* * * Меня кое-как затащили в дом. Храмов ждал в гостиной, он был явно недоволен. Интересно, чем? Покушением? Ага, если бы. Ответ нашелся быстро. На столе стояла роскошная корзина с белыми розами, ничуть не хуже той, что я оставила на кладбище. – Это что? – Это, Машенька, прислал цесаревич. Ответом супругу стал приоткрытый рот и хлопающие глаза. С какого, простите, черта? Я ему что – авансы раздавала? – И вот это… «Вот этим» оказывается приглашение на бал, который состоится через четыре дня. Все там же, в Кремле… – Ёжь твою рожь! – Не слишком дипломатично, но верно по сути. – И что теперь делать? Храмов развел руками. – Судя по всему, его высочество заинтересовался вами, Машенька. Дальше генерал-губернатор дипломатично сделал вид, что не слышал адреса, по которому я послала цесаревича. Заинтересовался он! Ага, два раза! Ему не Маша Горская интересна, а единственная женщина, которая перед ним не расстилается в восторге плюшевым ковриком. Что – не так? Это же психология. Положи рядом с котенком игрушку – и ему будет плевать. Попробуй отобрать эту игрушку – и тебя тут же настигнет возмездие в виде кошачьей лапы. Надо было сразу идиотский восторг изображать, надо! Не додумалась. Дура. А теперь что делать? – Ничего, – мрачно отозвался Храмов. – Уезжать побыстрее, благо моя должность не предполагает долгого отсутствия в Березовском. Я злобно зашипела. – Может, мне его изнасиловать? – Цесаревича? Храмов посмотрел дикими глазами, потом понял, что я шучу, и рассмеялся. – Ох, Машенька… – Я не шутила. Я как раз представляла, как пристаю к цесаревичу, хватаю его за воротник, применяю прием… и дальше все по тексту. Какому? «Камасутры» начальника. Залюблю так, что ноги таскать не будешь, гад! Отловлю, вылюблю, выкину… Кто сказал, что бабы не могут мужиков насиловать? Даешь феминизм! И сто пятьдесят оттенков… неважно какого! Все равно – не отвертятся! Гр-р-р-р-р! Вот мало мне проблем было, так еще и это? – А что с покушением? – Сообщим Романову. Я снова помянула несчастного ежика. Нет, ну что за жизнь? Не убьют, так вылюбят! И еще неизвестно, что хуже. Да, цесаревич Василий. Молодой, красивый, при короне в перспективе… стать фавориткой? Да лучше сразу удавиться! Оно безболезненнее будет! Тут и магия не поможет, прикопают под кустиком и скажут, что он уж сорок лет из меня растет! Неужели непонятно? Тут и государственные интересы, и собственные расклады юртов… лезть в это? Пытаться привязать к себе пресыщенного жизнью человека, которому все уже не по разу предлагалось? Это даже не наивно. Это смешно, глупо и нелепо. И я этим заниматься не буду. У меня свое дело, свои родные, свой ребенок… скоро два будет. И вы хотите, чтобы я… – А если потребовать осмотра лейб-медика? Храмов задумался. – Вы точно беременны, Машенька? – Уверена. – Вам может стать плохо на балу. Я хлопнула в ладоши. – Сергей Никодимович, вы такой умница! Ни убавить, ни добавить! Мне становится плохо на балу, я требую осмотра медика, тот подтверждает, что я того-с… в залете. Цесаревич оказывается не при делах – мне ведь можно все и запретить до родов. А потом и после родов, годика на два или три… А еще мне нужен свежий воздух. В провинции! Я потерла руки. – Обещаю, мне станет плохо практически сразу же. – Машенька, не переусердствуйте… – Обещаю. Ёжь твою рожь! – Что случилось? – А покушались-то на меня из-за чего? Если чтобы я вам наследника не подарила? Тут уж настала очередь Храмова задуматься. – Гришка, конечно, на многое пойдет, но чтобы так? – Там не только Гришка. Там еще его супруга, дети, семья жены… что – некому? – Знать бы. Там еще и Демидов… – Демидову выгодно покушаться на вас, не на меня. С этим поспорить было сложно. Оставалось ждать Романова. * * *