* * * На следующий день мне нанесли визит. Генерал-губернатор и его высочество. Князь соизволил откушать предложенные блюда (зная от баронессы, что у Петра Александровича гастрит, я подобрала подходящее меню, за что и удостоилась благосклонной улыбки), похвалить кухарку и предложить назначить дату крестин на третий день от сегодняшнего. И поинтересовался, кто будет крестной матерью. Этот вопрос был великодушно оставлен мне на откуп, и стоит ли говорить, кого я назвала? Баронессу Ахтырскую, конечно. Для нее это тоже честь. А мне с ней еще работать и дружить. Честно говоря, за время пребывания в Березовском я стала считать ее кем-то вроде тетушки. Умной, достаточно жесткой, но охотно помогающей хотя бы советом. А грамотный совет в трудной жизненной ситуации дорогого стоит. Александр Викторович заикнулся было, что его супруга или дочь… Я отказалась наотрез. Простите, ваше высокопревосходительство, никак не могу. Мы не настолько хорошо знакомы… крестины – это не только политическое мероприятие, случись что со мной, и крестные станут моему ребенку вторыми родителями. В князе я уверена. Баронесса и так что мать родная для половины беспризорников города. И я не передергиваю, она действительно делает очень многое. А ваша супруга? Или дочь? Она сможет стать Андрюше матерью? Такого вопроса Благовещенский не ожидал, а клясться не рискнул. Видимо, понял, что врать нехорошо. Так что вопрос был решен единогласно, и меня оставили в покое. Кажется, кто-то пытался прорваться в гости. Но я упорно держала оборону. Даже на сельхозработы не поеду. Подожду, пока высокий гость уедет обратно в столицу. * * * Церковь была тоже полна народу. Я бы половину выгнала, а вторую половину просто не пустила, но кто меня спрашивать будет? Так что все пышно, торжественно, раззолочено… я, в простом черном платье, смотрюсь словно чернильная клякса на платье невесты. Священник, читающий молитвы… Лично архиепископ, который тоже зарабатывает себе очки. А что? И престижно, и почетно, и засветиться есть возможность… Кучка дам, умиленно сюсюкающих рядом с моим чадушком. Не заразили бы чем… Все прошло как нельзя лучше, и мы, довольные и счастливые, вышли из храма. Ребенок немного поорал, когда его окунали в лохань, но это и понятно. Кому ж понравится? Голым задом в холодную воду… фу! Тут кто хочешь заорет. Хорошо еще купель была чистая, я лично послала вчера Ваню договариваться и ее отмывать. Святость – святостью, а мыло и щетка лишними не будут. Я бы и марганцовочки на всякий случай насыпала, для пущей святости. Молитва с марганцовкой – оно надежнее будет. После крестин я поехала домой, а все остальные – по своим важным делам. Что в эти дни происходило в городе? Ваня и Петя, посланные на разведку, рассказали мне последние новости. Действительно, весело всем. От криминального мира, которому досталось в принципе, за существование, до высшего света. Трясло – всех. Чего этим хотели добиться, я не знала. Но была уверена, что город наводнили агенты Романова. А уж если Игорь Никодимович чего пожелает… Знать бы, что именно он пожелал. * * * Визит вежливости – как цирковое представление. Зрителям удовольствие, артистам – каторжный труд. Вот это можно было сказать про визит Дарьи и Ирэны Благовещенских. Понятное дело, надо. Пока императорский дядюшка в городе, надо проявлять ко мне внимание и понимание. И у меня нет выбора, если я сейчас скажу, что больна… Отказать им нельзя. Никак. А общаться тоже не хочется, ни мне, ни им. Это же видно! Пришли, защебетали о погоде, природе, моде – беспроигрышные темы, разговор на которые можно поддерживать бесконечно. Я и поддержала. А глаза у визитерш – злые. В основном у матери, но и дочь не сильно от нее отстает. Спросить, что ли, где я им дорогу перешла? Или не я? Может, моя мать? По возрасту, скорее, она с Дарьей могла пересечься и оставить о себе «добрую» память. В дневнике княжны было написано, что отец любил ее мать, а та очень любила жизнь. Многозначительная фраза… Попробовать выяснить? – Скажите, Дарья Петровна, а вы мою мать не знали? Княгиня Лидия Горская? Я ее почти не помню, но может быть… – Мы вращались в разных кругах, – отрезала мадам. И не врет, это видно. Хотя… Да, в то время, когда моя мать вращалась в высшем свете как княгиня Горская, Дарья Благовещенская еще не была женой генерал-губернатора. И статус пониже, и происхождение… Могли не общаться. – Жаль. Я так надеялась узнать о ней что-нибудь. Я плохо помню мать. Дарья покачала головой. – Нет, не знала. Полагаю, в Москве намного больше ее знакомых. Я пожала плечами. – Возможно. Жаль, я не знаю, когда попаду в Москву. – Вы не собираетесь в столицу? И взгляд острый, жесткий… будь я менее внимательна, я бы и не заметила его. Но – это важно для Дарьи? Почему? Какая ей разница? – Нет, не собираюсь. Я не хочу туда ехать… мы с Сергеем Никодимовичем были счастливы там. И платочек к уголку глаза. Комедия, причем дурная, но иного от меня не ждут. Гостьи переглянулись. Кажется, я нарушила какие-то их планы? У них были какие-то мысли на мой счет? Им надо, чтобы я была в Москве? Спустя минут двадцать я распрощалась с гостьями, но вопросы остались. Что стоит между нами? Где я им перешла дорогу? Не понимаю. Ничего не понимаю, но и спиной поворачиваться не буду. * * * Высочайший гость задерживаться не стал. Я презентовала ему на память книгу сказок в роскошном подарочном издании (прислали из столицы) в малахитовой шкатулке. А что? Что можно подарить человеку, у которого и так все есть? Вот лично я не знаю, остается брать оригинальностью. Кажется, удалось угодить, во всяком случае прощались со мной очень тепло. И мне казалось, что теплота эта не светская, не для галочки, а нормальная и живая. И… Было у меня полное ощущение, что Петр Александрович что-то знает. И хотел бы мне рассказать, да нельзя. И глаза у него поэтому грустные, и все он понимает, а – нельзя. Молчать надо.