– Вы тут с торговой делегацией, мисс?.. Пока они обменивались репликами, подошли несколько других продавцов из соседних киосков. У них были свои товары и вопросы. Насколько важна для Лсела торговля с империей? Махит неизменно становилась неколебимой как скала, когда речь заходила о сохранении их независимости… – Меня зовут Три Саргасс, – сказала Три Саргасс, – и, к сожалению, в моем официальном качестве я не имею никакого отношения к торговле. – Значит, вы – частный инвестор, – сказала одна из станциосельников, сказала она это тоже по-тейкскалаански. Три Саргасс хотелось бы, чтобы ее… что это у нее, пирожное? Выглядело как пирожное… чтобы ее пирожное не оказалось из ламинарии. – Не совсем, – сказала она и уже собралась было идти дальше, когда раздался еще один голос – из-за ее спины и справа. – Тогда что здесь происходит? – спросил этот голос, и Три Саргасс увидела, как станциосельники вытянулись во весь свой нелепый рост. Власть. Торговая власть. Она попыталась вспомнить, кто из шести лселских советников контролировал торговлю. Советник по шахтерам? Но она помнила советника по шахтерам, похожего на труп человека в ангаре. Она повернулась. Нет, это был не Дарц Тарац. Это была маленькая худощавая женщина с седыми кудряшками и высокими обветренными скулами. Три Саргасс поклонилась ей и замерла в ожидании – когда та представится. Самое безопасное – самое простое. Пусть другой человек берет инициативу на себя, пока ты не чувствуешь, куда направлять разговор. Это был один из первых уроков, которые она выучила, когда проходила подготовку к получению звания асекреты. Она тренировалась на Двенадцать Азалии. Нет, нельзя думать о Двенадцать Азалии. – Я не знала, что тейкскалаанская делегация получила добро на посадку, я уж не говорю о прогулках по общей торговой зоне, – сказала власть. – Тем не менее вы здесь. Я хочу, чтобы вы – кем бы вы ни были – знали: «Наследие» не допускает индивидуальных торговых соглашений между предпринимателями Лсела и Тейкскалаана. – Безусловно, – сказала Три Саргасс. – Я не имею ни малейшего намерения нарушать ваши местные законы. Насколько я понимаю, вы из «Наследия»? – Это советник Амнардбат, – сказал торговец напитками за ее спиной. Судя по голосу, он боялся, что на него наложат крупный штраф и, возможно, конфискуют ламинарию. Что ей рассказывала в Городе Махит о советнике «Наследия»? Ничего конкретного Три Саргасс не могла вспомнить. Она определенно не говорила ей, что «Наследие» представляет изоляционистскую фракцию в правительстве Лсела. – Советник, – сказала она, – я просто интересовалась местными продуктами. Я не имею ни малейшего отношения к торговле. – И чем же вы тогда занимаетесь? – спросила советник. Она решила, что сказать «Я из министерства информации» будет ничуть не лучше, чем «Я предприниматель – ищу что-нибудь такое, что может удивить даже тейкскалаанский рынок». Персоне, которой не нравилась торговля, находящаяся вне ее контроля, вряд ли понравится то, что она безусловно истолкует как «шпионаж». – Я лечу на войну, – сказала Три Саргасс с некоторой торжественностью в голосе. – Я переводчик и дипломат. Я вскоре покину станцию на корабле «Жасминовая глотка». Все, что она сказала, было правдой. На советника Амнардбат это не произвело впечатления. – Вот как, – сказала она. – Я, вероятно, пропустила манифест о вашем прибытии. Она улыбалась очень неприятной улыбкой, и Три Саргасс искренне надеялась, что вскоре покинет станцию и окажется в безопасности тейкскалаанского военного корабля, атакуемого таинственными инородцами. А советник тем временем будет еще занята поисками манифеста, который объяснит, как Три Саргасс попала на станцию. – Вы заплатили за вашу порцию? – спросила советник. – Пока нет, – сказала Три Саргасс со всей беззаботностью, на какую была способна, впрочем, беззаботность ее с каждой минутой становилась все менее беззаботной. – Это была бесплатная порция, – сказал владелец киоска, что с его стороны было весьма отважно, в особенности еще и потому, что он явно не знал тейкскалаанского слова «проба». – Если гостья пожелает купить бутылку, я возьму с нее деньги. – Я заплачу за нее, – сказала Амнардбат. – Сомневаюсь, что у этой тейкскалаанки есть наша валюта. У Три Саргасс было много местной валюты – впрочем, не так уж и много после Эскер-1 и взятки, которую она заплатила грузовому кораблю, но сколько-то местных денег у нее оставалось. Слова советника были оскорбительны, но еще и полезны. Интересно полезны. Может быть, ей удастся повернуть дело так, что советник «Наследия» будет считать себя в долгу перед ней. – Я буду вам благодарна, советник, – сказала Три Саргасс. – Как я уже сказала, я здесь ненадолго и не имею ни малейших намерений делать покупки за пределами наших уже заключенных контрактов… Владелец киоска поднял ручной сканер. Амнардбат помахала кредитной карточкой перед ним, и сканер в ответ издал мелодичный звук. – А теперь, Три Саргасс – дипломат, переводчик и бог знает кто еще, – позвольте мне проводить вас в главный транспортный ангар? Не хочу, чтобы вы потерялись и пропустили свой шаттл. «Ты не хочешь, чтобы я увидела еще какие-то части станции или говорила с другими ничего не подозревающими гражданами. Ты очень сердита на Тейкскалаан, верно, советник? А мы вас даже не аннексировали…» – Конечно, – сказала Три Саргасс и снова поклонилась. – Для меня большая честь, что вы потратите свое время на столь незначительное дело. – Не часто приходится видеть тейкскалаанцев на этой палубе, – сказала Амнардбат со своей прежней очень неприятной улыбкой. – Я бы ни за что не упустила такой случай. Ну, идемте. * * * Когда Восемь Антидот выбрался из туннелей в подвалы Военного министерства в этот раз, Одиннадцать Лавр не ждал его – обычно их еженедельные встречи проходили в другое время. К тому же Восемь Антидот еще не закончил стратегическое упражнение, которое ему дал Одиннадцать Лавр после их разговора о Каураане. Он открыл упражнение, просмотрел, увидел его сложную форму и не стал обращаться к картографическим изображениям на своей облачной привязке, потому что все еще продолжал думать о Каураане. И все равно приход сюда с невыполненным заданием вызывал у него чувство вины и беспокойство. Так было впервые. Он всегда выполнял задания. Даже неофициальные. Но Одиннадцать Лавр не ждал его, а он пришел сюда, чтобы… может, и поговорить с Одиннадцать Лавром, если увидит его, но в большей степени чтобы посмотреть на войну с инородцами. Он уже начал думать о ней, как о войне Девять Гибискус, и определенно не собирался произносить это вслух в стенах министерства. Он вовсе не был глуп. Ему просто хотелось увидеть настоящий штабной кабинет с настоящей связью и настоящим местом боя и попытаться понять происходящее так, как понимал это в задачах и упражнениях. Понять, плохо ли развиваются события, хорошо ли, а может, встретить что-то неожиданное. Может быть, если повезет, ему удастся поговорить с кем-нибудь из Шести Раскинутых Ладоней, кто с удовольствием устроит небольшую экскурсию вероятному наследнику императора. Этот статус неизменно действовал на взрослых, несмотря на то что ему было всего одиннадцать. Когда он станет постарше, будет действовать еще сильнее, а пока он будет практиковаться. Восемь Антидот миновал первый известный ему ряд камер наблюдения, тех самых, с помощью которых Девятнадцать Тесло постоянно за ним наблюдала. Он помахал им и улыбнулся с широко раскрытыми глазами, а потом пошел дальше, изображая величайшую радость, на какую был способен. Идти с радостным видом было непросто – хотелось перейти на бег. Не бежать – бежать было некуда, какое-нибудь официальное лицо уже наверняка отправило Ее Великолепию записку о том, куда забрел Восемь Антидот на сей раз, – а просто быстрее добраться до более обитаемых мест в министерстве. Уйти с привычных маршрутов и увидеть что-нибудь новенькое. Военное министерство расположилось шестиконечной звездой – и как оно могло быть чем-то другим? В далекие времена каждая Ладонь, вероятно, обитала в соответствующем секторе. Теперь бюрократия становилась более эффективной, если команды располагались рядом друг с другом, вне зависимости от того, перед кем они в конечном итоге отчитывались. Его наставники постоянно твердили об этом, выставляя себя тем самым в глазах Восемь Антидота бюрократами, которым просто не нравится мысль о перемене обстановки. Ориентироваться здесь стало труднее – в том смысле, что стало значительно сложнее найти нужного человека или место в шести звездных лучах. Восемь Антидот хотел найти штаб центрального командования. Ему хотелось посмотреть на реальный стратегический стол настоящей войны. Это должно было находиться где-то в самом центре звезды. По мере его приближения к центру он отмечал усиление охраны, что означало одно – он идет в верном направлении. Тут были военные в самых разных формах. На большинстве из них была форма министерства, как на Одиннадцать Лавре, но Восемь Антидот увидел и офицеров из как минимум семи разных легионов. Он узнал нашивку с пикирующим коршуном Восьмого на плече одной женщины, на чьем-то другом плече красовался звездопад Первого, были и эмблемы, которые он не мог сразу распознать. Первый человек, который его остановил – он к тому времени уже прошел четырьмя коридорами и одним пропускным пунктом, через который его пропустили без проверки, – держал в руках палку-шокер длиной не меньше роста Восемь Антидота. Острый конец шокера был направлен чуть выше его груди и имел серый цвет в тон мундиру Военного министерства. Ему, вероятно, следовало испугаться, но не пугаться было весело. Он поклонился, сложив вместе пальцы рук, перенаправил палку шокера себе в грудь, потом сказал: – Я соимператор Восемь Антидот, сэр, и я хотел бы посмотреть, как идет война. Палка шокера исчезла так быстро, будто ее и не было. – Прошу простить мою дерзость, – сказал военный, и Восемь Антидот снисходительно махнул рукой. «Великодушен, – подумал он. – Будь великодушен». – Ничего страшного. Я ценю ваш труд по обеспечению безопасности министерства. Потом он улыбнулся, широко раскрыв глаза – вспомнил попытку выглядеть как Шесть Путь, когда разговаривал с Девятнадцать Тесло. Попробовал еще раз. «Помните меня? Я император, только в обличии ребенка. Но подождите, может быть, я еще снова стану императором». Это сработало. – Сюда, Ваше Сиятельство, – сказал солдат, получив подтверждение по своей облачной привязке, – Восемь Антидот заметил быстрое мелькание сообщений за стеклом. – Вам повезло – за стратегическим столом сама министр Три Азимут, та, кто разжигает ненависть в самых клятвенных сердцах. Этот успех был даже значительнее того, на который он рассчитывал. Он предполагал, что просто увидит стратегический кабинет, поболтается вокруг него, может, увидит кого-то из генералов, еще одного заместителя министра – и если это окажется Одиннадцать Лавр, будет очень неплохо, он продемонстрирует инициативу и креатив – но чтобы сам министр войны? На такое он и не рассчитывал. Он видел ее лишь однажды, два месяца назад, сразу после ее приезда. Тогда она не обращала на него ни малейшего внимания после обязательного «доброе утро, Ваше Сиятельство». Сказав это, она отправилась на беседу с Ее Великолепием Девятнадцать Тесло. К имени Три Азимут прилип поэтический эпитет, который придавал ей опасную и пугающую ауру, но именно для этого людям и давали поэтические эпитеты к имени. Солдат отвел его в самый центр министерской звезды. Он знал, что стратегические кабинеты расположены именно там – Одиннадцать Лавр давно сказал ему об этом, – все, кроме одного, предназначенного для императора и находившегося во Дворце-Земля. Когда он проходил мимо, все глазели на него, а он, следуя за солдатом, пытался выставить себя уверенным и жалел, что мал ростом. Выше он станет разве после тринадцати. Голограммы Шесть Пути поведали, что он стал походить на мужчину годам к пятнадцати. Иногда Восемь Антидот жалел, что не унаследовал генетику от кого-нибудь другого, кто имел бы более впечатляющую внешность. Что ж, по крайней мере, ему будет легко пускать в ход мышцы и оставаться таким же резвым, как сейчас… Дверь в Стратегический Центр-2 чуть приоткрылась по жесту его сопровождающего, и внутри он увидел сумерки, так густо сплетенные со звездами, что ему на мгновение показалось, будто воздух превратился в сеть. Потом он моргнул и заметил картографический стол – громадный, шире, чем он себе представлял, встроенный в пол, а не поднятый над ним. Стол одновременно проецировал четыре полных сектора пространства, аналитики и генералы министерства притушили свет, чтобы лучше видеть траектории векторов. Министр войны Три Азимут стояла у дальнего конца стола, ее руки двигались – этими движениями она затемняла одни звезды и осветляла другие. Она сложила руку в кулак, сделала резкое движение, и на карту из кончиков ее пальцев посыпались крохотные боевые корабли, голографические изображения, выброшенные в звездное пространство, чье положение было откорректировано едва заметными движениями руки. Это напоминало танец, которым она вызвала к жизни поле боя. «Я тоже хочу так, – подумал Восемь Антидот. – Я хочу делать так больше всего на свете, ничего другого так не хотел». Три Азимут была миниатюрной и более светлой, чем большинство тейкскалаанцев, носила короткие гладкие волосы, темные, густые и прямые, как и у Восемь Антидота, глаза у нее были узкие, миндальной формы. Она сняла мундир и расставляла на карте боевые корабли, мелькала обнаженная светлая кожа ее предплечий. Такие мышцы, как у нее, жилистые и рельефные, могли появиться от бесконечных подтягиваний на турникетах или поднятия и опускания грузов потяжелее. Она почему-то представлялась Восемь Антидоту более высокой. До того как Девятнадцать Тесло стала императором, Три Азимут была военным губернатором системы Накхар, и Накхар не бунтовал, пока делами заправляла она. Обычно же Накхар бунтовал почти каждый индикт, как говорили Восемь Антидоту на занятиях по политической истории. Он так до сих пор и не знал, почему она стала министром войны и почему Девять Тяга до срока покинула свой пост, но не сомневался, что Девятнадцать Тесло сделала по-настоящему хороший выбор. Она не сразу заметила его. Ей сначала нужно было разместить еще несколько кораблей, настроить векторы линий снабжения, ее пальцы хватали лучи света так, словно это были струны музыкального инструмента. Наконец, почувствовав удовлетворение проделанной работой, она сказала: – Мы задерживаем разведчиков, которые должны определить места расположения складов для наших путей снабжения. Вот на каком этапе мы находимся. Сказав это, она хлопнула в ладоши. Вся огромная проекция пришла в неторопливое движение, воспроизводя имитацию фактических действий. – Здесь Его Сиятельство императорский наследник Восемь Антидот, министр, – сказал солдат, приведший Восемь Антидота. – Он хотел бы увидеть войну. – Подведите парнишку поближе, – сказала Три Азимут. – Из такой дали он ни черта не увидит. Восемь Антидот подошел к ней. Он пытался обойти проекцию, но все же наступил на какие-то звездные системы, временно отключил их на своем пути, подобно тем самым инородцам, что уничтожали коммуникационные линии Тейкскалаана. Их линии тоже были на проекции – мрак, разливающийся, словно чернила. На него смотрело множество глаз: все советники, коммандеры и аналитики, собравшиеся перед картинкой войны, вызванной к жизни министром, теперь смотрели, как он рассекает звездную карту. Он старался идти с веселым видом, как делал это, когда шел там, где за ним наблюдали камеры. Но идти под глазами камер было гораздо проще, чем под глазами на лицах людей. По крайней мере, среди них нет Одиннадцать Лавра. Восемь Антидот не знал, куда делся Одиннадцать Лавр. Разве третий заместитель министра не должен находиться здесь со всеми? Три Азимут была всего на несколько дюймов выше его, отчего у него возникло какое-то странное чувство: он всего лишь мальчик, а она министр войны. Он подошел к ней и сказал: – Спасибо, что позволили мне посмотреть на стратегическую имитацию, министр. Это слова он произнес согласно второй из самых высоких известных ему форм вежливости. Первая, высочайшая, была для обращения к императору, официального и публичного, и он был с ней знаком только потому, что вырос, слыша ее. Не то чтобы такое обращение очень часто использовали. – Я предполагала, что вы рано или поздно найдете сюда дорогу, – сказала министр. – Вы частенько заглядывали в Ладони. Ребят вашего возраста всегда разбирает любопытство. Я знаю, потому что сама была такой. Смотрите. Восемь Антидот кивнул и поспешил обратиться к имитации. Три Азимут сделала едва заметное движение одним пальцем, и изображение, еще секунду назад пребывавшее в застывшем состоянии, вновь пришло в движение. Темная зона инородцев стала расширяться, точечные голограммы кораблей Тейкскалаана принялись описывать дуги в воздухе. Три Азимут знала о его визитах – конечно, знала. Знала ли она о том, чему его учил Одиннадцать Лавр? Считала ли она, что тот делает хорошую работу? Внезапно карта стратегической проекции превратилась в испытание, в самое большое из всех, какие доводилось проходить Восемь Антидоту. Он смотрел внимательно. Он прежде не видел дислокации их Флота, во всяком случае, в таких подробностях – собранные воедино шесть легионов во главе с Десятым под командованием Девять Гибискус расположились, как волна, готовая обрушиться на погруженные во мрак системы, к которым уже прикоснулись инородцы. Они долгое время не покидали свои позиции – маневрировали едва заметно, потом вперед вышли корабли Двадцать четвертого легиона, послали щупальцы света на одно из затененных пространств, и оно вскоре осветилось немного, приобрело тускло-серый оттенок. Система Пелоа вернулась в мир, но… поврежденная? Он посмотрел дату на проекции, которая всплыла на краю поля его зрения. Все, что он видел, уже случилось. Потом наступила короткая пауза-заминка – Три Азимут раскрыла кулак, словно цветок лепестки, и неожиданно все это черное ничто сменилось группой вращающихся трехколесных кораблей, каких Восемь Антидот никогда не видел. Они двигались так, будто несли на себе гиперврата – то исчезали, то появлялись вновь. На его глазах все корабли Двадцать четвертого легиона и половина Десятого, включая флагман Девять Гибискус «Грузик для колеса», взорвались под воздействием энергетического пушечного огня и мигом превратились в выжженное ничто, иными словами, были поражены каким-то странным жидким оружием и вырубились. Имитация на этом закончилась. Оставшиеся легионы через гиперврата похромали в тейкскалаанское пространство. Все солдаты, находившиеся в пораженных кораблях, должны были умереть. Умереть быстро. В легионе было десять тысяч человек, может быть, больше – гибель полутора легионов за несколько дней означала смерть не менее пятнадцати тысяч и… «А что если инородцы пустятся за ними в погоню? – в ужасе подумал Восемь Антидот. – Будут преследовать их до нашего дома, сектор за сектором и придут сюда, в Город, и сожрут нас…»