– Нас бросят. И Целуй, и Масан Гилани с тревогой уставились на Уголька. Что это было? – Сестра, – сказала Целуй, – что это значит? Бросят? Кто? И только нас? Или Охотников за костями? – Да, – ответила Уголёк. – Охотников за костями. Нас всех, включая адъюнкта. Масан Гилани нахмурилась. – Ты говоришь о «Выжженных слезах»? Об изморцах? Или о летерийском эскорте? – Точно не знаю. А может быть, все они. – Значит, куда бы нас ни занесло, – медленно сказала Масан, – мы будем сражаться одни. Никто не прикроет нам тыл, никто не прикроет фланги. Так? – Думаю, так. Масан почесала шею. Целуй протянула ей бурдюк, но она покачала головой. – Трудно угадать, Уголёк, сколько дерьма должно замерзнуть, ведь никто толком не знает, с кем мы будем сражаться. Вдруг это будут дикари с кольцами в носу, которые будут швырять в нас камни из-за бамбукового частокола? Тут уж нам вряд ли понадобится помощь, да? – Ты же знаешь, что нас ждет что-то посерьезнее, – сказала Уголёк. Масан прищурила милые глаза. – Так вот чего ты ждешь от меня? Думаешь, я развешиваю уши у шатра адъюнкта? – Я знаю, что тебе известно больше, чем нам. – И что с того? Вам-то какая разница? У Целуй перехватило дыхание, когда она увидела, как сестра сжала кулаки. – Мне нужна причина, Масан Гилани. Я должна знать, что все не зря. – И думаешь, что та малость, которую я знаю, тебе поможет? Ты, похоже, совсем в отчаянии… – Да! Совсем! – Почему? Уголёк захлопнула рот и сжала челюсти. Масан Гилани посмотрела на Целуй, словно спрашивая: «Ну и что у нее за проблемы? Неужели трудно сказать?» Но ответов у Целуй не было. По крайней мере, удовлетворительных. – Моя сестра, – сказала она, – очень преданна. Но очень высоко ценит эту преданность. То есть не каждому… – Но тому, – прервала Масан Гилани, – кому она будет преданна, нужно быть достойным. Ясно. Думаю, я начинаю понимать. Вот только, Целуй, тебе бы разобраться и со своими чувствами. – О чем ты? – Ты говорила с какой-то горечью. Как будто преданность – это проклятие, и тебе совсем не по душе. Могу поспорить, сестра вытащила тебя сюда, чтобы убедить не только меня, но и тебя. Уголёк, я угадала? – Это касается только меня и ее, – ответила Уголёк. Целуй уставилась на сестру. – Ладно, – сказала Масан Гилани. – Я расскажу то немногое, что знаю. То, что Эброн, Флакон, Смрад и Непоседа смогли собрать по крупицам. Не знаю, поможет или нет. Решайте сами. Вот что мы надумали… – Она потянулась за бурдюком. Целуй передала ей вино. Масан отпила и присела на корточки – так сидят сказители, рассказывая истории, – и сестры последовали ее примеру. – Он не просил об этом. Но с тех самых пор от него одни неприятности. Быстрый Бен встречался с ним лицом к лицу. Как мы выяснили, встречался и кузнец мекросов – Вифал. Он – отрава, и сам это понимает, и не может ничего изменить, потому что не принадлежит этому миру. Его части разбросаны на полмира, но самая крупная – в месте под названием Коланс; и ее… используют. – Мы хотим убить Увечного бога. Целуй бросила на сестру дикий взгляд. – Но кто же захочет нам помешать? Уголёк покачала головой. Ее лицо исказилось нерешительностью. Масан оглядела сестер и спокойно заговорила: – Ты, как одноглазый мангуст, Уголёк, прыгаешь не туда. – Она отпила еще, поболтала бурдюк и нахмурилась. – Надо было два принести. Мы считаем, что идем не убивать Скованного. На самом деле, нам нужны сами цепи. Ну, то есть адъюнкту. Ей нужны. – Она подняла голову, посмотрела в глаза Угольку, потом Целуй. – Мы собираемся освободить ублюдка. Целуй разразилась невеселым смехом. – Тогда понятно, почему все нас бросят! И я – первая в очереди за ними! – Тише, – сказала Уголёк, прижав ладони к лицу. Она дрожала, ее просто трясло, и Целуй увидела блеск слез, текущих по запястьям сестры. Масан Гилани терпеливо ждала с мрачным лицом. Целуй повернулась к Угольку. – Не может быть! Нет! Невозможно! А если они ошибаются? Да наверняка… адъюнкт не может быть такой глупой! Каждый бог, каждый взошедший в мире повернется против нас, что уж говорить об идиотах в Колансе! Она из ума выжила! Наш командир безумна, и никакой проклятый закон не скажет, что мы должны идти за ней! Уголёк глубоко вздохнула и убрала ладони от лица. Ее лицо словно окаменело, как будто мягкая плоть под ониксовой кожей сменилась суровым камнем. Мрачность исчезла из ее глаз, устремленных на Целуй. – Так будет, – сказала она. – Думаю, иначе и быть не может. – Да что… – Это справедливо, сестра. Справедливо. – Все ополчатся на нас, – возразила Целуй. – Ты же сама сказала… – Да, если мы ничего не предпримем. Ополчатся. И малейшая надежда на успех уйдет с ними. Нужно заставить их передумать. – Как? – спросила Масан Гилани. – Я расскажу, – сказала Уголёк. – И начнется все с тебя, Целуй. – А я не сказала, что собираюсь помогать… – Ты дезертируешь. – Э… что? – Так все начнется. И по-другому нельзя. Ты ведь этого хочешь – и не спорь со мной. Ты дезертируешь из Охотников за костями, сегодня ночью – на самом быстром коне, какого найдет Масан Гилани. Однако Масан Гилани подняла ладонь. – Погоди. Мне нужно обсудить это с… – Разумеется, – прервала ее Уголёк. – Но это ничего не изменит. И дослушай, потому что нужно, чтобы ты сделала то же самое… – Дезертировала? Я? Уголёк кивнула. – Но поедешь в другую сторону, Масан Гилани. В противоположную от Целуй. Если повезет, вы обе вернетесь. – Чтобы нас вздернули? Нет, спасибо, сестренка… – Не вздернут. Адъюнкт – холодное железо, крепче прочих. Она разберется, с быстротой молнии, разберется. – Тогда почему бы нам просто не рассказать ей? – спросила Масан Гилани. – Мы все поняли, но беда в том, что только ты представляешь, как все исправить. Уголёк улыбнулась – и подобная улыбка могла бы появиться на лице самой адъюнкта. – Я так и поступлю… как только вы обе исчезнете.