– Тогда мы можем поехать прямо сейчас. Так мы и поступили. Единственное условие, которое поставил Храмов, – взять с собой хотя бы Ваню. Я и взяла, чего тут спорить? Нил удобно устроился в слинге, обнимая меня за руку, которой я его поддерживала. Детка моя… Все, я готова, можем ехать. * * * Лицо папаши, когда мы заявились с Романовым, торжественно извлекли мой дневничок и глава охранки прижал его к сердцу, надо было видеть. И глаза… Я навеки сохраню это в своей памяти. Жаль, рисовать не умею, еще бы и нарисовала. Вот чертить, план здания набросать – это пожалуйста, а чтобы человека, там, или собачку, цветок красивый… Это – не мое. Многое мне бы высказал князь Горский, но тут лучше не вякать. С Романовым шутки плохи, это все знали. А потому… – Мария, передай супругу, я хотел бы приехать сегодня. – Может быть, завтра, папенька? Мой супруг себя не слишком хорошо чувствует… он слегка утомился. Намек мужики поняли. И князь кивнул, мол, завтра приеду. Я передала приветы сестричкам и откланялась. У меня были еще два дела. И оба хотелось осуществить без свидетелей. * * * С Романовым мы расстались за воротами особняка. Ваня посмотрел на меня. – Маш, куда теперь? – На почту. На почте я много времени не провела. Просто сложила в деревянные ящички побрякушки, которые некогда позаимствовала у дам в больнице, и отправила по нужным адресам. Благо узнать их несложно, в «Альманахе» и такое печатают. Да и чего скрывать? Где живет, например, князь Горский? В резиденции Горских, ясно же! Где живет Романов? В резиденции Романовых. И адрес половина столицы знает. А вторая может легко найти, просто спросив. Так что я отправила побрякушки законным владелицам и порадовалась. Все, больше этого груза на моей совести нет. Я страховалась тогда, это так. Но воровкой быть никогда не хотела. Правда, мне просто повезло. Повернись дело иначе – и эти побрякушки могли мне жизнь спасти. Второй пункт… Кладбище. Андрей Васильевич. Я успела узнать и где его похоронили. Так что цветочный магазин на очереди. Мне нужна большая красивая корзина цветов. Четное число. И лента с надписью. «С любовью». Больше я ничего не напишу. Права не имею. Да и кто я Андрею Васильевичу? Не родственница, не подруга, не, не, не… Просто одинокая душа, такая же, как он сам. Просто человек, который ему обязан жизнью. Как же грустно и тоскливо, когда уходят хорошие люди… * * * На кладбище было тихо и грустно. Те же кипарисы, те же обелиски, только имена другие. Вот и нужная мне могила, покамест с простым деревянным крестом. Потом, через годик, когда земля осядет, можно и обелиск ставить. Простой холмик, цветы уже убрали… Я поставила корзину на землю. Плюнула на все и присела рядом. – Вот я и пришла, Андрей Васильевич. Здравствуйте… Песок легко пересыпался между пальцами. Бездумно так… Шумели деревья, Ваня, которому я на руки передала малыша Нила, отошел подальше и слышать меня не мог. А мне так хотелось с кем-то поделиться… – Я была в Березовском, Андрей Васильевич. Выполнила вашу просьбу. Как же вы так, не дождались… Мешочек с землей легко открывается, черная сухая пыль сыплется между пальцами, смешивается с песком, словно бы растворяется. – Она вас тоже помнит, Андрей Васильевич. Помнила. И ждала. Сейчас душа Алины свободна. Надеюсь, что и ваша тоже… я пока еще ничего не знаю о некромантии, не знаю о своей силе, ничего не знаю. Только вот связями обросла как корабль – ракушками. И очистить все рука не поднимется, люблю я их всех… А еще меня во что-то непонятное тащат. У всех свои планы, замыслы, и никто со мной считаться не будет… выжить бы… Слезы медленно капают на сухую землю. Сочувственно шумит ветер. И мне очень-очень грустно. Ничего. Здесь можно расклеиться. Можно позволить себе поплакать. Побыть самой собой, хотя бы недолго. Не Железным человеком, а просто, обычной женщиной. Через два часа я ухожу с кладбища полностью спокойная. Глаза красные, лицо слегка опухло, ну и что? Мне теперь и поплакать нельзя? Отвяжитесь все, у меня токсикоз! И только посмейте сказать, что его не бывает сразу после зачатия! * * * Вот и особняк Храмова. Я выхожу из кареты, ухоженный сад, мраморная дорожка, начинаю подниматься по лестнице… Словно кто-то дергает меня за руку. Ай! Подворачивается нога, я падаю на одно колено, звонко вылетает мраморная крошка из ступеней, обиженно верещит придавленный Нил, что-то кричит отчаянно Ваня… Все сливается в одну какофонию звука, благо происходящего я не вижу, лежа чуть ли не носом в ступеньку… Мысль у меня одна, но очень «умная»: «Хорошо хоть до этого киллера Нил не доберется. А то скажут – мор на убийц напал». Потом к ней прибавляется вторая: «Интересно, кому ж я так мешаю?» Да и вообще, пора бы и честь знать! Погостили в столице – надо рвать когти в провинцию, пока мне их вообще не оторвали.