— Да, конечно, понимаю, — согласилась немного напуганная Лера. Как это ее угораздило влипнуть в шпионские страсти? Ничего, надо довериться Гленвиару в вопросе безопасности, а самой сосредоточиться на своей работе. — То есть твой магический резерв действительно пополняется во время консультаций? Есть предположения, чем это вызвано? Дракон помрачнел и, кажется, немного смутился. Потом пробубнил, отворачиваясь от Леры и шагая к своему стулу: — Ты специалист, тебе и карты в руки — сама решай, чем это может быть вызвано. Я ничего не смыслю в счастье, так что могу неверно интерпретировать происходящее. Лера прищурилась: клиент не хотел идти на контакт, а учитывая его гордыню и авторитарность, выводы напрашивались сами собой. Оба раза Гленвиар был рад, что она принимает его таким, какой он есть, и не отказывается от попыток исполнить договор. Лера помнила, как признательно он смотрел на нее, когда она обещала, что не станет ненавидеть. Помнила, какое облегчение разлилось по прекрасному лицу, когда она опровергла его догадки о завершении их сотрудничества. «Драконистый диктатор никогда не признает этого вслух, но я не слепа и сама все вижу. Значит, нет необходимости ждать брака, немного счастья поможет и сейчас. Будем решать дополнительную задачу: задачу пробуждения в драконе положительных эмоций! Увы, результаты прошлых тестов на эту тему совсем неутешительны, и я помню первую консультацию и свои исторические исследования: для одинокого дракона война — практически единственный повод испытать толику счастья. Что ж, будем корректировать установки. Плохо, что Гленвиар крайне редко испытывает даже простую радость и чувство удовольствия. Эта ситуация требует моего срочного вмешательства! А вмешательств Гленвиар не любит…» — Сегодня представишь меня невестам, — отвлек ее от размышлений трудный клиент. — О, нет, не представлю! — встрепенулась Лера. — Близко к южному крылу не подходи, не пугай мне девочек раньше времени. — Не пугай? Я такой стр-р-раш-ш-шный?! — возмутился Гленвиар, демонстрируя фейерверк искр. Лера поспешила усесться на низенькую скамеечку у камина и выжидательно посмотрела на клиента, молча предлагая ему занять массивное высоченное кресло напротив. Гленвиар посмотрел на нее с высоты своего роста, выдохнул и уселся. — Я хотела бы представить тебе невест в самом выигрышном виде, — извиняющимся тоном сказала Лера. — Сперва я их приодену, приукрашу, а потом постепенно приступим к знакомству. — Ты сама их приукрасишь? — Дракон скептически осмотрел ее скромный вид, гладко прилизанные волосы с полным отсутствие прически и сказал: — Может, не стоит этим самой заниматься? Разумнее довериться специалистам? Лера подавила глупую женскую обиду. Нет, она не будет объяснять, что такое профессиональный дресс-код и что чувство стиля ей совсем не чуждо. Она гордо вздернула нос и деловито зашуршала бумагами, резко меняя исчерпавшую себя тему беседы: — Ближайший месяц, пока невесты будут заняты своим преображением, мы с тобой, Гленвиар, займемся улучшением твоего эмоционального состояния. Надеюсь, что эти тренинги будут раздражать тебя меньше, чем предыдущие. — Разделяю твои надежды, — насмешливо прокомментировал дракон. — Что не так с моим «эмоциональным состоянием»? — Всё не так, — заявила Лера, помахав стопочкой его тестов. — Ты привык подавлять свои негативные чувства. Кстати, никогда бы не подумала, учитывая твое обращение со мной. — Естественно привык, иначе я давно довел бы до нервного срыва всех придворных, слуг и советников, — хмыкнул Гленвиар. — А что касается тебя, то я сам порой удивляюсь, как ты умудряешься до такой степени выводить меня из себя. Ты видишь в моей сдержанности проблему? Сама же мечтала о том, чтобы я «научился сдерживать свои низменные порывы», помнишь? — Тогда я не знала, что это не порывы, а безусловный рефлекс. Сейчас знаю и говорю прямо: у тебя реальная проблема с эмоциями, Гленвиар. Эта проблема заключается в том, что невозможно подавить только негативные чувства: ты волей-неволей подавляешь их все, иного просто не дано природой. Знаешь, меня всегда настораживают супружеские пары, которые, приходя ко мне, говорят: «Мы никогда не ссоримся». Такие пары почти всегда находятся на грани развода, поскольку, подавляя в силу воспитания или страха потерять партнера свои негативные эмоции, они вынужденно гасят и положительные чувства. Каждый должен выработать приемлемую для себя и своих близких людей форму выражения отрицательных эмоций, иначе его жизнь превратится в серое унылое существование. Короче: или ты позволяешь себе испытывать весь спектр чувств, или счастья нам не видать как своих ушей. Да, рефлексы в расчет не берем, их бурное проявление не имеет отношения к этой конкретной проблеме. Гленвиар откровенно растерялся. Он озадаченно провел рукой по волосам, показывая забавно шевелящиеся острые уши, спросил: — И как ты себе это представляешь? — Пока не представляю, давай сообща прояснять этот вопрос. Львиная доля твоего времени посвящена государственным делам, и чаще всего ты общаешься с советниками и прочими руководителями высшего звена. Негативных эмоций такое общение приносит массу, так? Расскажи, чем ты бываешь недоволен и как реагируешь на это недовольство. — Как реагирую? Стараюсь сдержаться, радуясь, что глупость, леность и недальновидность людей не пробуждают драконьих рефлексов, так как связаны не с попыткой воспротивиться власти, а с недостатком трудолюбия и сообразительности. Больше всего раздражают и злят те, кто боится заявить о своем несогласии с моими решениями и обосновать свое несогласие, а вместо этого втихаря саботируют доверенную им работу. Таких увольняю без разговоров. Он с вызовом посмотрел на Леру, словно ожидая, что та встанет грудью на защиту людей, отстраненных от дел самоличным решением дракона. Лера только улыбнулась. — Согласна, Гленвиар: опасаться нужно не тех, кто не согласен с твоим мнением и прямо заявляет об этом, а тех, кто не согласен, но слишком труслив, чтобы признать это открыто. От таких молчунов нет ни помощи, ни совета, зато будут подогреваемые ими толпы недовольных, ворчащих за твоей спиной. Раз рефлексы твои в этих случаях не срабатывают, то разговоров с увольняемыми избегать не нужно: наедине выскажи им свое неодобрение. Нет, не ругайся, не кричи, но вырази голосом и резкими жестами свою злость — говори раздраженно, взмахни рукой, подчеркивая свое негодование, а когда человек уйдет — стукни кулаком по столу. Можешь еще и ногой топнуть, это будет социально приемлемо и позволит тебе «выпустить пар», а не хоронить негатив в глубинах души, где и так многолетние наслоения имеются. — Я буду глупо себя чувствовать, правитель страны так себя вести не должен, даже в одиночестве в своем кабинете, — отказался Гленвиар. — Конечно, правитель должен принести всю злость домой и выплеснуть ее на домочадцев, — фыркнула Лера. — В моем мире многие бизнесмены рассуждают так же, и их браки рассыпаются как карточные домики. Гленвиар, делай как я прошу, хоть иногда, ладно? Можешь рассказать всем, что так велела иномирная ведьма и если народу нужна магия, то пусть этот народ привыкает к менее сдержанному правителю. Когда удастся поправить ситуацию, тогда и станешь вновь ледяной глыбой, а сейчас быстрая терапия важней парочки недовольных. Гленвиар заколебался. Задумался. Лера дала ему время взвесить все за и против, потом продолжила: — Еще хочу посоветовать чаще встречаться с противниками в оружейном зале, на соревнованиях в бое на мечах и прочих, что у вас приняты. Сколько раз в неделю ты тренируешься с Селианом? Редко, когда есть время? Выдели, как и мне, определенные дни для этого. Давай рассмотрим еще несколько приемлемых способов выразить негативные эмоции, а потом сделаем одно полезное упражнение… Консультация пошла своим чередом. Бизнесменов в стиле «я — настоящий мужчина, я никогда не срываюсь, я всегда сдержан и безукоризнен в своем поведении» в ее практике было много. Обычно они приходили к психологу именно после того, как срывались с невероятной силой и яростью, начиная орать, бить стекла и поднимать руку на близких людей. «Чем дальше, тем страннее, — размышлял Гленвиар, стоя у окна своего кабинета, — но сегодня я хотя бы ни разу не напал на Леру во время консультации. Она обещала, что положительных чувств в моей жизни станет больше, но каким образом она это сделает? До сих пор она всегда держала данное слово… О, легка на помине: гуляет по саду с… с Селианом?» Дракон нахмурился, смотря, как сияет белозубой улыбкой его военный советник, как нежно держит под ручку его психолога (его личного психолога, черт побери!) и что-то глаголет с довольным видом. У Селиана точно нет проблем в эмоциональном плане! Военачальник всерьез увлекся этой тощенькой ведьмочкой, постоянно вворачивает в разговорах ее имя и периодически восклицает: «Ах, какая женщина!» А какая такая? «Все женщины одинаковы! — непонятно с чего разозлился Гленвиар, мысленно рыча на спевшуюся парочку, совершавшую романтическую прогулку под окнами его кабинета. — У Леры, между прочим, сын имеется, а значит — и муж есть в ее мире. Почему-то я над этим раньше не задумывался, но мне-то и без разницы, а вот Селиану стоило бы прояснить этот момент! Через полгода дамочка упорхнет в свой мир, к своему благоверному, и будет советник в одиночестве по садам бродить». Да, у Леры где-то должен быть муж… Эта мысль дракону совершенно не понравилась! Увидев, как Селиан срывает с клумбы красную розу и вручает ее благодарно улыбающейся спугнице, Гленвиар сорвался с места… Черт побери, она сюда не для фривольных романов прилетела! — Селиан! — рявкнул Золотой Дракон, появляясь на садовой дорожке и заставив вздрогнуть увлекшуюся разговором парочку. — Собирайся, пойдем твой лучший взвод смотреть, мне велено чаще оружием махать и в бои вступать! У Леры без тебя забот навалом, невесты заждались и Изира в гареме скучает, очередного визита новой подружки ждет. Синеглазый полководец и рта раскрыть не успел, как его дернули в раскрывшийся портал и утащили на окраину столицы, к солдатским казармам и военному полигону. Лера поправила очки и гневно высказалась: — Куда ему еще больше магии? И так порталы когда надо и не надо открывает! Какая блоха его укусила, с консультации же нормальный ушел? Вечер пятницы мало чем отличался от вечера четверга: Гленвиар с грохотом ворвался в кабинет Леры, что уже никого не удивляло и даже Лима удержалась от вскрика. Девушка-служанка скоро вообще перестанет реагировать на любые вопли, стуки и крики, доносящиеся из комнат иномирной ведьмы, спокойно говоря себе: «Колдовство, однако!» Лера поправила очки и подчеркнуто холодно (нечего отрывать ее от работы!) сказала: — Что-то ты зачастил, Гленвиар. Может, увеличить время наших утренних консультаций? Чтобы мог сразу прояснить все интересующие тебя моменты, а не бегать среди дня туда-обратно? В ответ на нее зарычали, осыпали искрами многострадальный ковер и швырнули на стол нечто закоптелое и оплавившееся. Это нечто шевельнулось, и Лера с визгом вылетела из-за стола: — Что это?! — О, нет, не воруй мои реплики, — возмутился Гленвиар. — Это я должен спросить: «Что это?!» Лера присмотрелась и тихо застонала: Эриас, гад седобородый, ее все-таки подставил со своими магическими проверками! На столе Леры грозно шипел и извивался полурасплавленный и почерневший, но еще узнаваемый… кинжал. — Твой любимый кинжал? — обреченно спросила Лера. — Не мой, а Селиана, — опроверг ее догадку Гленвиар. — Селиана? Боже, он жив?! С ним все в порядке, кинжал не причинил ему вреда?! — до смерти перепугалась Лера за синеглазого полководца. Она задохнулась и прижала руки к груди, с горячей надеждой смотря на дракона. Гленвиар прищурился свирепо и почему-то гневно заискрил, не спеша отвечать на ее вопросы. Господи, неужели с Селианом произошло нечто ужасное и непоправимое? Она же себе не простит, что промолчала про тот мелькнувший серебристый волосок, когда в лаборатории Эриаса к кинжалу руку протягивала! Гленвиар смотрел на увеличивающийся страх в ее глазах и искрил все сильнее, пока не прошипел: — А я, по-твоему, пос-с-с-сградать не мог?! Не припоминаю, чтобы ты так переживала, когда испортила мой меч! С военным советником все отлично, если, конечно, он не умер от смеха, катаясь по земле полигона в припадке неудержимого веселья, смотря, как его повелитель воюет с этим чертовым кинжалом! Все твои штучки срабатывают почему-то против меня! Я проиграл сегодня бой из-за твоей диверсии!!! Лера выдохнула и присела в кресло, подальше от стола со злобно шипящим и порывающимся куда-то ползти кинжалом. Оплавленные края и искореженная рукоятка мешали ему двигаться, что кинжалу явно не нравилось. «Сюрреализм какой-то, — вздохнула Лера. — Работала себе тихо-мирно семейным психологом, ни о какой магии ведать не ведала, а теперь меня того и гляди в тюрьму посадят за разработку опасного магического оружия и его апробацию на людях. Сказать Виоле — обхохочется». — Так что случилось? — уныло спросила она. Случилось следующее. Шел учебный бой, Гленвиар успешно противостоял десятерым противникам сразу, и в то время, когда он успел уже восьмерых вывести из строя, Селиан метнул в него этот кинжал. Гленвиар привычно отбил его магическим воздушным вихрем, но кинжал проигнорировал и вихрь, и магию, долетел до цели, а когда Гленвиар ловко перехватил его на лету за рукоятку, он сделался гибким и скользким, вывернулся, обвился вокруг руки, мигом прополз до плеча и ткнул острием в шею, выпустив настоящий змеиный яд. — И это не всё! — злобно ревел Гленвиар, взмахивая рукой, а Лера размышляла, что клиент успешно обучился «выпускать пар» подобным образом. — Потом этот чертов кинжал вытянулся, обвился вокруг шеи и попробовал меня задушить! Хорошо, что мой магический резерв не был пуст, а то плохо бы мне пришлось. Эта погань даже в расплавленном состоянии стремилась меня прикончить! Что примечательно: когда Селиан бросал этот кинжал в своих солдат, то тот подобных фортелей не выкидывал. Ты настроила его только на драконов, Лера! — Гленвиар выдохнул, помолчал и уже спокойно спросил с любопытством: — Как тебе это удалось? Какие мысленные установки ты задала, когда вливала в него магию? — Установки? Я тогда вспоминала, как на меня утром набросилась Вира — так же, как на тебя напал кинжал, — ответила Лера. — И все? Про драконов не думала? Ей показалось или он в самом деле сказал это недовольно? — Можно сказать, что думала: змеи для меня тесно ассоциируются с драконами и опасностью, а с людьми — нет, — пожала плечами Лера. — Значит, кроме тебя никто не пострадал и Селиан жив-здоров. — Что ему сделается? Он готов сей момент встать на колени и клясться тебе в той самой любви, что так важна для семейного счастья. Он так громко восклицал: «Какая женщина!» — что у меня до сих пор в ушах звенит, — злобно проворчал Гленвиар. — А сюрпризы этой женщины крепко понизили мой личный магический резерв, черт побери! — Извини, мне искренне жаль, что так получилось, я не нарочно, — развела руками Лера. — Знаю, только старайся ничего случайно не касаться в лаборатории главного советника, ладно? А что касается личной магии: ты мне резерв пополнила, ты его и обнулила, я не в претензии. От двери, ведущей в покои Леры, опять раздался стук и бренчание металла, бас Селиана и звонкий голосок Лимы. Служанка пугливо заглянула в приоткрытую дверь и сказала: — Господин военный советник пожаловал, примете? — Примем, примем, — проворчал Гленвиар, разваливаясь на Лерином диване и скрещивая руки на груди. «Как обиделся на товарища за смех», — усмехнулась Лера. Селиан ввалился в кабинет, прижимая к себе груду метательных ножей и кинжалов. Всю эту груду он недолго думая свалил в центре Лериного ковра и низко поклонился хозяйке кабине: — Мое почтение вам, Лера! Вы гений военной магии, признаю это искренне и с восторгом! Эриас ходит в шоке и сильно расстраивается, что его придумки по усовершенствованию оружия по всем параметрам проигрывают вашим и далеко не столь оригинальны и масштабны. Пожалуйста, зачаруйте это всё — мои солдаты мечтают иметь оружие, способное на целых две минуты отвлечь дракона. Это какое преимущество в грядущей войне: если метнуть во вражеского дракона штук двадцать таких кинжалов, то он надолго отвлечется от битвы и сильно подрастратит магию. Повелитель уже выдал вам премию за изобретение? Премию? По лицу Гленвиара Лера видела, что ни о какой премии тот и не помышлял, когда врывался в ее кабинет, а оказывается, ей положено вознаграждение! Мужчину он бы за идею похвалил, а на женщину наорал? Лера насупилась и проворчала: — Шовинист!