– Разве его не пускают в дом? – спросила я, вспомнив слова Филлипса. Я подумала, нет ли у миссис Претти какой-то глубинной неприязни к гостям. Роберт начал смеяться. – Дело не в этом, глупышка. Ему нравится быть здесь. Очевидно, племянник миссис Претти предпочитал спать под открытым небом. Почему-то мне показалось это очень странным и показушным, но я решила не произносить это вслух. Филлипс медленно спускался по лестнице. Время от времени, прежде чем опуститься на очередную ступеньку, он оглядывался через плечо, будто подозревая, что за ним наблюдают. С последней ступеньки он постарался сойти как можно легче, подобрав свой вес, как женщина подбирает юбку. Аккуратно ступая на пятки, он двинулся вниз по кораблю к погребальной камере. Там он со вздохом опустился на колени. Без Стюарта обстановка изменилась даже больше, чем я думала. Все стало гораздо серьезнее, мрачнее, чем раньше. Даже в перерывах не было места веселью. Никто не разговаривал друг с другом, все занимались своими делами. Закончив переносить мусор с одного места на другое, мужчины приступили к работе, доставая последние заклепки в носовой части. Когда все было закончено, они смогли сделать первые полные замеры корабля. От одного конца до другого было чуть меньше девяноста футов. Однако оригинальный корабль был бы еще длиннее. Последних шести футов кормовой части не было, их срезало. Филлипс решил, что это, должно быть, дело рук средневековых фермеров. Именно мистер Браун предположил, что судно могло быть намеренно врыто в землю под углом. Он считает, что корма выступала над насыпью, как большой рог, что обеспечивало ее четкую видимость с другого берега реки. К моему удивлению, Филлипс не отмахнулся от этой теории, а даже признал, что она может иметь некоторые основания. Весь день работа прошла в полной тишине. Я работала в противоположном от Филлипса конце камеры. Время от времени я поднимала голову и видела, как он наклонялся, а подтяжки его сильно натягивались. Солнце палило еще сильнее, чем раньше. На мне была блузка без рукавов, и я замечала, как руки и плечи у меня приобретают оттенок красного дерева. Но сейчас, конечно, не время для самолюбования. Да и я совсем перестала заботиться о своей внешности. Единственное, что имело значение, – это то, что внутри корабля. Когда подошел Филлипс, я вздрогнула – никак не ожидала, что он так незаметно окажется рядом. По бокам его носа блестели капельки пота. – Ты что-нибудь нашла? – спросил он. Я показала ему фрагмент, как мне показалось, керамической бутылки. – Больше ничего? Я покачала головой, а Филлипс продолжил на меня смотреть, как будто чего-то ожидая. – А вы что-нибудь нашли, мистер Филлипс? – спросила я. – Кажется, нашел, – сказал он. – Подойдите и посмотрите, если хотите. Когда я подошла, то увидела, что Филлипс откопал бледно-серый камень. Показались две плоские поверхности – обе гладкие и под прямым углом друг к другу. Пока что он откопал около восемнадцати дюймов прямоугольного края цвета пемзы. С обоих концов камень исчезал в песке. – Что-то большое, хотя непонятно, что это, – сказал Филлипс. – Мы можем начать с середины и двигаться к краям. Дальнейшая расчистка показала, что ширина каждой поверхности составляет два дюйма. Как только это стало понятно, я двинулась вправо, за передним краем. Я все время думала, что вот-вот наткнусь на трещину или какой-нибудь обломанный кусок. Не понимаю, как такая большая штука сумела уцелеть. Тем более если на нее падала крыша. Но ни трещин, ни каких-либо других повреждений не было. За час наша находка выросла в длину почти до трех футов. При этом она оставалась вполне себе равномерной и симметричной, с идеально гладкими краями. Затем очень резко находка начала сужаться. Это могло означать, что один из краев уже близко. Но я ошибалась, так как камень вновь в одно мгновение стал расширяться. В то же время поверхность стала более ямчатой и волнистой. К счастью, песок был таким сухим, что я счищала его и без лопатки. Филлипс, похоже, тоже приближался к краю. У него камень тоже сначала сузился, а затем начал выпячиваться. Я бросила взгляд на Филлипса и заметила, что он начал расчищать быстрее. Песок летел в обе стороны от него. А через несколько мгновений я заметила, что он остановился. Я наблюдала и ждала, что он продолжит, но он не шелохнулся. Я встала и подошла к нему. Когда я глянула вниз, то чуть не задохнулась от удивления. На меня смотрело лицо мужчины. Глаза закрыты, рот разинут, ниже – длинная острая борода. Выглядело как настоящее. Я все ждала, что глаза вот-вот откроются и он пробудится от долгого сна. Филлипс ничего не сказал. Он просто протянул руку и погладил поверхность камня кончиками пальцев. Делал он это с нежностью, которой я от него не ожидала. Мы вернулись к работе, и тут я тоже обнаружила лицо. По размеру оно было идентично первому, по форме напоминало перевернутую каплю. Тоже бородатое – на камне были выбиты параллельные бороздки в виде прядей волос. Но в его выражении была тонкая, едва различимая разница. Если первое лицо выглядело раскаивающимся, то это казалось испуганным. Филлипс уже почти расчистил еще одно лицо. В конце концов, мы раскопали три стороны длинного квадратного куска камня. По краям и на каждой из поверхностей были изображены лица мужчин с бородой. И у всех выражения немного отличались. Подсунув лопатки под низ камня, мы продвигали их до тех пор, пока они не встретились. Затем мы откопали еще немного песка, чтобы под камень можно было просунуть пальцы, осторожно покачали камень из стороны в сторону и, когда стало ясно, что он свободно двигается, мы подняли его на счет три. Вышел камень довольно легко. Но весил он гораздо больше, чем я ожидала. Пальцы, уже влажные от пота, начали соскальзывать с гладкой поверхности. Я предложила Филлипсу положить находку на землю. Когда мы это сделали, камень перевернулся, обнажив четвертую – ранее погребенную – сторону. Здесь были еще два лица, по одному с каждой стороны. Эти лица имели выражения, отличные от остальных – они что-то созерцали, причем все по-разному. Все восемь лиц прекрасно сохранились. Мы с Филлипсом стояли над находкой на четвереньках, камень лежал между нами. Оба мы тяжело дышали. – Знаете, что это? – спросил он. – Что-то вроде скипетра? – Да, скипетр, – кивнул он. – Так я и думал. – Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? – Нет, – ответил он. – Да и никто не видел, насколько я понимаю. У этой вещицы нет аналогов. Во всяком случае, ни в европейской, ни в скандинавской археологии. В Ирландии и Шотландии находили каменные скипетры, но только с одним изображением. Восемь? Такого еще не было. И по размерам наша находка превосходит все остальные. Он достал носовой платок и прижал его к своей брови. – Понимаете, что это значит? Я думала, что понимаю, но в тот момент мне казалось, что лучше промолчать. – Если я не ошибаюсь, – сказал Филлипс, – это могила короля. Обедала я в ресторане «Булла» в полном одиночестве. Буквально – в столовой никого не было. В меню на выбор был окорок или копченая пикша. Я взяла окорок. Сверху на него положили жареное яйцо. Окорок оказался сочным и нежным, а яичный белок я проглотила легче, чем устрицу. На десерт взяла кусочек крыжовникового пирога со сливками. Ничего вкуснее я никогда не ела. После плотного обеда я планировала пойти наверх. Но еще не было и десяти часов, и ни спать, ни читать, ни тем более слушать радио мне не хотелось. Так и не придумав, чем бы еще заняться, я снова вышла на улицу. Хотя уже стемнело, было все еще тепло. С холма доносились запахи реки: смесь потрошеной рыбы и затвердевшей грязи. Несколько собак по-хозяйски бегали по улицам, будто в темноте все вокруг стало принадлежать им. Двери пабов на рыночной площади были раскрыты настежь, проливая на дорогу лужи света. Я шла к Шир-Холлу, и из одного из пабов вышло трое мужчин. Судя по тому, как они двигались, все трое были сильно пьяны. И направились они ко мне. Когда между нами оставалось несколько футов, они остановились, перегородив тротуар. Теперь я видела их совершенно отчетливо. Видела, как они молоды. – Как насчет пропустить по стаканчику? – сказал один из них. Двое других начали смеяться. Ободренный их реакцией, первый парень продолжил: – Как жаль, что такая милая девушка совсем одна. Разве у тебя нет любимого, чтобы прижать к сердцу? Я остановилась – пройти мимо них, не выходя на дорогу, у меня бы не вышло. – Может, один из нас поможет тебе в этом деле? – продолжал парень, уверенность его росла. – У нас тут есть Джеки. Он дуреет, когда выпьет, но зато говорят, что он очень нежный. Я хотела сказать, чтобы он не глупил и дал мне пройти. Но почувствовала, что краснею. Даже больше – я становилась пунцовой, и корни моих волос словно горели. – Или вот Винсент, – сказал он. – Если уж он что вобьет себе в голову, то пиши пропало. Да, Винс? И еще есть я, конечно. Итак, кого из нас, счастливчиков, ты предпочтешь? От смущения меня словно парализовало. Как будто меня выставили на всеобщее посмешище и издеваются надо мной. Развернувшись, я пошла обратно, скрестив руки на груди. Сзади послышался мужской смех, уже не смущенный, а более громкий, чем раньше. Смех преследовал меня до самого отеля. Когда я открыла дверь в номер, то увидела телеграмму, лежащую на полу. «Полная неразбериха ТЧК Все затянулось ТЧК Вернусь как только смогу ТЧК Люблю Стюарт ТЧК» На следующий день приехал Фрэнк Граймс. Он напоминал кролика и был одет в хорошо выглаженный темно-синий комбинезон. Он очень официально поклонился мне, как какой-нибудь китайский чиновник. Филлипс сказал, что мы с ним будем работать вместе. Я решила, что, раз приехал Граймс, значит, Филлипс вернется к руководству раскопками снаружи корабля. Однако я оказалась не права. Тем утром Граймс обнаружил кучу спутанного багрянистого металла. По форме находка была почти что круглой, сферической формы. Он поднял ее наверх и положил на траву. В таком виде находка выглядела еще более причудливо, чем в земле, – словно потрепанный набор старой кухонной утвари. Стоя наверху, я заметила, что с поля, которое находилось неподалеку, начали собирать урожай. Две лошади тянули жатку по созревшему ячменю. Лопасти медленно вращались, вздымая облако пыли и мякины. Через каждые несколько ярдов лошадей останавливали, чтобы расчистить завал или сдвинуть попавшийся на пути камень. Затем человек, сидевший на жатке, щелкнув поводьями, снова пускал лошадей. Настроение у Филлипса почему-то ухудшилось. Он с трудом заставил себя пожелать мне доброго утра и, кажется, больше ни с кем не общался. После обеда я отправилась на его поиски, чтобы спросить, что он хочет, чтобы мы с мистером Граймсом делали дальше. Мы закончили с одной стороной камеры, и я решила, что лучше свериться с Филлипсом, прежде чем приниматься за что-то еще. Я нашла его возле насыпи. Он стоял, уперев руки в бока, и кричал на племянника миссис Претти: – Разве я не говорил, что тебе нельзя бродить вокруг и фотографировать как вздумается! Втыкаешь свое оборудование и повсюду оставляешь следы! Мне показалось, что Филлипс несправедлив. Как бы неряшливо ни был одет племянник миссис Претти, он старался быть как можно более аккуратным. Всегда спрашивал, не мешает ли он, и только тогда начинал фотографировать. Что касается следов, то это тоже вряд ли, ведь он ходил в кедах. Старые и сбитые, но все же кеды. – Да, фотографический отчет о раскопках – вещь полезная, – продолжал Филлипс на том же уровне громкости, что и раньше. – Не спорю, но впредь спрашивай моего разрешения, только потом можешь фотографировать. Понял? Племянник миссис Претти наклонил голову в сторону и втянул щеки, отчего его скулы стали сильно выделяться на лице. Он выглядел так, словно изучал Филлипса, будто никогда раньше он с такими людьми не сталкивался и поэтому хотел рассмотреть его с близкого расстояния. На мгновение его глаза стрельнули через плечо Филлипса – туда, где стояла я, но затем он перевел взгляд обратно. Филлипс тем временем еще не закончил. Казалось, он готовится к новому нападению. Но тут я шагнула вперед и сказала: – Мистер Филлипс, можно с вами поговорить? Он даже не обернулся. – Не сейчас. Подождите, когда я закончу. Он вновь был готов продолжать распекать племянника миссис Претти. – А где подождать? – спросила я. – Здесь? Может, мне вернуться в камеру и подождать там? Тут он развернулся на месте, причем с удивительной ловкостью. – Ждите где хотите, ради всего святого!.. Не важно. Мы закончили. Он ушел, пройдя мимо меня. Наверное, я могла бы пойти за ним, но смысла в этом не было. Затем племянник миссис Претти обратил свое внимание на меня. Уголок его рта слегка подрагивал. Я не могла понять, то ли он так разнервничался, то ли пытался подавить смешок. – На вашем месте я бы держался от меня подальше, – сказал он. – Я в немилости.