Арина не знала, сколько времени прошло. Она даже не знала, день сейчас или ночь, какой сейчас день, зима, весна, лето или осень. Она ничего не знала. В ее мире были темнота – и боль. Иногда боли было меньше, иногда больше, иногда приходили люди, которые смотрели на нее и что-то говорили – она не понимала, что именно, они говорили на иностранном языке. Но боль была всегда. А еще – ненависть. Она знала, кто виноват в ее сегодняшнем положении, отлично знала. Княжна Горская. Или Маша. Ее сестра? Нет. Чудовище, оборотень, монстр, который занял место ее сестры. Гадина, которая пролезла к ним в семью и все испортила. Что именно? А, неважно. Важно, что до появления Марии у Арины было все, чего она хотела. Была свобода, был свой дом, мать, братья, а теперь у нее ничего нет. Только темнота и боль. Боль и темнота. Все кончилось достаточно внезапно. Арину вытащили из каменного мешка, наспех вымыли, накинули на нее какую-то хламиду и повели вверх. Куда? Она шла, не задавая вопросов, потому что не хотела еще больше боли. И так ноги плохо слушались. Потом ее втолкнули в комнату – и оставили стоять. Арина огляделась. Отвыкшие от света глаза слезились. Девушка представляла собой весьма жалкое зрелище – измотанная, истощенная, бледная, с рубцами на теле и лице (тюремщики не церемонились, главное, чтобы жива осталась), со спутанными безжизненными волосами… Комната была не намного лучше. Просто каменный мешок. Беленые стены, одно кресло, и то – занято. Мужчина в кресле. Арина вгляделась в незнакомца, и ей стало жутко. Казалось бы – что такого? Милейшей души человек и милейшей внешности. Высокий, седоволосый, с коротко подстриженной бородкой, черты лица говорят не об одном поколении благородных предков, высокий лоб свидетельствует о незаурядном уме, тонкий нос с горбинкой, полные губы, резные скулы, словно выточенные искусным художником. А еще глаза. Большие, чуть раскосые, ярко-голубого цвета. Такие яркие, словно в них кусочки неба поместили. Искристые, глубокие… Белые, седые волосы – и при этом черные брови и ресницы. В юности этот человек был потрясающе красив, и, состарившись, он не утратил своего обаяния. Дорогая одежда, подобранная со вкусом, только добавляла ему шарма. Но Арину это не обмануло. Она не знала про тигров-людоедов, но опознала мужчину уверенно. Перед ней сидел хищник, которому было наплевать на нее и ее жизнь. Он может оставить ее в живых, может сожрать, может… Все что угодно. Шевельнет пальцем – и на его глазах с нее шкуру по кусочку сдерут. Просто так. Для развлечения. Девушку заколотило не столько от холода – она стояла босыми ногами на каменном полу, – сколько от страха. Но даже упасть на колени и умолять она не могла. Если рядом с тобой бешеная собака – не стоит лишний раз метаться. Либо убегай так, чтобы тебя не догнали, либо не привлекай к себе внимания. А убежать было некуда. Мужчина разглядывал девушку так, словно перед ним возникло некое достаточно гадкое насекомое. Редкое, но неприятное. – Арина Петровна Синютина. Голос у него был соответствующий. Мягкий, низкий, завораживающий… таким голосом можно признаваться в любви, но Арину заколотило еще сильнее. – Д-да… Как обращаться к этому человеку, она не знала и замялась. Явно аристократ, явно маг, но – кто? – Можешь называть меня просто – господин, – помог ей мужчина. – Да, господин. Многого ожидала Арина, но уж точно не вопроса, заданного даже несколько скучающим тоном. – Как ты думаешь, девочка, твоя сестра тебя любит? – Маша? – Да. Арина поежилась. – Да, господин. Она говорила… – А ты все равно посчитала себя самой умной. За что и поплатилась, – кивнул мужчина. – Что ж. Это хорошо. – Хорошо, господин? – Арина не утерпела, хотя и понимала, что ей может достаться за любопытство. – Для тебя хорошо, – соизволил пояснить мужчина. – Сегодня ты не умрешь. Арину это не огорчило. Вот ни капельки. – Ты грамотна? – Да, господин. Маша учила. – Отлично. Напиши своей сестре. – Что написать? Мужчина поморщился от ее тупости. И разъяснил, как маленькому ребенку: – Напиши Маше, чтобы она приехала в Москву. Или тебя убьют. Арина всхлипнула, она хотела бы упасть на колени, умолять, плакать, просить о пощаде, но ее остановила поднятая рука. – Одно лишнее слово – и умрешь уже сегодня. Этого оказалось достаточно. Мужчина ей не лгал, ни минуты не лгал. – Я напишу, господин. Писать она и так не слишком хорошо умела, а уж когда нервничаешь, когда… Но коротенькая записка все же была нацарапана грифелем на листе. Тюремщик, приглашенный для помощи девушке, взял записку и с поклоном передал ее мужчине в кресле. Тот коснулся листка дорогой веленевой бумаги. Брезгливо повертел в тонких пальцах, украшенных кольцами, на одном из них мелькнула выгравированная и залитая золотом голова животного – кажется, волк. Прочитал. – Что ж. Отведи ее обратно, Гурьян. И – принеси мне доказательство для ее сестры. Последнего Арина не поняла.