Бью лбом в переносицу. – С-су-ука! На меня фонтаном хлещет кровь из разбитого носа… – Поднимайте ее. – Картинка перед моими глазами рассыпается битыми стеклами, и только теперь понимаю, что я на полу. – Заприте пока. Сначала похороны – потом казнь. Завтра. Завтра. У меня есть еще целый день, чтобы пожить, – как щедро. – Да пошел ты, – с удовольствием повторяю разбитыми губами. После чего Ибис снова подхватывает меня под локоть и волочет за собой. Глава 6 На каждое действие есть противодействие. А каждый поступок влечет за собой последствия. Я могла сразу же после падения с крыши попытаться найти молоток и унести его с собой. Могла не убегать от Чижа. Могла не запирать за собой дверь. Могла не идти закрывать люк, а переодеться и вернуться в столовую, чтобы разделить праздник со всеми и непременно попасться на глаза Главе. Я могла… Могла поступить по-другому в каждом из перечисленных случаев, но сделала так, а не иначе. И оказалась… здесь. Камерами временного заключения на Птицеферме служат подвальные складские помещения – попросту говоря, кладовки. Маленькие, тесные, без окон. В одну из таких «мышиных нор» и приволакивает меня Ибис, а затем без лишних слов швыряет на пол. Запирает дверь и оставляет в полной темноте. В духоте, без еды и воды. А я, вместо того чтобы биться в истерике, колотить кулаками в дверь и пытаться оправдаться, усаживаюсь на пол, обхватываю руками колени, откидываю голову на стену и… улыбаюсь. Я так давно хотела послать Филина с его выдуманной, изуродованной моралью подальше, что это принесло настоящее наслаждение. И пусть радоваться мне недолго, это того стоило. * * * Эйфория проходит через несколько часов пребывания в импровизированном подземелье. Приходит осознание: завтра я умру. Страшно. Немного. Не слишком. Нет, если бы был хоть какой-то шанс выкрутиться, я бы попробовала. Но Кайра выкрикнула мое имя, а Филин схватился за него, как бульдог за брошенную палку – впился зубами и не отпустит. Плевал он как на прерванную жизнь Чижа, так и на мою. Главе нужно замять конфликт, быстро и грамотно. Что может быть проще – жертва отомщена, преступник повешен. Пожалуй, выйдет неплохой повод для очередного праздника. Жаль только Сова не успела сварить новую порцию самогона. * * * В темноте ощущение времени теряется. Тем более в тишине. Про меня словно забыли, похоронили заживо в пластиковой коробке. Пластик… На Пандоре почти все из пластика. Серого, безликого. Как и наши жизни. …Янтарная… Лишь шепот в голове не оставляет меня в одиночестве. Сжимаю зубы от бессилия. Кто ты, обращающийся ко мне так? И кем была я? Юная забастовщица, нарушительница спокойствия, стажер какого-то военного подразделения… С силой тру виски, пытаясь вспомнить еще хоть что-то, но в голове снова непроглядный серый туман-кисель. Серый, как чертов пластик. Пожалуй, смириться со своей скорой смертью проще, чем с тем, что я так и не узнаю правды. * * * Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в коридоре впервые слышатся шаги. Медленные, шаркающие, сопровождаемые постукиванием. Тук-тук, тук-тук… Клюка. Не пытаюсь встать и даже не меняю позы. Какой смысл? Зачем бы Сова ни пришла, но точно не для того, чтобы меня выпустить. За мной прислали бы Ибиса или Момота – того, кто сильнее и не позволит сбежать. Поэтому сижу и лишь поворачиваю голову туда, где, по моему мнению (если я окончательно не потеряла ориентацию в пространстве), находится дверь. Она действительно там, потому что, к своему удивлению, вижу свет фонаря снаружи. Оказывается, между дверью и полом есть щель сантиметра в три, но из-за того, что в коридоре тоже было темно, я ее не заметила. Приглушенный свет, пляшущая тень, шаркающие шаги. А потом звук льющейся воды. И я уже не могу усидеть на месте. Сглатываю вязкую слюну и полуприседом смещаюсь к двери. Еще никогда в жизни я не была так рада видеть Сову. Она ведь пришла не для того, чтобы переливать воду из одной тары в другую перед моей дверью, просто чтобы помучить меня, правда? Неплохая получилась бы пытка… Недодумываю мысль, потому что внезапно меня снова накрывает. Да так, что с размаха врезаюсь спиной в стену, а потом сползаю по ней на пол. Будто меня кто-то швырнул. Вспышка. Белая, слепящая. Еще одна. …Стекаю по стене. Ощущение – что все мои кости превратились в желе. Или разбиты вдребезги – я еще не определилась. Боль адская. – Вставай, – раздается сверху насмешливый голос. Но поднять голову я не в силах – слишком больно. – Что, – снова насмешка, – теперь ты не такая смелая? – Да пошел ты, – шиплю через сжатые зубы. – Не-э-эт, – противно растягивает слова говорящий. Подходит ближе. В моей зоне видимости черные начищенные ботинки. Кажется, я даже могу рассмотреть в них свое отражение. – Теперь-то мы поговорим. Затем следует серия ударов: по лицу, в живот – кулаком, ногой в блестящем ботинке – в колено. Больно, но я только крепче сжимаю зубы. – Будешь говорить?! – П-шел ты, – шепчу на грани потери сознания и сплевываю кровь. Попадаю на себя же. Черт… Тяжелый кулак замахивается вновь, но очередного удара не следует. Дверь с грохотом распахивается. – Скорее! Они здесь! Окружают! – кричит высокий молодой голос. Не понимаю, мальчишеский или женский. Тот, кто меня избивал, выдает целую серию ругательств. А в следующий миг из коридора доносятся звуки выстрелов. – В окно! Быстрей! – Опять этот звонкий голос. Топот бегущих ног, звон бьющегося стекла, снова выстрелы. На этот раз с улицы. Прикрываю глаза и испускаю вздох облегчения. Значит, я не зря тянула время – успели.