Поднялась навстречу подошедшему Михайлову, и, оглянувшись, сказала: — Думаю, мы еще встретимся. Уже в машине я заметила, что Игорь молчит. Я спросила его: — Почему мне кажется, что ты сердит на меня? Он ответил, не повернув головы: — Не за что мне на тебя сердиться. Я уточнила: — Но что-то изменилось с тех пор, как мы танцевали? Игорь чуть наклонился вперед, обняв руль руками: — Лиза, я не хочу опять начинать этот разговор, но… — Ты, случаем, не ревнуешь меня к этому разодетому павлину в кожаных заклепках? — спросила я. — Если хочешь знать, мы говорили о тебе. — Вы не говорили, вы шептались! — Значит, я права… — Да, шептались! И он целовал тебе руки! Лиза, ты — большая девочка и должна знать, чего хочешь… Я прервала его: — Игорь! Я в жизни делала разные ошибки, и большие, и маленькие. За некоторые из них я заплатила высокую цену. Например, брак с Демидовым стоил мне пяти лет жизни, это время я без всякой пользы потратила на попытки исправить то, что исправлению не подлежало. А сейчас я, может быть, делаю самую главную в своей жизни работу над ошибками. Мы молчали. Игорь полез за сигаретами, приспустил стекло, и в салон пробрались ночные запахи. — Наверное, мне следует признаться. Сегодня на пляже мне не понравилось, как ты смотрел на Милу… — Я не смотрел на нее!.. — В общем, это вылилось в мое глупое желание показать тебе, что я интересна и другим мужчинам. Так что этот Олег просто подвернулся под руку. — Ты смеялась его дурацким шуткам, и шепталась с ним, как будто есть что-то, что тебя с ним связывает. Ты ведь не будешь отрицать, что он говорил тебе что-то очень личное? — Я призналась ему, что это в тебя я была влюблена тогда, семь лет назад. Он извинился и поцеловал мне руку, вот и все. Игорь вспыхнул: — Мне это не понравилось! И вообще, иметь такую молоденькую подружку вовсе не входило в мои планы… — Останови! Игорь резко затормозил, и я вылетела из машины. Оступаясь на высоченных каблуках, зашагала по дороге. Джип еще некоторое время оставался позади, но потом медленно обогнал меня и остановился. Игорь вышел из машины. Сунув руки в карманы, оперся о капот. Я подошла, и он взял меня за руку и притянул к себе: — Извини. Я вел себя, как дурак. Я прижалась к нему мокрым лицом, и он сердито гладил мои волосы. Он приподнял мое лицо за подбородок и сказал: — Прости. И давай попробуем сделать вместе эту твою работу над ошибками. Хорошо? Я кивнула. Мы уселись, и Игорь завел мотор. Ехали в молчании, но это было совсем по-другому, чем четверть часа назад. Потом, уже в комнате Игоря, когда он выпустил меня из рук, я, еще не отдышавшись, сказала ему: — И не смей, слышишь, больше никогда не смей ревновать меня! Это просто не имеет смысла. Я так давно и безнадежно люблю тебя, что прекратить это все просто невозможно… Утром я порхала, накрывая стол к завтраку. Игорь спустился вниз, в руках у него была трубка. Он мрачно посмотрел на меня: — Звонил Костя. Вчера ночью кто-то стрелял в Кирилла, он в реанимации. Врачи говорят, надежды на то, что он выживет, мизерные. Павел позвонил Косте, сказал, что обе пули выпущены из одного оружия. — Я недоуменно глянула, и он пояснил: — И в Нину, и в Кирилла стреляли из одного ствола. Я уселась на стул, обдумывая услышанное. Игорь сказал тихо: — Лиза, мне надо ехать. — Я с тобой, — поднявшись, решительно объявила я. — Не думаешь же ты, что я могу остаться! В родной город мы въехали глубоко за полночь. Конечно, перед отъездом я выдержала целую баталию с мамой, но папа неожиданно поддержал меня: — Кирюша, не удерживай ее. Понимаешь, она уже совсем взрослая… — И только хмуро попросил Игоря: — Не спускай с нее глаз, прошу! После крымской жары и разноцветья августовских красок родина встретила нас десятью градусами тепла и мелким осенним дождиком. Мостовая блестела, отражая огни реклам и витрин. По случаю ночного времени город был пуст. Я поежилась, и Михайлов спросил: — Замерзла? Я кивнула, и он включил обогрев салона. — Давай заедем ко мне, заберем кое-какие вещи, заодно и переночуем. Двор был забит машинами, и мы кое-как приткнулись почти у въезда. Квартира встретила меня тишиной. Все было в порядке, но я заметила, что некоторые вещи стоят не так, как я обычно их ставила. Я заглянула в шкаф. Так и есть, вещей Сергея не было, зато мои были аккуратно разложены по полочкам. Я про себя тихо порадовалась. Только усевшись на диван, я поняла, как устала. В голове гудело, и подниматься совершенно не хотелось. Михайлов подсел ко мне, и я приткнулась к его плечу и сонно задышала. Сквозь полудрему услышала его смех: — Ты совсем спишь! Он отнес меня в спальню, и я заснула, так и не выпустив его из рук. Утром я так и проснулась. Шевельнувшись, нечаянно разбудила Игоря, и, конечно, подняться сразу не получилось. Под дверью заскребся Собакин, и Игорь с неохотой натянул майку и шорты. Отсутствовали они довольно долго. Я, с мокрой после душа головой и босиком, готовила завтрак. Кофе угрожал сбежать на плиту, поднимаясь в турке коричневой шапочкой, поэтому я не обернулась, заслышав, как открывается входная дверь. Не услышав характерного постукивания собачьих когтей по паркету, я оглянулась: в дверях кухни, облокотившись о косяк, стоял Демидов. Он молча рассматривал меня.