Все равно увидят, если решат посветить в эту сторону. Так что наша задача – лежать и не шевелиться, чтобы ненароком не задеть ни одну веточку. Пересмешник почти мгновенно укладывается на живот рядом со мной. Теперь я вижу его почти отчетливо – пространство у люка ярко освещено сразу тремя фонарями. Спутник поворачивается ко мне и показывает три пальца, качает головой. Он прав: к трем вооруженным типам без оружия соваться глупо. В свете предстоящих событий я почти смирилась со своей скорой смертью, но умирать по дурости не хочу. Киваю в ответ: поняла, не высовываемся, следом не идем, ждем. Троица с фонарями, должно быть, уже изучила местность вблизи люка до зубовного скрежета. Поэтому незнакомцы даже не пытаются исследовать кустарники, а направляются в сторону лагеря. Тихо выдыхаю. – …Да где он там может прятаться? – долетает до нас обрывок разговора. – Все проверили. – Бараки – да, а шахта большая. Не ленись… Голоса удаляются, свет фонарей исчезает. Становится совсем темно. Некоторое время молчим, чтобы убедиться, что из люка больше никто не появится. Чувствую, как в бедро впивается край острого камня, но все равно не шевелюсь. Пересмешник встает первым. – Пойдем. – Зажигает фонарь и направляется к люку. – Посмотрим, что ли. Выбираюсь из кустов за ним, оглядываюсь в ту сторону, куда ушли незнакомцы. Делаю шаг и оглядываюсь снова. Но вижу лишь темноту. Пересмешник уже приплясывает у люка, обходит его так и эдак, примеривается. – Если тут не только современное оружие, но и современные технологии, то, если ты сейчас откроешь люк, может завопить сирена, – высказываюсь, пытаясь мыслить рационально. Тем не менее мне самой до ужаса хочется заглянуть внутрь, наплевав на безопасность. Пересмешник оборачивается ко мне и подносит фонарь к своему подбородку – так детей пугают жуткими рожами; подмигивает. – Или не завопит. – После чего вкладывает пальцы в специальные углубления и тянет крышку на себя. Никаких сирен. Только ветер и шум реки. – С ума сошел? – упрекаю. Корчит гримасу. – Не делай вид, что ты сама не мечтала туда заглянуть. В ответ одариваю мужчину убийственным взглядом. Конечно, мне хотелось посмотреть, что под крышкой, и он это прекрасно понимает. Пересмешник заглядывает внутрь, подсвечивает фонарем. Делаю шаг поближе, потом еще. Мне и правда до ужаса любопытно. Внутри уходящая вниз широкая труба выстлана металлом, металлические скобы выполняют функцию лестницы. Металл. Не пластик. Что-то основательное, крепкое. И, куда бы ни вел этот ход, он уходит настолько глубоко, что свет фонаря не достигает дна и просто теряется в темноте. – Может, спустимся? – вдруг предлагаю, отбросив осторожность. В конце концов, это моя дурная привычка – все анализировать. Если мне осталось жить два дня, так, может, пора рисковать, не думая о последствиях? Но Пересмешник мигом остужает мой пыл. – Умирать я пока не планирую и тебе не советую. – Возвращает крышку на место, отряхивает ладонь о ладонь. – Нам нужно больше информации. Вздыхаю, но соглашаюсь. Если я для себя уже все решила, то Пересмешнику и правда не стоит умирать из-за моего желания утолить любопытство напоследок. – Завтра, перед состязаниями, я планирую наконец отоспаться. А после них можно и продолжить исследования. – Хорошая идея, – поддерживаю уже без энтузиазма. После испытаний он продолжит исследования без меня… – Не спи. – Мужчина подхватывает меня под руку. – Времени мало. Согласна. Если те люди ушли исследовать шахты, то нам следует поторопиться, чтобы не столкнуться с ними и не разделить участь Чижа. * * * – Подсадить? – веселым шепотом предлагает Пересмешник, стоя под моим окном. Мы молча пробирались до самого барака, боясь наткнуться на людей с оружием, и это первое, что он произносит с того момента, как мы отошли от реки. Мне же не хочется разговаривать – нужно подумать о слишком многом. – Сама справлюсь, – отказываюсь и немедля хватаюсь за выступ, подтягиваюсь. – Не торчи на свету, – шиплю уже сверху, свешиваясь через край подоконника. – Как прикажешь, Джульетта, – усмехается Пересмешник и отступает от стены барака, пятясь. И правда, свесилась, как с балкона, дура. Корчу угрожающую гримасу и скрываюсь в комнате. Глава 15 …Я в раздевалке. Металлические шкафчики с серийными номерами и панелями замков, открывающихся по отпечатку ладони. Круглые плоские лампы на потолке светят тусклым оранжеватым светом. Сижу на длинной невысокой скамье. Снимаю с себя грубые ботинки и темно-серые брюки. Надеваю взамен них черные обтягивающие штаны, мягкие кроссовки на тонкой подошве. Одна кроссовка, вторая… – Эй, Николс, – раздается надо мной голос, – чего это ты сегодня так рано? Чувствую укол раздражения. Вскидываю глаза. – Мейс, тебе-то что за дело? «Лейтенант Мейси Плун» – гласит нашивка на форменной рубашке жгучей брюнетки, подпершей плечом соседний с моим шкафчик. На лице девушки скучающе-презрительное выражение, а руки важно сложены на груди. Не могу вспомнить, ни кто эта особа, ни что меня с ней связывало, но не сомневаюсь, что подругами мы не были. А сознание цепляется за серую форму с шевроном на плече – белой буквой «П» в зеленом круге на синем фоне. Я только что сняла точно такую же. – Да так. – Коллега кривит губы, точь-в-точь как Кайра, когда пытается меня чем-нибудь зацепить. – Слышала, как твой дружок устроил шум в приемной у Старика. Старик? Это имя? Кличка, прозвище? Судя по контексту, начальство. Я из прошлого подскакиваю, так и не застегнув вторую кроссовку. – Что значит «устроил шум»? – А я почем знаю? – Ярко-алые губы снова кривятся. – Вроде Старик не хотел его принимать, а он настаивал. – Усмешка. – Что будешь делать, если Валентайн допрыгается и его выкинут отсюда, а? Таскаешься за ним, таскаешься. Как собачонка. Приходит новое воспоминание: Мейси бегала за Ником, добиваясь его внимания, пока он ее прямо не отшил. Прямо и не слишком-то вежливо. – От суки слышу, – огрызаюсь я из прошлой жизни. Наконец застегиваю кроссовку, перекидываю одну лямку рюкзака через плечо и быстрым шагом направляюсь к выходу. – О да, беги на помощь, мамочка, – смеется вслед Мейси. Замираю в дверях и оборачиваюсь. Ничего не говорю, просто смотрю – и улыбка сходит с алых губ, будто ее стирают тряпкой. – Отвали от меня, – говорю предупреждающе. – И от Ника – тем более. Покидаю раздевалку, не дожидаясь ответа. Говорят же, отвергнутая женщина – та еще напасть. Так к Нику бы и цеплялась. Ему палец в рот не клади – быстро ответит так, что расхочется надоедать, а заодно и повеселит тех, кто окажется поблизости. Но Мейси выбрала своей мишенью меня.