Махит закрыла глаза, крепко сжала веки. Она прижала кончики пальцев к морщинкам, которые собрались на ее лбу, к этим парным признакам волнения. – Тебе придется перевести это в строго официальную плоскость, – сказала она голосом, приглушенным собственной ладонью. – Типа «министерство информации по распоряжению Ее Великолепия императора требует». Блеск Ножа через уполномоченного Три Саргасс требует немедленного присутствия посла Махит Дзмаре на Флагманском-Корабле-Того-Легиона-Который Будет Назван. Она имела до раздражения точное представление о грамматических особенностях тейкскалаанского официоза. Несправедливо было считать ее варваром – она стала блестящим агентом министерства информации. – И пока ты занимаешься этими делами, – продолжила Махит, – очень тебя прошу: не нарушай больше нашего таможенного законодательства. Найди способ присутствовать на станции легально. Мне бы не хотелось, чтобы у Советника Ончу нашлись новые причины ненавидеть меня, кроме обычных. Три Саргасс хотелось узнать, какими были обычные причины, но она решила, что с этим лучше повременить. У нее будет три месяца командировки и нахождения в театре военных действий. Достаточно, чтобы познакомиться с кем угодно и выведать все их тайны. Даже если речь идет о Махит Дзмаре. * * * – Империя будет помнить имена колонистов, работавших на Пелоа-2, как тейкскалаанцев, погибших на поле боя, – сказал Двадцать Цикада солдатам, стоявшим строем в самом большом ангаре «Грузика для колеса», единственном пространстве на корабле, способном вместить весь персонал, не несущий боевого дежурства. – Ваше участие в этом похоронном ритуале тому гарантия. Убитые на Пелоа-2 останутся в вашей памяти, вы напишете их имена на оружии, которым отомстите за их смерть. Кровь, которую они пролили, впитает не земля их планет, а Империя, которая вскормила их и вскармливает вас. Его слова не были обычной траурной речью. Они и не могли быть обычными по многим причинам: одновременные похороны такого большого числа умерших можно было провести по сценарию, разработанному Тейкскалааном для увековечивания погибших в космосе или для жертв эпидемий. Девять Гибискус была рада, что Двадцать Цикада выбрал вариант речи, в котором говорилось «эти граждане умерли в черноте между звездами, но мы отомстим за их жертву крови из войда», а не «мир потерял точку опоры и болезнь щадяще облегчает нашу скорбь и их жизни». Они не сошлись во мнении по поводу этих вариантов. Он привел тревожно убедительный аргумент, сказав, что выпотрошенные тела – это умершие вследствие эпидемической болезни, которую являли собой инородцы, болезни, которая убивала без всякого смысла, как вирус, который так быстро убивает своего хозяина, что убивает при этом и себя. Девять Гибискус не хотела, чтобы идеи такого рода распространялись среди солдат, несмотря на то что Двадцать Цикада обычно оказывался прав относительно того, как работают системы, в особенности биологические. Легион испуганных гермофобов гарантированно будет деморализован перед прямым столкновением с врагом, столкновением, которое происходит лицом к лицу – к жвалам, к чему бы то ни было, – с ужасом, которым оказывается враг. Но она не хотела иметь и группу чрезмерно ретивых офицеров, мечущих во все стороны пламя огнеметов и устраивающих ковровое бомбометание биохимическими санитарными бомбами. На следующей планете, которую они собирались вернуть, могли остаться выжившие. Она не была готова отказаться от такой вероятности. Пока не была. Агент из министерства информации не сможет добраться сюда достаточно быстро, полагала она. Если она и сможет общаться с этими существами, то это должно случиться в самом ближайшем будущем. Пока у нее остается хоть малейшее желание говорить с ними. Война на уничтожение с этими инородцами может привести к огромным потерям со стороны Тейкскалаана, к потерям, превышающим те, на которые она была готова пойти, даже если первая их часть будет из другого легиона, а не того, который был под ее непосредственным командованием. Но и те, другие, все равно ее люди – люди, которые последовали за ней на эту мрачную окраину. Они заслуживают лучшей доли, чем пушечное мясо, перемолотое оружием во имя того, чтобы сломать хребет войны. Так что ей приходилось думать, есть ли на той стороне что-то, с чем можно вести переговоры, нечто соразмерное с тем, что обнаружилось на Пелоа-2 и, возможно, в других темных системах этого сектора. – Из бесплодной земли произрастут новые цветы, – сказал Двадцать Цикада уверенным и мечтательно мягким голосом, и это искушение было слышно во всех уголках ангара, оно повторялось эхом в каждой облачной привязке, в потолочных громкоговорителях, в громкоговорителях, встроенных в пол, в костепроводной связи. Голос капитана мог звучать в черепной коробке каждого из присутствующих солдат и восприниматься коллективно – или это мог быть голос адъютанта, если чей-то адъютант решил бы стать великим оратором, не пожелав выбрать путь солдата и имея неортодоксальные религиозные убеждения. – Это будут цветы, добытые тяжкой ценой, – ваши руки защитили их нежные лепестки, а паразиты были отбиты, зажарены лучами энергетического оружия. Слова о паразитах определенно отражали отношение Двадцать Цикады к этой эпидемии, к гомеостату и балансу. Пусть остальная часть речи и была обычным духоподъемным предисловием к коллективному траурному ритуалу – все эти солдаты в конце часа будут прокалывать кожу на пальце над кровечашей, содержимое которой она сможет вылить на пол пустой фабрики на Пелоа-2 в виде обещания. Девять Гибискус сделает это сама, сделает лучше, чем Шестнадцать Мунрайз, – Флот должен вести в бой яотлек. Но вне зависимости от ритуала слова о паразитах явно происходили из собственной философии и религиозных убеждений Двадцать Цикады. Девять Гибискус доверяла ему более чем кому-либо иному во всей галактике, но до сих пор не могла понять, почему он не принял традиционную тейкскалаанскую религию, не проводил время в храме солнца и не пускал себе кровь на удачу. Он остался верен религии своей планеты, хотя его планета уже несколько поколений как входила в состав империи. Ее икантлос-прайм постился и брил голову, в его персональной каюте была тысяча зеленых растений, и логистический поток корабля, а также легиона и Флота его стараниями всегда сохранялся в идеальном систематическом балансе. Религия человека была сугубо его личным делом – так всегда считала Девять Гибискус, но… Паразиты. Вероятно, это не имело значения. Большинство из этих солдат действовали вне зависимости от предпочтений. Они не видели Пелоа-2, не видели, как инопланетный корабль сожрал их товарища, такого же, как они, пилота «Осколка». А вот те, кто разделил ее смерть, прочувствовал с ней вместе, вплоть до последней милосердной огненной вспышки, – они бы поняли. Она спрашивала себя, какое впечатление произвела на них речь Двадцать Цикады. Пилоты «Осколков» благодаря новой технологии стали еще ближе друг к другу, чем были, когда она принадлежала к их числу, – а они и тогда были близкими людьми. Это была близость людей, готовых умереть вместе в звездном пламени, для них это было так же естественно, как дышать. Ритуал почти закончился. Двадцать Цикада дошел до части, которую знали все: погребальное стихотворение в стиле панегирика, завершавшее почти все похороны со времен императора Двенадцать Солнечной Вспышки. Это стихотворение написали для ее умершего эзуазуаката Два Амарант. – В каждом семени таится цветение химического огня, – начал Двадцать Цикада, а когда закончил все слоги строки, половина солдат повторяли за ним. Хор голосов, вызвавший щемящую боль у Девять Гибискус, которая так любила эти строки, любила их все, любила голодного и умного зверя, совместно сотворенного ими. Они были ее когтями, легкими и глазами, она же была их руководящим разумом. – Все, кто был на Пелоа-2, преданы земле, – сказал Двадцать Цикада, съедая слог названия, чтобы попасть в размер, – и они взойдут тысячью цветов… – Количество цветов сравнится с числом дыханий, сделанных ими в жизни, – сказала Девять Гибискус, присоединяясь к Двадцать Цикаде. Сколько раз произносила она эти слова? Сколько жизней она увековечила таким образом?.. Хватит. Хватит чувствовать себя древней старухой, когда она стоит здесь, а солдаты смотрят на нее на мостике, хватит чувствовать боязнь не оправдать их ожидания. – И мы будем помнить их имена. Все солдаты вместе: – Их имена и имена их предков! – И во имя их имен люди, собравшиеся здесь, тоже позволят крови расцвести на ладонях, – откликнулся Двадцать Цикада, и солдаты с медными чашами и жертвенными ножами из углеродистой стали начали передавать инструменты из рук в руки тех, кто стоял в их ряду. – И передаст этот химический огонь еще и в землю, чтобы соединиться с ними… Чаша и нож подошли к Девять Гибискус слева. Она вскрыла себе основание ладони прямо по шраму, оставшемуся от прошлого раза, когда она отдавала похоронную кровь после Каураана. Заживало у нее быстро. Хороший навык для капитана Флота. А для яотлека вообще отличный. Глава 6 …проблема – одна из проблем – с чиновниками Третьей Ладони состоит в том, что они настолько ненавидят министерство информации, что даже заметают следы в публичных сетях. Замминистра Одиннадцать Лавр был хорошим солдатом, но когда я в последний раз сражалась с ним бок о бок, мы оба были на двадцать лет моложе. Теперь же он замуровался в министерстве войны на срок, который уже превосходит время моего пребывания в Городе. Это делает его институционной памятью, в особенности теперь, когда я перевела на новое место Девять Тягу. Вы знаете параметры, Пять Агат – сделайте для меня досье, прежде чем он закончит воспитание наследника Шесть Пути и решит, что сам хочет стать министром войны. Сделаете? Коммуникация по частной облачной привязке Ее Великолепия Девятнадцать Тесло, Всетейкскалаанского императора, адресовано эзуазуакату Пять Агат, без даты, зашифровано ГОЛОПРОЕКТОРНОЕ ШОУ! ТРЕТЬЯ СМЕНА ДО ПЯТОЙ НА ПАЛУБЕ ПАРАБОЛИЧЕСКОЙ КОМПРЕССИИ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ И СИНХРОННАЯ ТРАНСЛЯЦИЯ ДЛЯ ЛЮБОГО, КТО НАХОДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ НАСТРОЙКИ! ПОКАЗ ПОСЛЕДНИХ ЭПИЗОДОВ «УТОПЛЕНИЯ АСФОДЕЛИ» (ДА, НОВЫЕ! ПЯТЫЙ СЕЗОН! МЫ НЕ ШУТИЛИ! НЕ СПРАШИВАЙТЕ, ГДЕ МЫ ИХ ДОСТАЛИ!) СПАСИБО СЛАВНОМУ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОМУ ЛЕГИОНУ ЗА ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗВЛЕКАТЬСЯ, ПОКА МЫ ВСЕ ЖДЕМ, ЗАСУНУВ БОЛЬШИЕ ПАЛЬЦЫ СЕБЕ В ЗАДНИЦЫ Информационный бюллетень, отправленный на все палубы «Параболической Компрессии» и других кораблей Флота в Шестой, Двадцать четвертый и Сороковой легионы Снабженческий тейкскалаанский корабль «Жасминовая глотка» класса «Помощник» начал путь из пространства Тейкскалаана за три недели до отлета Три Саргасс. Он загрузился, направляясь на войну, отбыл с трюмом, полным мяса, подвергшегося мгновенной просушке, с энергетическими шокерами разных размеров в качестве ручного оружия и пушками для «Осколков», с абрикосами, тыквенными цветками для регидратации или чтобы пожевать в сухом виде во время проведения длительных операций, а также со многими галлонами плазменных жидких взвесей медицинского назначения. Стандартное дополнение к «мы не знаем, какой будет война, но вам, вероятно, нужно будет есть, убивать и латать раненых». Корабль «Жасмновая глотка» заполнил маршрутный лист и получил транзитную визу на сектор пространства, где находилась станция Лсел, и миновал станцию по расписанию, направляясь к Анхамематским вратам и скверным пространствам за ними. Три Саргасс, как только осталась одна на время, достаточное, чтобы переодеться, сняла комбинезон, извлекла из багажа одеяния специального уполномоченного, облачилась в них, испытывая значительное облегчение, и, как только корабль «Жасминовая глотка» оказался в зоне слышимости, окликнула его. Капитаном грузовика был икспланатль Шесть Капсаицин, который если и удивился, то совсем не в той мере, в какой, по предположению Три Саргасс, должен был. Его же окликнул специальный уполномоченный министерства информации и просил подобрать его – на местной горнодобывающей станции, которая не входит в состав империи, а является стопроцентно независимой республикой, чей статус гарантирован Тейкскалааном. Наверно, с ним регулярно случались вещи и более странные, раз он, будучи капитаном, сумел дослужиться до звания икспланатля – это означало, что он не только сумел получить квалификацию капитана военного корабля снабжения, но и написал научную работу. У такого человека всяко был опыт куда более неловких приключений, чем это. Он просто проверил глиф Три Саргасс по своей облачной привязке, убедился, что она та, за кого себя выдает, и предположительно по поручению министерства направляется на «Грузик для колеса». Потом она отправила ему командировочное предписание для посла Лсела в Тейкскалаане, любезно согласившегося внести свои знания в военные усилия империи с учетом близости ее цивилизации к месту боевых действий. Посол также подлежал доставке на «Грузик для колеса» в срочном порядке. Три Саргасс составила эти послания крайне официозным языком, но, как оказалось, в этом не было нужды. Шесть Капсаицин пожал плечами и сказал: «Что может значить еще одно человеческое тело на борту в течение двадцати четырех часов? Кислород у нас есть, всех наших запасов она не съест – у обитателей этой станции стандартный обмен веществ». Он проинформировал Три Саргасс, что за ней и ее спутницей будет отправлен транспортный шаттл, который прибудет на станцию через три часа и три четверти. Было бы хорошо, вернись Махит к тому времени. Они пришли к соглашению или решению, расположившись в одном из стандартных сдаваемых в аренду кабинетов, а потом Махит сказала, что ей нужно закончить кое-какие дела. Она не скрывала какие: ей нужно использовать предложение Три Саргасс, чтобы выпутаться из политического клубка, в котором она оказалась. Два советника из общего числа в шесть человек – Три Саргасс сверилась с бортовой памятью своей облачной привязки, нашла сведения о правительстве станции Лсел. Таким образом, треть правительства прямо там, в ангаре, взвешивая все доводы «за» и «против» Махит Дзмаре, в дружеской обстановке обсуждала создавшееся положение. Вполне понятно, что на это могло уйти некоторое время. Даже несмотря на то, что ожидание изматывало нервы Три Саргасс. Она пребывала в вынужденном безделье в месте, где оказалась впервые, и больше всего сейчас ей хотелось выйти из кабинета и узнать, что происходит. Она обещала не покидать палубу, на которой располагался ангар, и в ее планы входило сдержать обещание, но… палуба имела протяженность около двух миль по периметру и массу интересного. Когда у нее появится возможность еще раз увидеть дом Махит? Возможно, никогда. Не отправиться на короткую экскурсию было бы бездарной тратой времени. Это была даже не экскурсия – разведка. Три Саргасс была предназначена для разведки – она же работала в министерстве информации. Она вышла из капсулы и наобум решила свернуть в коридор налево. Ее облачная привязка здесь была почти что бесполезна, разве что обеспечивала связь с тейкскалаанскими кораблями, которые заходили в этот сектор пространства. После проникновения через гиперврата в сектор, не имеющий зеркала тейкскалаанской сети, она теряла возможность соединяться с Городом, и более того – технология облачной привязки не работала за пределами гиперврат. Ничто не пересекало гиперврата, пока не проходило сквозь них физически. В ее распоряжении были только бортовая память, ее собственные документы и сокращенная, необновляемая версия интранета министерства информации, в которой не существовало никакого путеводителя по внутренним ходам станции Лсел. Если бы она и в самом деле вела разведку, то во время этой прогулки ей нужно было бы включить на своей облачной привязке функцию геокартирования. Но она прилетела сюда не для шпионажа, который в данной ситуации представлялся ей действием крайне невежливым. Коридоры на Лселе были достаточно широки, чтобы пройти в одной шеренге вчетвером, а пол был отполирован подошвами до матового блеска, приятного глазу. Первая странность прогулки состояла в том, что внутрь проникал солнечный свет. Солнечный свет был повсюду. Она всегда представляла себе станцию закрытой металлической коробкой с искусственным освещением, без какой бы то ни было растительности. Но коридоры Лсела, по крайней мере на этой внешней петле, имели красивые окна-иллюминаторы, через которые можно было увидеть прекрасное звездное поле, словно усеянное блестками, и настоящее солнце, небольшое и веселое, испускавшее приятные бело-золотистые лучи. Свет двигался довольно быстро – период вращения определенно был меньше суток, то есть за обычный для человека биологический период дня и ночи станция совершала приблизительно четыре оборота вокруг своей оси. Три Саргасс могла представить, как наслаждается таким циклом, всеми этими восходами. Второй странностью были люди. Станциосельники были высокими, и все они очень-очень умело не замечали друг друга. Они не замечали даже невысокую тейкскалаанку в яркой кораллово-оранжевой форме. Они почти не устанавливали глазные контакты и ускользали друг от друга даже в наиболее многолюдных местах, делая это с отточенной ловкостью. Три Саргасс подумала, что такое поведение является побочным эффектом обитания в столь малом пространстве. Они вели себя, как обитатели Сокровенной области Города, счастливые и не испытывающие неудобств в толпе. В то же время она прекрасно знала, что на всей станции не более тридцати тысяч жителей. Наверное, странно быть единицей среди всего тридцати тысяч. Три Саргасс подумала, что такая среда обитания должна давать ощущение хрупкости бытия. Только металлические стены отделяли их всех от войда. На самом деле лучше было не думать о том, как тонки стены станции, это нагоняло на нее клаустрофобию. Поэтому она сделала еще один поворот и теперь находилась в более внутренних коридорах: здесь вместо реальных окон были плоские инфоэкраны, показывающие вид снаружи, и она по достоинству оценила такой выбор. Может быть, станциосельникам хотелось все время ощущать свою близость к звездам?.. Три Саргасс оказалась в торговом квартале. Торговали в основном из киосков. Ей точно стоит получше узнать язык Махит – слишком много времени уходит на то, чтобы обращать закорючки алфавита горожан в фонемы, и даже после этого она не уверена в понимании слова. Не говоря о произношении. В половине киосков рядом с надписями на местном языке имелись вполне разборчивые глифы – очень художественные, скорее украшения, чем коммуникативные символы. Она ничуть не сомневалась, что киоск, продающий бутилированные напитки, не должен иметь тейкскалаанскую вывеску с надписью «ЗДЕСЬ ПРОДАЕТСЯ СВИНИНА» – в противном случае придется признать, что она совершенно не понимает ни природу бутилированных напитков, ни животноводческих возможностей станции. Кроме того, множественное число было образовано совершенно неудобоваримым способом. Вероятно, этим хотели сказать «ЗДЕСЬ ПРОДАЮТСЯ ПРИПРАВЫ С БОГАТЫМ БЕЛКОВЫМ ВКУСОМ». Она решила, что глифы располагаются так близко специально, чтобы их можно было прочесть неправильно. Несладкие бутилированные напитки, например. Она подошла к этому киоску с улыбкой станциосельника, оскалив зубы. Оператор киоска не улыбнулся ей в ответ. Может быть, она делала это как-то неправильно – до боли вытягивая щеки… – Не знал, что у нас гости из Тейкскалаана, – сказал станциосельник на вполне пристойном тейкскалаанском. – Хотите попробовать наши напитки? Три Саргасс моргнула, посмотрев на него, и с облегчением убрала улыбку с лица. – Да, – сказала она. – С удовольствием. У вас прекрасный тейкскалаанский! – Я окончил курсы. – Он налил немного жидкости в пластиковый стаканчик, который имел вид абсолютно биоразрушаемого. Вероятно, это был стаканчик с четырехчасовым циклом разложения, который запускался воздействием влаги. Напиток пенился. Интересно. – Из чего же он изготовлен? – спросила Три Грасс, а потом, не дожидаясь его ответа, выпила. У напитка был вкус соли, алкогольной и океанической. Здесь не было никаких океанов. Это очаровывало и в то же время пугало, и потому она решила, что больше ни в жизни не сделает и глотка этого напитка. Станциосельник произнес какое-то слово на своем языке. Потом он сморщил лицо, словно искал в мозгу нужное слово, и наконец сказал: – Подводное кудрявое растение. – Ламинария, – сказала Три Саргасс. – Вы делаете пиво из ламинарий. – Как вы думаете, оно может стать популярным в империи? – спросил станциосельник. – Я думаю об экспортном контракте… «Нет, – подумала Три Саргасс. – У него вкус ламинарии. Ослепи меня звезда, никто не будет это пить». – Может быть, на какой-нибудь планете, – весело сказала она ему. – Тейкскалаан очень большой.