Конец. Его жены не было. Было полубезумное чудовище, которое с идиотским смехом поливало всех присутствующих грязной бранью. И ни проблеска мысли в голубых глазах. Ни искры разума. Ничего. Не человек – животное в плену, только и разницы, что говорящее… Он и не такое на войне видел. – Даша… Но ответом ему был тот же полубезумный смех. И что-то подсказывало – это не вылечишь. Это насовсем. Господи, да за что ж это?! Только присутствие нижних чинов удержало генерал-губернатора от того, чтобы запрокинуть голову к небу и взвыть так, что обзавидуются все волки Березовского и окрестностей. * * * Это была очень долгая и страшная ночь. Не только для Благовещенского, для всех остальных тоже. Но к рассвету уже кое-что прояснилось. Был совершен поджог дома Синютиных. Надо полагать, с целью выманить Марию из защищенного дома. И это великолепно удалось, во многом благодаря ее братьям. Ваня корил себя, но дело уже было сделано. Он не подумал, поддался панике и потянул за собой сестру. Сейчас он все понимал, а тогда… Мать ведь! Кто-то оглушил околоточного. Дарья? Благовещенский не подозревал в ней таких талантов, но он в ней много каких талантов не подозревал. И не ждал от нее такой подлости. Стрелять она умела, на охоте, но в человека? Который не сделал ей ничего плохого? А, тут уж все побоку. И справедливость, и разум, и… Когда Мария прибыла на место происшествия, Дарья, которая до того момента пряталась в одном из сараев и оставалась незамеченной, вышла и выстрелила в нее. А когда ее схватили… До того момента она казалась нормальной. А потом – все. Словно злой волшебник превратил милую женщину в безумное чудовище. Как это произошло? Видимо, всего оказалось слишком много для нее. Смерть дочери, крушение мечты… да мало ли что еще? Вот и слетела пружина. Теперь и не починишь. Увы… Мария лежала у себя в доме, под присмотром лекарей, но вроде должна была поправиться. Просто крови много потеряла. Пуля задела крупный сосуд. Должна… Сейчас девушка была в беспамятстве, и когда она очнется – никто прогнозов не давал. Все же не мужик, не воин, а девушка. Существо хрупкое и нежное по определению. Дарья пока была заперта у себя в комнатах под присмотром нескольких сиделок из дома для умалишенных. Да, такой в Березовском тоже был, традиционно выкрашенный в синий цвет. А Благовещенский пытался разобраться со всем происходящим. И свои два медяка в загадку внес околоточный, который и докладывал обо всем. Как оказалось, стреляли – два раза. Почти одновременно, но два раза. Дарья – и кто-то еще. Во всяком случае одна пуля была найдена в заборе, повезло, чудом никого не задело. А вторую пулю извлекли из Марии Храмовой. Вот вопросы, которые не давали покоя Благовещенскому. Кто помог Дарье бежать? Кто оглушил околоточного? Кто стрелял? Он подозревал, что, ответив на эти вопросы, ответит и на многие другие. Но – как? Маленькой зацепкой оставались пистолеты. Роскошные, шикарно отделанные, дуэльный вариант. У Благовещенского были похожие, но намного проще. Эти явно вышли из рук настоящего мастера, вдохновенного и талантливого. Такую вещь нельзя не заметить, и ее владельца можно поискать. Как-то же попал этот пистолет в руки Дарьи? Жаль, нельзя спросить прямо. Дарья была невменяема. Оставалось попробовать побеседовать с Марией Храмовой. И ловить Демидова. Даже если к этому происшествию он не причастен, все равно – один раз убить подонка мало! Глава 11 Последствия следствия Ёжь твою рожь! А что я еще могла сказать, очнувшись хоть и в своей кровати, но в состоянии нестояния? Чувствовала я себя так отвратительно, что просто ужас. Жуть жуткая и кошмарная. Болело плечо. Болела грудь и почему-то спина. Голова не болела – для разнообразия. Она просто кружилась. Состояние было такое… тошнотно-дурнотное. Примерно как при сотрясении мозга – в детстве у меня такое было. Давно, но ощущения мерзейшие. Незабываемые! Слабость, тошнота, общая паршивость организма – все в ассортименте. – А… Больше у меня выдавить ничего не получилось. Сидящая рядом женщина ахнула и подскочила. – Госпожа! Вы пришли в себя? Нет, блин! Это мой призрак тут вякает! Хотелось сказать что-то, но пересохшую гортань сжало в таком спазме, что самой страшно стало. Кашлять страшно. Даже от вдоха грудь болела, а как она заболит, если я… Кое-как я сдержалась, но слезы брызнули на метр вперед. Сиделка оказалась опытной. Она сообразила, как-то ловко обхватила меня за плечи, приподняла – и в губы мне ткнулась соломинка. Вода с лимонным соком. Никогда ничего вкуснее не пила. – Спасибо… Теперь уже получилось разговаривать. – Что со мной случилось? – Я позову ваших родных, госпожа. – Да. Пожалуйста. А вы?.. – Анна Ивановна. Я ваша сиделка. Ну хоть тут я угадала. – Дайте еще попить, пожалуйста. И зовите. Первым в комнату влетел Ваня. – Машенька!!! – Обниматься он, слава богу, не стал. Вместо этого схватил меня за руку, прижал ладонь к своей груди. – Маша, я кретин! Я… я не подумал… прости меня! – Маша… Петя подошел с другой стороны, заглянул мне в глаза. Я посмотрела на одного брата, на другого… – Что с матерью?