– Да? – Ты прекрасно знаешь, что да. Стюарт снова подошел ко мне и обнял за плечи. От его твидового пиджака исходил успокаивающий запах – аромат солидности и постоянства. Это был такой запах, который мог прогнать сомнения и страхи, возможно, даже навсегда. Я повернула к нему лицо, желая, хотя бы на мгновение коснуться его губ своими. Это было бы прекрасное завершение идеального дня. Стюарт тем временем смотрел поверх моих плеч в окно, будто разглядывая улицу сквозь задернутые шторы. Не ослабляя объятий, он наклонил свою голову к моей. Мы постояли так некоторое время. Беззаботность, с которой Стюарт раздевался, только усилила мою застенчивость. Он расшнуровал ботинки, перекинул брюки через ручку кресла и застегнул пижаму. Я легла в постель – простыни были холодными. Мне пришлось одним движением опустить ноги на кровать, опасаясь, что они застрянут на полпути. Я начала сомневаться, что тепла моего тела хватит, чтобы прогнать холод. – Ты всё? – спросил он. – Всё. – Ну, хорошо. Спокойной ночи, дорогая. – И тебе. Он потянулся к лампе и выключил ее. Вместо того чтобы оставить машину у корта для сквоша, как раньше, Стюарт поехал по дорожке до самых курганов и припарковался возле пастушьей сторожки. Мужчины уже собрались там с лопатами, ожидая указаний. Все шло как прежде: процессия из дома, установка кресла миссис Претти, дополненного сегодня зонтиком. Перед началом работы Стюарт отдал пирамидку, извинившись, что не сделал этого накануне. Я продолжила работу в той же части камеры, а Стюарт переместился в самый западный угол. Филлипс ходил туда-сюда по краю траншеи, наблюдая за нашими успехами. Через час или около того после начала работы Стюарт позвал меня к себе. Он обнаружил обод большой бронзовой чаши. Внутри ее, в виде круглого выступа на песке, находился обод второй, чуть меньшей чаши. На одной стороне этой второй чаши был определенный выступ, похожий на воротник, – возможно, крышка. Стюарт решил не пытаться извлечь ни одну из чаш, а оставить их на месте, пока земля вокруг не опустится. Вскоре появился еще один предмет – первый из нескольких железных зажимов. На одной оси с зажимами находилась большая, как будто бесформенная масса разложившейся древесины. Стюарт полагал – и Филлипс с ним соглашался, – что эти зажимы, должно быть, использовались при строительстве погребальной камеры, а кусок дерева – часть одной из стен или, возможно, даже крыши. Вялость, которую я чувствовала накануне, не проходила. Хотя я и выспалась, но сон был беспокойным и тревожным. Мне снилось черное небо и самолеты, которые уничтожали то, что осталось от Саттон-Ху, и, вероятно, нас тоже. Какая жестокая ирония: мы должны раскапывать останки одной цивилизации как раз тогда, когда наша собственная, казалось, находится на грани уничтожения. Утром в газете «Дейли телеграф» я прочитала, что немцы продолжают наращивать силы в порту Данцига. Застрелили польского пограничника. Предположительно это сделали офицеры СС, расквартированные в городе. Между тем эксперт по почерку проанализировал каракули фельдмаршала Геринга, главы немецких ВВС. Он пришел к выводу, что Геринг чувствует «свою власть и при этом не отличается особой отзывчивостью». Перед самым обедом, работая, я наткнулась на стопку сложенной и сшитой кожи. Она выглядела как недогоревшая бумага. Кожа сильно истлела, но несколько стежков все еще были целы. Филлипс предложил положить ее в воду. Принесли миску, и кожу погрузили в жидкость. Некоторое время ничего не происходило. Затем, сначала очень медленно, кожа начала разворачиваться. По мере того как это происходило, я поняла, что это подошва ботинка или сандалии. Я завороженно смотрела, как она сгибается и растягивается. Выглядело так, будто живая нога все еще находилась внутри, на моих глазах становилась осязаемой. Но когда я вынула ее из чаши, она тут же распалась. Все, что осталось, – это невесомая слизь, которая тянулась с моих пальцев длинными коричневыми нитями. Когда мы прервались на обед, все – включая мужчин – сидели наверху траншеи, вытянув ноги перед собой, и ели сэндвичи, которые нам передала миссис Претти. В какой-то момент Филлипс уронил яблоко. Оно покатилось вниз, перепрыгнуло через два квадрата и оказалось в центре погребальной камеры. Роберт без спроса соскользнул вниз и пошел за яблоком. Когда Роберт зашагал по песчаной корке, на лице Филлипса отразился ужас. Однако ему удалось достаточно правдоподобно его поблагодарить, когда тот вернул яблоко. Настроение у Филлипса резко ухудшилось, когда миссис Претти сообщила, что пригласила несколько местных жителей на вечеринку в следующий вторник, чтобы они могли осмотреть корабль. Она извинилась, что не сказала раньше, но добавила, что новость буквально вылетела у нее из головы – так она переживала. Она также упомянула, что ее племянник находится в отпуске в Восточной Англии – путешествует на велосипеде – и приедет во второй половине дня. Увлеченный фотограф-любитель, он надеялся, что сможет сделать несколько снимков раскопок. Я заметила, что обе новости Филлипсу крайне не понравились. Однако поделать он ничего не мог. Лишь укоризненность его ответов выдавала масштаб недовольства. Покончив с едой, мы снова принялись за работу. Миссис Претти скрылась под зонтиком, безуспешно пытаясь удержать Роберта рядом. Над головой среди облаков кружились блестящие серебристые аэропланы. Стюарт, как я знала, беспокоился, что из-за влаги и жары по всему кораблю могут пойти трещины. Но единственное, что мы могли, – это закрывать раскопки брезентом во время отдыха. Я услышала шипящий звук, как будто из велосипедной шины начал выходить воздух, и подняла голову. Стюарт стоял неподалеку, согнувшись и отвернувшись от меня. Он не шевелился. Пока я размышляла об источнике звука, вновь услышала шипение. Я подошла к Стюарту. Он раскрыл то, что казалось слоем дерева. Очевидно, что дерево было очень гнилым – оно было практически прозрачным. Полоски скреплялись между собой лишь тончайшей кожицей. – Ты видишь? – тихо сказал он, вытянув палец. – Там, сзади. Стоя, я не поняла, что он имеет в виду. Но как только присела на корточки, то сразу же увидела. За гнилым деревом я заметила слабый отблеск. Когда я слегка повернула голову в сторону, отблеск исчез. Но стоило мне вернуть ее в прежнее положение, как он снова появился. – Ты ведь тоже это видишь, дорогая? – спросил он. Я кивнула. – Слава богу, – сказал он. – Я уже начал думать, что зрение меня подводит. Стюарт продолжал чистить. Каждые несколько секунд он прерывался, чтобы проверить свои успехи, вставал на колени, затем снова наклонялся вперед. По ходу дела я видела, как из-под порошкообразного дерева стало появляться все больше золота. Оказалось, что это три отдельных куска. Один выглядел как пирамидка, которую я нашла накануне. Два других – маленькие золотые плашки, обе около двух дюймов в длину. Одна плоская и треугольная, другая с более округлым концом. Каждая из них была украшена золотой нитью с инкрустацией из гранатов. И все они были прекрасны. Такие изящные и такие древние. Они были словно посланцы из другого мира, не омраченные веками, прошедшими с тех пор, как их видели в последний раз. Казалось, что все эти столетия ничего не значат. Время просто пролетело между тем временем и сейчас. Мы никак не могли отвести взгляд. Стюарт протянул одну руку в мою сторону. Я взяла ее. – Я никогда не думал… – сказал он. – Я думал, что вчерашняя находка – случайность. Но это – боже мой. Что же нам делать? В его голосе звучала нотка беспомощности. Сжав его руку, я сказала: – Не волнуйся, дорогой. Все будет хорошо. – Да, – сказал он. – Да, конечно, все будет… Нам лучше позвать других, я думаю. Но в этом не было необходимости. Чарльз Филлипс был начеку. – Что такое? – спрашивал он. – Что вы нашли? К нему тут же присоединился Роберт. Тон их голосов звучал одинаково, оба были взволнованы. – Это еще золото, Чарльз, – сказал Стюарт. Филлипс, как я заметила, побледнел от разочарования. Он ходил взад и вперед по верхней части траншеи, чуть не столкнувшись при этом с Робертом. После нескольких таких проходов он остановился и сказал: – Не двигайтесь оба. Ясно? Я сейчас спущусь. Филлипс начал спускаться так быстро, как только мог. Работа встала. За ним спустилась миссис Претти, а затем и Роберт присоединился к нам. Все это время мужчины – мистер Браун, мистер Спунер и мистер Джейкобс – оставались возле траншеи и смотрели вниз. А там нас собралось пятеро – мы со Стюартом, Чарльз Филлипс, миссис Претти и Роберт. Мы стояли на коленях и смотрели на находку. Глядя на драгоценности, меня охватило огромное чувство ничтожности. Не только моей собственной ничтожности, но всеобщей. Мне казалось, что мы все – насекомые, которых опрокинули на спину, и мы тщетно машем лапками в небо. Через некоторое время Филлипс приказал всем покинуть камеру. Всем, кроме Стюарта и меня. – Что нам делать? – спросил Стюарт. За очками глаза Филлипса были все еще затуманены. Медленно взгляд его сфокусировался и заострился. – Что вам делать? – переспросил он. – Продолжать работу, естественно. Мы убрали две золотые плашки и золотую пирамиду и продолжили работу в том же южном углу камеры. Стюарт занял одну сторону квадрата, а я – противоположную. Как и вчера, но сегодня вдвойне, я чувствовала, что между тем, как я себя веду, и моим внутренним миром существует огромный разрыв. Внешне у меня все в порядке. Я видела, что мои пальцы держат кисточку, я тщательно и методично смахиваю почву. Мой разум, однако, буйствовал. Но даже в самый разгар этого буйства я знала с абсолютной уверенностью, что найду что-то еще. Я ни на секунду не сомневалась. Все это время мои руки работали без колебаний, как будто их направляли. Как будто к ним привязали ниточки. И когда я на что-то наткнулась, то не почувствовал никакого удивления. Только облегчение оттого, что сделала все правильно. Я обнаружила что-то, по форме напоминающее человеческую почку. Тоже из золота. Длина составляла примерно три дюйма. С одного прямого края выступали три маленьких прямоугольника. Каждый из этих прямоугольников находился на одинаковом расстоянии друг от друга. Я уставилась на Стюарта, и он подошел ко мне. – Что думаешь, дорогая? – спросил он. Теперь его голос был более деловым; беспомощность полностью исчезла. – Может быть, крышка кошелька? – предположила я. – Вот тут как будто петли. – Так и есть. Вытащим ее? Как только я освободила крышку, поняла, что она лежала изнанкой наверх. С другой стороны она была украшена в том же стиле, что и пирамидка, инкрустирована гранатами и кусочками стекла миллефиори. Я сдула оставшиеся песчинки и увидела кое-что еще. Там был узор. На золоте были выгравированы две птицы. Их глаза также были выделены крошечными гранатами – меньше булавочной головки. Обе птицы откинули головы назад и вытянули когти. В тот момент мне захотелось уйти. Больше всего на свете я хотел вернуться в гостиницу. Лежать в своей кровати и держаться за борта на случай, если все перед глазами начнет мелькать. Я не знала, выдержу ли еще. Не упаду ли в обморок и не опозорюсь ли еще как-нибудь. Однако этому не суждено было случиться. – Дорогая… – сказал Стюарт. – Посмотри. Я проследила за его взглядом. Там, где я нашла крышку, под небольшим слоем песка, лежало несколько монет. Около двадцати, насколько я могла судить. Стюарту понадобилось всего несколько взмахов кистью, чтобы найти их. На некоторых монетах, как я заметила, с одной стороны были кресты. К некоторым прилипли нити волокон, предположительно из мешка, в котором они когда-то находились. Не сбивая эти нити, мы положили монеты на тарелку, затем передали их на верх траншеи, вдоль которой все выстроились. Когда мы опустились еще на два-три дюйма, Стюарт перешел на площадку слева. А я просто стояла на коленях и наблюдала за его работой. При этом у меня возникло странное чувство, что он точно знает, что ищет. Первыми я увидела то, что показалось золотыми червями, извивающимися в воздухе. Затем я поняла, что это множество крошечных змеевидных существ, переплетенных друг с другом. После появились три приподнятых круга, похожих на пуговицы. Стюарт продолжал чистить, и то, на что он наткнулся, становилось все больше и больше. На одном конце было отверстие, рассеченное одним золотым слитком. Дальше был круг, на котором были выгравированы те же змеевидные существа. Стюарт продолжал работать, совершая небольшие, аккуратные движения. Казалось правильным то, что столь изысканный объект нашел тот, кто работает с такой точностью, такой деликатностью. – Ну вот, – сказал он. Я сразу поняла, что он нашел. Пряжка ремня. Но более крупная и богато украшенная, чем все пряжки, которые я когда-либо видела. Должно быть, она была около шести дюймов в длину и вдвое меньше в ширину. Вся из золота. Горизонтальная планка составляла часть застежки, а куполообразные шипы, должно быть, первоначально крепили ее к поясу. Без лишних разговоров мы вдвоем подняли ее кончиками пальцев. Все еще держа пряжку, мы подошли к лестнице. Тогда Стюарт вложил пряжку в мою руку. Я уже собиралась запротестовать, сказать, что именно Стюарт должен показать ее остальным. В конце концов, это он нашел. Но тут он посмотрел на меня с почти извиняющимся выражением лица и сказал: – Давай, дорогая. Я хочу, чтобы ты всем показала. Племянник миссис Претти приехал во второй половине дня. Он ехал на тяжело нагруженном велосипеде и неуверенно пробирался по гравийной дорожке к курганам. За его седлом было навалено несколько мешков цилиндрической формы, а по обе стороны заднего колеса висели два длинных черных тубуса. Сам он выглядел под стать своему велосипеду. На нем были желтые брюки из клеенки и, похоже, старая куртка для гольфа. На голову была надета задом наперед мохнатая клетчатая кепка. Он выглядел как ирландский лудильщик. Но, похоже, он знал, что делает. Из одного из тубусов достал составные части штатива и соединил их винтами. Выдвинув ножки штатива, прикрепил камеру к платформе и пригнулся под колпаком. В течение следующих полутора часов он делал различные фотографии ювелирных изделий, а также несколько снимков корабля. В семь часов мы прекратили работу. Думаю, все, в том числе и Филлипс, чувствовали, что дальнейший труд был в какой-то степени неуместен, даже неприличен. Брезент растянули по всему кораблю и закрепили. Находки нужно было отправить в Британский музей срочно, поэтому времени ждать подходящие контейнеры не было. Так что их упаковали в пакетики из-под сладостей, которые нам дал Роберт, а затем в коробочки для семян, которые мистер Джейкобс принес с огорода. К нам подошел Филлипс и сказал Стюарту: