Когда переоделась и встала перед зеркалом, я вдруг увидела мускулистую девушку с фермы. Я моргнула, надеясь, что она исчезнет. Но она все еще была там, упрямо смотрела на меня. Плечи стали шире, запястья – толще. Руки были грубыми, как у моряка. На груди виднелся яркий V-образный участок загорелой кожи, который с воротником жакета смотрелся нелепо. Единственным утешением было то, что хотя бы Стюарт в таком виде меня не увидит. Ночью шел дождь. Когда я шла к курганам, под ногами хлюпала трава. Мы смахнули воду с краев брезента и вытерли остатки плохо пахнущими губками. Мужчины уже установили ряды деревянных стульев под выровненной кучей грунта. Стульев было гораздо больше, чем я ожидала – около сотни. Сразу было ясно, что как следует поработать в этот день у нас не выйдет. В два часа Филлипс объявил перерыв и сказал, что надо идти готовиться к вечеринке. Миссис Претти предложила мне воспользоваться спальней в доме, чтобы переодеться, но мне комфортнее было в пастушьей хижине. Почему-то мне казалось, что если я буду переодеваться в доме, то от меня будут ждать более значительного преображения. Чтобы ко мне никто не ворвался, снаружи меня сторожил Роберт. Я надела костюм и повесила на шею золотое ожерелье с рубинами, принадлежавшее моей бабушке, надеясь, что с ним моя подгоревшая кожа станет не такой заметной. Когда я вышла, у подножия насыпи уже стояли столы на козлах, покрытые белыми скатертями. Бутылки с хересом, бокалы, чашки и блюдца ожидали начала вечеринки. Музыканты из вудбриджского оркестра «Силвер Банд» в своих великолепных костюмах расставляли инструменты и раскладывали ноты. Между металлическими ножками стоек беззаботно прыгали зайцы. – Готовы? – спросил у меня Чарльз Филлипс. Он переоделся в светло-коричневый костюм и надел более крупный галстук-бабочку; из нагрудного кармана у него выглядывал платок в тон. – Так, – начал он, – уверен, мне не нужно говорить, что главное – это конфиденциальность. – Конфиденциальность? – Если о наших делах станет известно, то спокойной жизни нам не видать. Понаедут журналисты и прочие ужасные люди. Тебе наверняка будут задавать множество глупых вопросов. Так что постарайся не выдать больше, чем нужно. Понятно? – Понятно, – ответила я. – Вот и молодец. В пять часов дирижер постучал палочкой, поднял руки, и оркестр заиграл «Лондондеррийскую мелодию». Вскоре прибыли первые гости. Они выходили из дома Саттон-Ху небольшими группами. Когда первая из них приблизилась, Филлипс пробормотал: – Господи, помилуй! Группа состояла из трех мужчин и женщины. Двое мужчин и женщина были одеты в твидовые костюмы, а на третьем мужчине был костюм из материала, похожего на тот, из которого был сшит костюм Филлипса. Но у мужчины покрой костюма был значительно лучше. Судя по тому, как струился материал, когда он шел, его, видимо, делали на заказ. Когда третий мужчина увидел Филлипса, он на мгновение остановился, а затем двинулся ему навстречу, правда, медленно. – Добрый день, мистер Филлипс, – сказал он. – Добрый день, Рид-Моир, – ответил Филлипс. – Могу я представить вам миссис Пегги Пигготт? Это мистер Рид-Моир и мистер Мэйнард. Из Ипсвичского музея, – добавил он. – Очень приятно, – спокойно сказал мистер Рид-Моир. – Позвольте представить вам моих друзей, сэра Джозефа и леди Виверс. Это Чарльз Филлипс, из кембриджского Селвин-колледжа… Сэр Джозеф, как вы, я уверен, знаете, лорд-наместник Саффолка. – Вы из Селвина? – спросил сэр Джозеф, когда мы все пожали друг другу руки. – Вы знаете Вагстаффа? Из Эммануэля? – Кажется, нет, – сказал Филлипс. – А. П. Вагстафф? Филлипс покачал головой. – А. П. Вагстафф, палеонтолог? – упорствовал сэр Джозеф. Филлипс снова покачал головой. Видимо, продолжать разговор он не намеревался. А сэр Джозеф, кажется, не знал, что еще сказать. Он озадаченно глядел на Филлипса, и тогда Рид-Моир произнес: – Я так понимаю, вы окажете нам честь и выступите с речью. – Будет речь? Как прекрасно, – сказала леди Виверс. – Краткое обращение, – согласился Филлипс. – Ничего особенного. – Надеюсь, в своем кратком обращении вы отдадите должное Ипсвичскому музею, – сказал Рид-Моир. Филлипс ничего не ответил. – И конечно, сэр Джозеф и леди Пейшенс с большим нетерпением ждут возможности увидеть находки. Как и все мы. – Мы с Джозефом уже несколько дней только об этом и думаем, – сказала леди Пейшенс. Филлипс повернулся к ней: – Тогда, боюсь, вы будете разочарованы. – Я… В каком смысле? – Вы хотите сказать, что находки увезли? – спросил Рид-Моир. – Нет, этого я не говорил. Кое-что все еще здесь. Однако мы решили, что не будем их показывать. Рид-Моир сделал шаг вперед. – Позвольте вам напомнить, что сэр Джозеф и леди Пейшенс – мои личные гости, – сказал он тихо, как будто украдкой. – Кроме того, если бы не Ипсвичский музей, то раскопки так бы и не начались. – Может, и так. Тем не менее миссис Претти очень беспокоится о сохранности находок. И на мой взгляд, это правильно. – Так, послушайте, Филлипс… – начал Рид-Моир, делая еще один шаг вперед. Филлипс смотрел на него с отстраненным интересом, будто Рид-Моир вздумал попытаться взобраться на его рубашку. В этот момент появились другие гости. Не зная, что происходит, они начали разговаривать с Филлипсом. В это время Рид-Моир повел сэра Джозефа и леди Виверс в сторону курганов. Я тоже воспользовалась возможностью ускользнуть. Люди выстраивались по краям траншеи и заглядывали внутрь корабля. Защищая глаза от солнечного света одной рукой, другой они тянулись за сэндвичами и пирожными. Оркестр тем временем исполнял гимны и спокойные версии строевых песен. Где-то через полчаса по подсказке Грейтли и другой прислуги, все сели за стол, чтобы послушать Филлипса. Я садиться не стала, а встала в сторонке. Оркестр перестал играть, и Филлипс прошел перед креслами. Он дождался абсолютной тишины, а затем объявил: – Из-за риска оползней мы решили, что пускать на трибуну никого не будем. Послышался разочарованный вздох. Филлипс не обратил на это внимания. Держа одну руку в кармане пиджака, он приступил к беглому и удивительно неувлекательному рассказу о том, как обнаружили корабль. Прошло совсем немного времени с начала его выступления, а люди уже заерзали на стульях. Непонятно почему, но звучал Филлипс на удивление тихо. Расслышать его удавалось лишь тем, кто сидел в первых рядах. Усугубляло дело пронзительное завывание, доносившееся сверху. Я подняла глаза к небу: там пролетал аэроплан, солнечный свет отражался от его крыльев. Филлипс продолжал выступление. Рот его двигался, но звука из него как будто не выходило. – Говорите погромче, пожалуйста, – просили люди сзади. Затем более жалобно: – Нам ничего не слышно! Но Филлипс продолжал говорить все так же тихо. Тем временем гулкое жужжание аэроплана становилось все громче. Затем из раздражающего отвлекающего фактора он превратился в механический крик с высокой частотой. Я снова подняла голову. Аэроплан несся вниз к земле, окутанный потоками воздуха. Я видела, как вращаются лопасти пропеллера, видела линии заклепок вдоль фюзеляжа. Люди начали искать укрытия, а я оставалась на месте, не в силах отвести взгляд в сторону. Крыша кабины была откинута, внутри виднелась мужская шапочка. Блестящая и коричневая, похожая на огромный орех. Воздух бил меня по щекам, отбрасывал назад волосы. Крик, казалось, заполнил каждую часть моего тела, сотрясая все вокруг. Одновременно захватывая и ужасая меня. Я почувствовала удар в бок. Мои ноги подкосились. Крутясь на месте, я увидела, как аэроплан пронесся над вершинами курганов и остановился как раз вовремя, чтобы скрыться за деревьями. Когда он улетел, в воздухе остались висеть два шлейфа черного выхлопа. Несколько мгновений никто не двигался. Потом раздался голос: «Вы в порядке?» Я посмотрела туда, где лежал Рори Ломакс. С трудом и как-то обиженно я поняла, что он, должно быть, столкнул меня. – Ты в порядке? – повторил он. – Что случилось? – Какой-то дурак захотел похвастаться, судя по всему. Ну или тоже решил послушать речь Филлипса. Я встала и отряхнулась. – Смотри-ка, – сказал он. – Ты ударилась коленом. – Ерунда. – Но кровь идет. Я глянула вниз и заметила несколько капель крови чуть ниже правой коленки. – Всего лишь царапина. – Погоди-ка. Рори Ломакс уже начал снимать кремовый шелковый платок, который был повязан у него на шее. – Не стоит, – сказал я. – Это лишнее. Да и у меня есть платок. Я вытерла кровь – ее действительно было совсем немного. Рори Ломакс оставался на месте, все еще держа свой шелковый платок в руках. Все остальные уже выбирались из укрытия. Кто-то приводил себя в порядок, другие возбужденно переговаривались. Оркестр смахнул пыль с инструмента и собирался продолжить играть. Тут я увидела, что нам навстречу бежит мистер Джейкобс. Он пробирался сквозь толпу, пока не добрался до Чарльза Филлипса, чтобы что-то ему сказать. Говорил он недолго, после чего Филлипс поднял голову. Я проследила за его взглядом. Четыре человека пробирались вверх по склону выровненного отвала. Впереди шел Рид-Моир, за ним сэр Джозеф и леди Виверс, сзади – Мэйнард. Завидев их, Филлипс подошел к подножию насыпи. Рид-Моир его проигнорировал. Он продолжал идти, пока не добрался до платформы. Там он демонстративно встал, держась обеими руками за ограждение. Пока мы наблюдали, остальные трое присоединились к нему, выглядя уже не так вызывающе. – Спускайтесь, – крикнул Филлипс. – Это лорд-наместник Саффолка, – ответил Рид-Моир. – И леди Виверс. – Мне плевать, кто они такие, – крикнул в ответ Филлипс. – Понимаете? Немедленно спускайтесь! Снизу люди смотрели с удивлением.