– Вы, дорогая? Я спросила Брайана, есть ли у него сообщение, и он ответил, что нет. Он просто хотел поздороваться. – Да, – сказала женщина, – он никогда не был особенно разговорчивым. Тут я понял, что делать мне здесь нечего и что вмешиваюсь в чужое горе. Я встал, намереваясь выскользнуть через все еще открытую дверь. Сделал всего пару шагов, когда понял, что что-то произошло. Наверное, все дело в том, как тихо стало. Я поднял голову. Женщина в голубом снова спускалась со сцены. Теперь она целенаправленно шла по проходу. Походка у нее была какая-то перекатывающаяся. Я смотрел, как она приближается, не зная, что делать. Она подошла и коснулась моего плеча. – Вы знали Эмили? – спросила она. – Нет, – сказал я с облегчением. – Кажется, нет. – Подруга вашей матери? Возможно, бабушки? Женщина лет пятидесяти? Легкая на подъем и с хорошим чувством юмора? Из вежливости я сделал вид, что пытаюсь припомнить подобную знакомую. Однако пора было заканчивать с этим спектаклем: – Боюсь, что вынужден разочаровать вас. – Ясно. Она постучала кончиками пальцев по щеке, будто бы разозлившись на саму себя. – Я вижу зеленые поля. Да… зеленые поля, которые вы покинули ради более важной работы. Так? Все повернулись ко мне. Люди крутились на своих стульях, их лица были полны любопытства. – Ну, возможно, – сказал я. – И песок. Песок и зеленые поля. Скажите, кто-то мешает вам в ваших делах? Я ничего не ответил. – Да, – сказала она. – Так я и думала. Она снова прикоснулась ко мне. На этот раз ее веки дрогнули, как будто ее глаза закатились назад. Затем она вновь заговорила, полностью уверенная в своих словах: – Вот вам мое послание: вы должны постоять за себя. Поняли? Я снова кивнул. – Хорошо. Не позволяйте никому вам мешать. Иногда нужно просто идти вперед несмотря ни на что. Она развернулась и пошла обратно к пюпитру. После этого слово взял мужчина. Он сказал, что хочет от имени всех нас поблагодарить мисс Флоренс Томпсон за замечательный пример работы медиума. Он уверен, что всем это принесло огромное утешение. По толпе побежал согласный шепоток. Когда в зале снова стало тихо, мужчина попросил нас встать и открыть гимн под номером 308 в сборнике гимнов. С одной стороны сцены раздались звуки органа. Над низким занавесом виднелась копна светлых волос, предположительно принадлежащая органистке, которая раскачивалась из стороны в сторону. Сначала она исполнила один куплет, чтобы познакомить нас с мелодией. А затем мы все вступили: Веди, добрый свет, средь окутывающего мрака, Веди меня вперед, ночь темна, и я далеко от дома, Веди меня вперед… Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы вернуться в особняк Саттон-Ху. Гораздо меньше, чем чтобы дойти до Вудбриджа, – это точно. Когда я свернул на подъездную дорожку, часы показывали чуть больше половины восьмого. Не считая нескольких облачков, небо все еще было ясным. Если повезет, то, по моим расчетам, светло будет еще часа полтора. Машина миссис Претти стояла у задней двери. Должно быть, она вернулась, пока меня не было. На месте раскопок все было так, как мы оставили. Это радовало. Я зажег трубку и спустился по лестнице. Добравшись до дна, я убрал лестницу с края траншеи и положил ее на землю. Не знаю точно почему. Вроде бы никто больше прийти не должен был. Тем не менее мне хотелось остаться одному. Я убрал брезент: квадрат нежелтого песка виделся все так же отчетливо. Я опустился на колени и принялся за дело. Ждать пришлось недолго. В двух футах от того места, где я нашел монету, я наткнулся на зеленоватую полосу. Как будто остатки куска меди. Затем появилась еще одна зеленая полоса. Более тусклая, чем первая – даже после того, как я прошелся по ней щеткой. Но примерно такой же ширины и длины, как и предыдущая. Бронзовые обручи. Вот что я нашел. Бронзовые обручи от бочки. Свет начинал угасать. Я посмотрел на часы – девять часов. Я прикинул, сколько времени понадобится, чтобы сходить в дом и принести фонарик, и решил, что никуда не пойду. Пот стекал по лицу и капал на землю. Не могу сказать, сколько прошло времени, когда я наткнулся на кусок дерева. Сначала решил, что это, должно быть, бочка. Или ее остатки. Однако деревяшка оказалась больше и более плоской, чем я ожидал. Но если это не бочка, то что же? Была, конечно, и другая вероятность – часть обвалившейся крыши погребальной камеры. Я продолжал счищать землю. А затем остановился – всего на мгновение, и, как только опустил щетку, я его увидел. В левом верхнем углу куска дерева виднелось небольшое отверстие – едва ли больше той монеты, которую я нашел в тот день. Пока я смотрел на эту дырку, размышляя, что делать дальше, почувствовал, что рядом кто-то есть. Сначала я попытался не обращать внимания. Какая разница, кто это. А потом раздался шепот: – Мистер Браун. Я поднял голову. Роберт, в тапочках и халате, сидел на одной из насыпей. – Ты как здесь? – Я увидел огонек вашей трубки. Что вы нашли? – Ничего. – Можно я подойду посмотреть? – Нет, нельзя. – Пожалуйста, мистер Браун! – Не сейчас, – сказал я, гораздо громче, чем хотел. – Разве не видишь, я занят? Иди в кровать и не мешай. Понимаю, что говорил грубо, но мне слишком хотелось вернуться к работе, и времени заглаживать вину не было, так что я попросту вновь принялся за дело. Когда я снова поднял голову, Роберта не было. Свет быстро исчезал, последние проблески угасали. Может, если бы времени было больше, я бы и не сделал то, что сделал. Не знаю. А может, это все отговорки. Но сказать себе «нет» точно не мог. Да я ведь даже почти не осознавал, что делаю. Засунул палец в отверстие, и тут у меня возникло странное ощущение, будто палец попал из одной стихии в другую. Через несколько минут – хотя понятия не имею, сколько я так просидел, – палец я вынул. Подходя к дому, я почувствовал, как пот холодит кожу. Над крышей дома луна была такой бледной, что казалась почти белой. Я позвонил в звонок. В дверях появился Грейтли, свет отражался от стен. – Ты знаешь, который час, Бейзил? – Не важно, мне нужно ее увидеть. Задумавшись, он помолчал. Затем посмотрел на меня: – Извини, Бейзил. Придется подождать до утра. На следующее утро случилось то, чего не случалось уже несколько недель – я проспал. Когда проснулся, было уже шесть часов, а когда оказался на месте раскопок, была уже почти половина седьмого. Следующие два часа я провел, работая вокруг деревяшки. Дело шло медленно: дерево продолжало расслаиваться. В четверть девятого я позвонил в звонок, полагая, что миссис Претти уже встала. Дверь снова открыл Грейтли. Он опять сказал, что к миссис Претти нельзя. Я спросил, как она себя чувствует. Он ответил, что нормально. Насколько ему известно. Я не понимал, что происходит. Ерунда какая-то. Но делать нечего. Во всяком случае, мне в голову ничего не приходило. Поэтому я пошел обратно и продолжил работу. В одиннадцать часов возле траншеи появился Грейтли. Насчет того, что я продолжал заниматься раскопками, он ничего не сказал, но объявил, что миссис Претти готова меня принять, и мы молча пошли в дом. Мы уже стояли в коридоре, когда он тихо сказал: – Твои руки, Бейзил. – А что мои руки? – Не мешало бы помыть. В чулане я помыл руки, после чего Грейтли провел меня в прихожую. Дверь в гостиную была закрыта. Оттуда шли голоса. Как только Грейтли постучал, голоса стихли. Первым я увидел Чарльза Филлипса – мужчину в галстуке-бабочке. Он стоял у камина, опершись локтем о полку. Я оглянулся. Мэйнард и Рид-Моир стояли за диваном. Хотя Рид-Моир стоял совершенно неподвижно, что-то в том, как он держался, явно говорило, что внутри он корчится от неудовольствия. Посреди комнаты стояла миссис Претти. – Большое спасибо, что пришли, мистер Браун, – сказала она. – Вы, конечно, знаете мистера Рида-Моира и мистера Мэйнарда. А с Чарльзом Филлипсом вы встречались? – В некотором роде, – сказал я. – Теперь, когда мы все собрались, может, сядем? Хотя по гостиной прошел согласный шепот, никто не пошевелился. – Не желаете ли присесть, мистер Браун? – спросила миссис Претти. – Мне и так хорошо, большое спасибо. Несколько секунд все молчали. Затем миссис Претти сказала: – Я пригласила вас сюда, чтобы обсудить довольно деликатный вопрос, мистер Браун. Тут я уже решил выложить все начистоту – мне показалось, что по-другому никак. Поэтому я тут же выпалил: – Я знаю, что мистер Филлипс велел мне прекратить раскопки. И знаю, что не должен был вчера вечером возвращаться и продолжать… Но не успел я сказать что-нибудь еще, как миссис Претти подняла руку, останавливая меня. – Я не собираюсь упрекать вас за ваш энтузиазм, мистер Браун. Совсем наоборот. На самом деле хочу с самого начала заявить, что мы все здесь очень высокого мнения о том, как вы проводите раскопки.