– Смейся, сколько хочешь. Еще спасибо скажешь, когда твоя башка покатится к тем вратам. – Я думал, ты считаешь неправильным поклоняться кому бы то ни было, Вал. – Это другое. – Как скажешь. Хотел еще что-нибудь рассказать? – Ничего, что тебе интересно. Впрочем, можешь отдать денежки. Втрое против обычной цены, так? Раскошеливайся, Гес, время уже позднее. Командир Брис набросил плащ и застегнул пряжку на груди. – Атри-седа, пройду по лагерю перед сном. Пойдете со мной? – Большая честь, мой принц. Он вышел из командирского шатра, она следом. Они двинулись к ближайшему ряду палаток легионеров. – Этот титул звучит слишком напыщенно, атри-седа, – сказал Брис, подумав. – «Командир» или «сэр» достаточно. А когда мы одни, так и «Брис» годится. Идя рядом, она задумалась – услышал ли он ее легкий вздох, заметил ли дрожь в коленках. – Ну это, разумеется, – продолжил Брис, – если позволите называть вас Араникт. – Разумеется, сэр… – она помедлила, чувствуя, что он ждет, и добавила: – Брис. – Она почувствовала головокружение, как будто хватила стакан бренди. Мысли на мгновение смешались, и она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Это просто смешно. Стыдно. Это бесит. Очень хотелось запалить самокрутку, но это, пожалуй, будет нарушением протокола. – Вольно, Араникт. – Сэр? – Расслабьтесь. Пожалуйста – вы заставляете меня нервничать. Я не кусаюсь. Начни с правого соска. О боги, заткнись, женщина. – Простите. – Я надеялся, что пребывание с малазанским Высшим магом вас немного успокоит. – Да, успокоило, сэр. То есть мне лучше. – Больше никаких обмороков? – Нет. Ну, один раз было близко. – А что случилось? – В конце дня я некстати оказалась в его палатке, когда он снимал сапоги. – А… – Он вдруг бросил на нее взгляд, и его лицо озарила внезапная улыбка. – Напомните мне, чтобы я отослал вас, прежде чем начну делать то же самое. – О, сэр, я уверена, вы не… э… то есть это совсем другое… Но он рассмеялся. Араникт увидела, что солдаты у костров оборачиваются на них. Слышала невнятные шутки, видела улыбки и кивки. Лицо ее запылало, как печка. – Араникт, уверяю вас, после дня такого быстрого марша, как после высадки, мои носки могут убить лошадь. В каких-то вещах мы все одинаковы. – Потому что вы шагаете со своими солдатами, Брис. Хотя могли бы ехать верхом или даже восседать в большой карете, и никто бы не подумал ничего плохого… – Здесь вы ошибаетесь, Араникт. Да, внешне все выглядит обычно, они энергично салютуют и все прочее. И исполняют все мои приказы, да. Но глубоко внутри каждого есть камень верности – и для большинства тех, кто отдает им приказы, этот камень остается гладким, на нем ничего не задерживается, все смывается прочь. Так было бы и в моем случае, не иди я точно тем же путем, какой достался воинам. Но дело в том, что может настать пора, когда я должен буду потребовать от солдат… невыполнимого. И если камень окажется гладким, если на нем не будет вырезано мое имя… я могу потерять их. – Сэр, они никогда бы не взбунтовались… – Это да. Но требуя невыполнимого, я буду рассчитывать, что они достигнут цели. Это не то же самое, что посылать их на смерть. Этого я не сделаю никогда. Но если собираюсь требовать больше, чем любой командир имеет право требовать от своих солдат, то должен быть с ними, и чтобы они видели, что я с ними. Помолчав, Брис продолжил: – Сегодня вы снова на время должны стать атри-седой, а я – вашим командиром. Когда будем говорить с солдатами. Когда будем спрашивать, как прошел день. Когда будем пытаться ответить на их вопросы и заботы – очень обстоятельно. – Брис замолчал, замедлив шаги. Они оказались в относительной темноте, между двух костров. – Особенно сегодня, – добавил он негромко. – Они потрясены – бродят слухи о страданиях, поразивших малазанских магов. – Да, командир, я поняла. Вообще-то Высший маг Делат интересовался… расспрашивал о вас. Сказал, что теперь вы кажетесь… иным… сэр. – И что вы скажете ему, когда встретитесь снова? – Я… я не знаю, сэр. Я так думаю. Наверное… – Он очень умен, – сказал Брис. – Араникт, этим вечером я почувствовал… ну, как будто проснулся, ушел из темного, холодного места. Это место я считал реальным, настоящим миром… а холод, думалось мне, я просто не замечал раньше – до смерти и воскресения, я имею в виду. Но теперь я понимаю, что тьма и холод были внутри меня, смерть тронула мою душу. Она восхищенно смотрела на него горящими глазами. – А сейчас прошло, сэр? В ответ он улыбнулся – больше ей ничего не было нужно. – А теперь, атри-седа, давайте поговорим с солдатами. – Резьба по камню, сэр. – Точно так. Не беспокойся обо мне. Я твоя. И камень во мне растаял, изменил форму… Странник спаси, на нем теперь твое лицо. Ох, и насчет кусаться… Когда они вошли в круг света, Брис бросил взгляд на атри-седу, и от увиденного – она поспешила сделать невозмутимое лицо, но недостаточно быстро, – у него перехватило дыхание. Сладострастный голод, полуулыбка на губах, фантазии, отраженные в блеске глаз. На мгновение он потерял дар речи и мог только улыбнуться солдатам, которые с искренней радостью приветствовали его. Араникт. Я и вправду был полумертвый внутри, раз напрочь пропустил очевидное. И вопрос теперь в том, что мне делать с этим? И с тобой? Этот взгляд, в нем тьма… и не холодная, как была во мне, а горячая, как угли. Стоит ли удивляться, что я так часто вижу ее в клубах дыма? Атри-седа, что мне делать? Но он знал, что не получит ответа на свой вопрос, пока не разберется в собственных чувствах. Все это было так ново, так странно, так необычно. Внезапно – он буквально чувствовал скрипучую перемену – она уверенно и спокойно стояла в своем собственном мире; а он неуклюже примостился рядом, взволнованный и ошарашенный. Нелепо. Отложи это на потом, Брис. Солдатская служба становится легче, решил Рассвет. Да, долгие марши – и быстрые, – но подошвы ног уже огрубели, дыхалка наладилась, и даже тащить броню, щит и оружие стало не так тяжело. Находилось даже время для упражнений с мечом. Уход и удар, уход и удар – не опускай щит, солдат! Держать строй – никто не прорвет «мостожогов». Стоишь и терпишь, а потом шагаешь вперед. Стоять, терпеть, шагать – это как рубка леса, солдаты, дерево за деревом. Уход и удар! Конечно, не так-то просто соответствовать легенде о «мостожогах», но у них было на кого равняться, на остроглазого и сурового, и это заставляло их стараться изо всех сил. «Мостожоги» в одиночку выиграли Чернопесью кампанию. Заставили отступить Багровую гвардию, Моттские и Генабарийские легионы. Вышибали ворота дюжины городов – от Натилога до Одноглазого Кота. А до этого завоевали все Семь Городов. Он и слыхом не слыхивал об этих местах, но ему нравились названия. Семь Городов звучало просто и очевидно. Есть там семь городов? Назовем Семь Городов. Прямолинейное мышление, вот что это такое. А в Генабакисе – там названия забавные и экзотические. Города называются Крепь и Серый Пес, Тюльпан и Бугор. А еще в тех далеких краях живут удивительные твари. Стрекозы такие большие, что на них можно летать; только представить: рассекаешь облака, глядя на все сверху вниз! Любуешься всей этой красотой, а потом бросаешь сотни бомб. И «мостожоги» все это делали, а главное – еще не закончили. Впереди ждут новые приключения. Славная и героическая оборона, монстры в небе, и затопленные пустыни, и призраки с острыми мечами, и воины, сделанные из пыли. Морантские, баргастские тираны, тисте анди и яггуты, и прочие. Рассвет с нетерпением ждал легендарных приключений. Вот в чем его предназначение, вот к чему вела его жизнь – он словно только и ждал появления этих иноземных солдат. Чтобы подхватили его и увели с собой, и теперь он – один из них. Он знал, что и другие чувствуют то же самое. Мы теперь «мостожоги». Нас ждут, когда положение отчаянное, когда никто другой не справится. Мы маршируем прямо, сомкнув щиты, с холодными лицами и стальными сердцами. Мы докажем, что достойны легенды. Погодите и увидите, просто погодите и увидите. Две женщины стояли в стороне от костров, поджидая третью. И никакой уверенности у них не было. Ведь Уголёк оставалась сама собой, а значит, почти наверняка жди от нее беды. У далхонцев сестринская любовь не в чести. Впрочем, как и братская. Племена остались в прошлом, а с ними и кровные узы, междоусобицы и все прочее. Так должно быть, и так в основном и было, а иначе рота разорвется на части. Взвод – твоя новая родня, рота – племя, а армия – народ, королевство, проклятая империя. Кто ты, солдат? Морпех, четвертый взвод, третья рота, «мостожоги», сэр. Не далхонка? Никак нет, сэр.