис Пигготт открыла сумочку и достала носовой платок. По краю платка были вышиты ландыши. Впервые я заметила, что руки у нее, скорее, как у девушки, а не молодой женщины. Она сидела, глядя на свои колени, и мне показалось, что нужно что-то сказать. Не важно что. Что угодно, лишь бы она совсем не отдалась своей грусти. Нельзя позволить этому случиться. Ни с ней, ни с нами. – Вы приехали сюда сегодня вместе? – спросила я. Она подняла глаза, полные слез. – Я совсем забыла, где именно вы с мужем живете. – Мы живем в деревеньке… Называется Рокборн, – сказала она напряженным голосом. – Примерно в десяти милях к югу от Солсбери. – Боже, долго же вы ехали. Неудивительно, что вы устали. – Мы отправились сегодня утром. В четыре часа. Но, боюсь, мы все равно опоздали. – Об этом не стоит беспокоиться. Скажите мне, моя дорогая, что вы планируете делать теперь? Ее глаза встретились с моими. Во взгляде было что-то совершенно опустошенное. И все же я почувствовала, что если буду разговаривать с ней, то смогу поддержать ее, не дам скатиться в полное разочарование. – Стюарту предложили кое-какую работу от университета, – сказала она. – Недалеко от Уффингтона в Беркшире. Там большой форт бронзового века. – И вы, конечно, будете ему помогать. Она кивнула, затем слабо улыбнулась. – Он, конечно, очень сильно от вас зависит. – Ой, сомневаюсь, – сказала она. – Не сомневайтесь, моя дорогая. Ни на секунду. У вас ведь такая интересная жизнь. – Правда? – Несомненно. Ваша работа наверняка приносит столько удовлетворения. Она не отводила взгляда. – Да… – сказала она, и подбородок ее слегка приподнялся. – Да, так и есть. – И я уверена, что и впредь она будет приносить вам только радость. Ваша радость и опора. Затем я взяла ее за руку. Прошло не так много времени, и в дверях показалась голова Чарльза Филлипса. Его глаза несколько раз прошлись туда-сюда от меня к Пегги и обратно. А затем он сказал: – Ага… Нам просто стало интересно, куда вы запропастились. Бейзил Браун Август – сентябрь 1939 года Рид-Моир и Мэйнард всю неделю приставали ко мне, пытаясь выяснить, что миссис Претти намерена делать с сокровищами. Я сказал им обоим (Риду-Моиру в особенности), что понятия не имею. Я мог бы добавить, что меня это и не касается. По словам Мэйнарда, лорд Черчмен, табачный барон, предложил построить в Вудбридже специальный музей, где все это будет храниться. Это при условии, что миссис Претти захочет выставить сокровища на всеобщее обозрение. Насколько я знаю, она собирается снова спрятать их под кроватью Роберта. После слушания у меня еще не было возможности поговорить с ней и спросить об этом или о чем-то еще. Она почти не выходит из дома. Думаю, ей бы хотелось, чтобы я уехал. В конце концов, больше мне здесь делать нечего. Но каждый раз, когда я говорю об этом Грейтли, мне отвечают, что миссис Претти просит меня остаться еще на некоторое время. При условии, что я сам не против. Я говорил, что не против. Конечно, отчасти мне хотелось вернуться домой, увидеть Мэй, но, с другой стороны, мне нужны деньги. Все же дело не только в этом. Что-то еще удерживало меня там. Несмотря на все, что произошло, я не мог заставить себя уехать. Два дня я собирал крыжовник в плодовых садках и еще два провел, подстригая растения. Пару раз Роберт ко мне приходил, но надолго не задерживался. Предполагаю, что с тех пор, как закончились раскопки, я стал для него не таким интересным. В течение нескольких недель ходили разговоры о том, что из Сандрингема с визитом приедет королева. Очевидно, находки ее очень заинтересовали. Но в итоге ей пришлось прервать свою поездку и вернуться в Лондон. Как-то вечером я вернулся к себе и обнаружил, что почтальон принес мне посылку. Внутри я обнаружил пять банок моего любимого табака для трубки – «Черная амброзия МакБарена». Вместе с банками лежала записка: Дорогой Бейзил, надеюсь, это тот самый табак. С большой благодарностью и наилучшими пожеланиями, Ч. Филлипс Я был так удивлен, что даже открыл одну из банок – хотел убедиться, что она не пустая. В последние несколько недель мои мысли о Филлипсе были далеки от христианской морали. Но меня все равно тронула его щедрость. В ответ я поблагодарил его и выразил надежду, что мы скоро встретимся снова. Тем временем погода менялась. Листья начинали желтеть. Я сказал Грейтли, что оставлять ладью открытой больше нельзя, и попросил узнать у миссис Претти о ее планах. Передав сообщение миссис Претти, он вернулся ко мне и сказал, что я могу делать с ней все, что посчитаю нужным. Он также сказал, что я могу снова воспользоваться услугами Уилла и Джона, но я решил, что справлюсь сам. Проще всего накрыть корабль брезентом, уложить его по линиям заклепок, а затем накидать веток и сухого папоротника. Этого будет достаточно, чтобы защитить его от непогоды. По крайней мере, на данный момент. Кроме того, его не будет видно с воздуха. Сверху я положил слой хвойных веток, чтобы он не выделялся. Получилось даже лучше, чем я ожидал. С расстояния в 100 ярдов ни за что не догадаешься, что там что-то есть. Под конец дня я выходил из леса, волоча за собой несколько последних веток лиственницы, как тут увидел миссис Претти, стоящую у пастушьей сторожки. Сначала я подумал, что она принесла свой зонд. На мгновение мне даже пришло в голову, что она хочет, чтобы я раскопал еще один курган. Но когда подошел ближе, то увидел, что в руках у нее трость. Осмотрев, что я сделал, она сказала: – Я могла бы предложить вам еще несколько дней работы, мистер Браун. Если вас заинтересует. Я подумала, не могли бы вы помочь нам с бомбоубежищем. В доме нет подвалов, и я боюсь, настало время принять все возможные меры предосторожности. Она сделала паузу и ткнула в землю концом своей палки. – Придется еще покопать. Я сделал вид, что обдумываю ее предложение, хотя на самом деле тут и думать было не о чем. – Спасибо за предложение, миссис Претти, – сказала я. – Буду рад. Чтобы соорудить бомбоубежище, у нас с Уиллом и Спунером ушло три дня. Мы выкопали яму глубиной в десять футов, а затем опустили туда полукруг из гофрированного железа. Затем засыпали все двумя футами земли и покрыли дерном.