– Еще у меня ботинки прохудились, – не обращая внимания на ругань, сообщила пенсионерка, – и нету пальто демисезонного. Скажи Максиму Антоновичу. – Стану я занятого человека на всякую ерунду отвлекать, – огрызнулась Марта. – Топай вон! Еще раз припрешься, тебя не пустят. – Марточка, – зашмыгала носом бабка, – старость ко всем приходит, ты тоже вечно молодой не останешься. Вот отнимутся у тебя ноги, вспомнишь, как меня гнобила. Ой, стыдно станет! Захочешь извиниться, совесть успокоить, а и не получится. Где Фаина? В могиле она. Ну да я тебя сейчас прощаю, заранее. – Все! Достала! – взвилась Марта. – Закрыта лавочка! Долго ты добротой Буркина пользовалась, черпала как из колодца. Но сейчас ведро по дну чиркнуло и без воды к тебе вернулось. Уговор какой был? Продукты получаешь раз в месяц, а не в неделю, и о водке речи никогда не было. – Я сирота, – захныкала Фаина, – Павлик мой умер, – всхлипнула она, – некому обо мне позаботиться… – Твой Павлик был наркоман, – жестко перебила ее Марта. – Вы мне должны, – неожиданно сменив тон, отчего голос ее помолодел, пошла в атаку Фаина. Марта покрутила указательным пальцем возле виска. – Совсем ку-ку? Тебе Максим Антонович десять тысяч долларов дал. Нормальному человеку такой суммы до конца жизни хватило бы, да еще и внукам осталось. Но вы с Павлом любые деньги в распыл пускали. Один наркоту чуть ли не с пеленок покупал, другая бухло. Все обязательства Буркин в отношении Максимовой выполнил! Думаешь, я не знаю, что тебе обещали? Ошибаешься, родная. Вас с Павлом из московской коммуналки в хороший дом на улице Льва Толстого переселили, это раз. – Милая, ты всерьез? – возмутилась Фаина. – Запихнули в гнилую избу! Сортир во дворе, две комнатушки, мебель дешевая, рассыпалась сразу. Я, между прочим, раньше в столице жила. – Да? Чего ж согласилась Москву на Удрюпинск сменить? – зашипела Марта. – Молчишь? Тогда я отвечу. Максим Антонович тебя в грязной норе нашел, Павлик даже хорошей картошки не ел, потому что бабка пенсию пропивала, а еду по помойкам собирала. В Москве у тебя была семиметровка в общей квартире с кучей соседей. Да, в туалет на улицу ты не ходила, зато, хоть и в тепле, в очереди к толчку по часу стояла. Вот и вся роскошь. А что ты получила, когда твоего Павла к Обоеву положили? И баксы, и избу, и участок! – Десять тысяч те Павлика и сгубили, – заплакала Фаина, – из-за них мальчик в руки шприц взял. Не вынес внимания журналистов. И место, где я живу, гиблое, там смерть витает. – Нашла виноватых! – топнула ногой Марта. – Деньги, оказывается, парня на иглу посадили! А может, твой внук просто лентяй, идиот и сволочь был, а? Фаина выпрямилась. – Не смей гадости про покойного говорить! Иначе я на площади среди паломников встану и всю правду расскажу, как дети у Обоева выздоравливают. Все, как на исповеди, выложу! А Максиму Антоновичу объясню: «Я человек слова, молчала б до смерти, да Марта ваша меня унижала, продуктов не давала, вот и захотелось ей отомстить». Чего голову в плечи втянула? Испугалась! – Тише, – шикнула помощница мэра, – не ори. Давай список, открывай свою торбу. Все получишь, кроме водки. Марта стала хватать с полок банки, пакеты и запихивать в услужливо подставленный бабкой мешок. Потом почти ласково сказала: – Обратную дорогу сама найдешь? – Конечно, Марточка, – закивала старуха. – Ты ко мне по-хорошему, и я к тебе по-человечески. Кстати, видела я сегодня странную вещь… – Какую? – строго спросила Марта. Фаина закинула поклажу на спину. – Я пришла сюда до полудня, но тебя не было. – Писательница к нам известная приехала, – неожиданно по-доброму пояснила Марта, – я ей город показывала. – Вошла, как водится, через заднюю дверь, – продолжала Фаина, – через нее и вышла. Думала тебя подождать и села в беседке, где летом мясо жарят. Вдруг гляжу – Илья Николаевич на коляске катит. Один! Медленно так вдоль заборчика волочится, воздухом дышит. Поняла я, что он от Вали удрал. И тут раздался шум со стороны Владимира Яковлевича. – Откуда? – не поняла Марта. Фаина удивленно заморгала. – Ты чего? Неужели забыла, где дом Обоева стоит? Слева от беседки, за изгородью. Кто-то у него там что-то тяжелое уронил. Илья Николаевич подкатил к забору вплотную и давай в щель между досками смотреть. Потом вдруг прочь бросился – весь белый, прямо синий. И заплакал. Слезы по щекам горохом покатились. Что-то его сильно напугало. Схватился сердешный за голову, да как закричит: «Зеленые ботиночки!» Проехал к черной дверце, а из нее Валька как раз выскакивает. Увидела Илью, фигакнула его с размаху по затылку и хуже радио заорала: «Идиот!» Ну а потом другие слова из нее посыпались, я их повторять стесняюсь. – Сиделка ударила Илью? – не поверила своим ушам Марта. Фаина подняла руку и растопырила пальцы. – Аж три раза! Я давно подозревала, что она его лупит. Надоел Валентине больной, вот она и не сдерживается. – Спасибо, что сигнализировала, – сказала Марта. – На вот тебе еще пакет шоколадок. Прослежу за Валькой пристально. Вот дрянь! Я думала, она Илью Николаевича любит. – Трудно любить человека, которому задницу подтираешь, – резонно заметила Фаина, вздохнула и взялась руками за лямки рюкзака. – Не первый год мы с тобой знакомы. Да, я выпиваю, но только дома, в интеллигентной обстановке, в канаве не валяюсь. Жизнь у меня жестокая была, отсюда и алкоголь. – Знаю, Фая, – протянула Марта. – Хоть и ругаемся порой мы с тобой, а никуда нам друг от друга не деться. Фаина вышла в коридор, Марта закрыла за ней дверь, вынула из кармана мобильный и набрала номер. – Игорь, у нас проблема. Фаина бузит, опять внаглую за продуктами приперла. И водку затребовала, «кедровку», совсем совесть пропила. Я ей сначала отказала, так гадина пообещала паломникам правду про Павлика рассказать… Что? А где она сидела? В желтой гостевой? В халате? А теперь нет? Бегу! Марта резво выскочила в коридор. Я поняла, что мое отсутствие замечено, и тоже вышла из кладовки, побежала назад. Миновала дверь гостевой, двинулась налево, увидела створку меньшего размера, толкнула ее и, о радость, поняла, что нашла туалет. – В спальне ее нет? – спросил снаружи звонкий голос Марты. – Как сквозь землю провалилась, – ответил усталый голос Ольги. – Блин! – разозлилась помощница мэра. – Ну, тебе Максим задаст! Я нажала на кнопку слива и под грохот рухнувшей из бачка воды вышла из сортира. – Виола Ленинидовна! – обрадовалась Марта. – Где вы пропадали? Хороший вопрос для человека, выходящего из сортира. – Там, – стараясь казаться смущенной, ответила я. – А что? – Ваш костюм уже принесли из отеля, – зачастила Ольга, взяв меня под руку. – Кстати, хорошая новость: от пятна на платье и следа не осталось. И еще приятное известие: Ирине намного лучше, и завтра в полдень она вас ждет в каминной. Очень извинялась за сегодняшний казус. Сказала: посмотрела на салат, ощутила тошноту и кинулась вон из столовой. Такое бывает, Ирину от мигрени подчас тошнит, прямо как беременную. Переодевайтесь, и я вас отведу в малую гостиную, там сервируют чай. Вы любите эклеры? Я закатила глаза. – Обожаю! Марта захлопала в ладоши. – Еще будет шоколадный торт и морковный кекс. – Мои любимые лакомства! – воскликнула я. – Очень жестоко ставить их все разом на стол. Не удержусь и наемся до отвала. – Вам можно, – льстиво заметила Ольга, – у вас фигура, как у модели. – Мы из вредности побольше выпечки принесем, – засмеялась Марта, – в надежде, что хоть слегка наша Виола Ленинидовна потолстеет, и тогда нам от зависти не придется погибать. Экономка погрозила помощнице хозяина пальцем. – Вот ты какая! Виоле Ленинидовне можно мешок бисквитов съесть, и она не поправится до наших размеров. Мы с тобой на фоне нашей дорогой гостьи ожиревшие свинки. – Точно, – кивнула Марта, – редко увидишь такую стройную даму, как Виола Ленинидовна. Продолжая неумеренно восхищаться моей неземной красотой, тетки втолкнули меня в гостевую. – Подожду за дверью, – пообещала Ольга, – одевайтесь без спешки. Я посмотрела на костюм. Ну и ну! Его погладили и, кажется, покрепче пришили к жакету пуговицы. А еще Марта с Ольгой ни разу не ошиблись, выговаривая мое сложное отчество. Ах, как все тут заботливы и внимательны! Глава 16 После чая я в сопровождении Марты вернулась в отель и простонала, очутившись в номере: – Умираю, как спать хочется. Глаза слипаются. – День у вас сегодня выдался суматошный, – с материнской заботой произнесла Марта, – пора бай-бай. Я кивнула. Моя спутница показала рукой на аэродромоподобное ложе. – Кровать уже разложили! Я села на край матраса и сгорбилась. – Что случилось? – испугалась Марта. – Никаких сил нет, – прошептала я, заваливаясь на бок, – прямо уносит. – Душенька моя, это от нашего свежего воздуха! – заквохтала Марта. – Беркутов не Москва, у нас тут чистейший кислород вокруг. Давайте-ка сюда, на подушечку, сейчас я с вас костюмчик сниму…