Я – вдова. Замуж мне второй раз не выходить, более того, я буду всеми лапами отпихиваться от такого «счастья». И репутация мне не подмога, а помеха. Приглашение ко двору? А мне оно надо? Меня кто спрашивал? Просто пригласили, поставили в известность, и деться я никуда не могу. А сама я ко двору хочу? Нет! Могу по буквам повторить, кто не расслышал! Ничего я там не забыла! Не хочу! Я бы с огромным удовольствием жила в Березовском, ставила опыты на растениях, каталась в лощину, может, под конец жизни обрела бы славу Мичурина или еще кого, например, Корниловой или Коршуновой, растила детей, дожидалась внуков…[16] Я не честолюбива, не люблю ходить по вечеринкам и балам, а слова «прием», «суаре», «раут» и тому подобные вызывают у меня острый невроз. Гадость! Но выбора мне не дают. Мне придется поехать в Москву. Придется искать врага. Придется воевать… Да тот же Демидов… ёжь его рожь! Вот чего его перемкнуло? А ехать придется. И разговаривать тоже придется… Черт бы их всех побрал! * * * Поездка выдалась муторная. Благовещенский пытался меня отговорить от затеянного. Я отмахивалась и пыталась разработать что-то новое. Кевлар тот же самый… Получалось плохо. Когда моими опытами заинтересовался Благовещенский, оказалось, что я кое-что недоучла. К примеру, лезвие, которое не прорезало кевлар, прекрасно могло вогнать его в тело. А вот как решали эти проблемы у нас? Титановыми вставками? А титан хоть и не особо тяжелый, где-то в полтора раза тяжелее алюминия, но все равно – вес! И металл же! Я что – при ходьбе буду всеми суставами звякать и брякать? А если придумать жидкий металл? То есть так он должен быть пластичным, а при ударе затвердеть? Но тут уж пасовала моя фантазия. Я просто не представляла, какие процессы там должны происходить на молекулярном уровне. А что не представляешь, то и не применишь на деле, увы… Оставалось скрипеть зубами и думать. Что-то же я могу сделать? Ну хоть что-то… Благовещенский тоже не помогал. Идеи у него имелись, но мое преимущество было во взгляде со стороны. А он смотрел на это так, как принято здесь. Взгляды сталкивались, и вспыхивали грозы. Мы спорили, ругались, иногда забывали о самой элементарной вежливости… Хорошего было лишь одно. Я научилась достаточно метко стрелять из револьвера. Наше сопровождение рассматривало это все как придурь взбалмошной бабы. С нами ехало два десятка наемников, и нельзя сказать чтобы они меня уважали. На людях мне демонстрировалось почтение, а в своем кругу… Я не была в претензии. Им пока не за что меня уважать. Я не стреляю как снайпер, я не владею приемами айки-до и айки-после, я вообще не лезу в мужские игры. Магия? И тут они меня за работой не видели. А то, что я тащу с собой детей, только добавляло мне минусов. * * * – Александр Викторович, я могу с вами серьезно поговорить? – Да, Мария Ивановна? – Там, где нас никто не услышит, – обозначила я условия разговора. Благовещенский поднял брови, но согласился. – К вашим услугам. Я могу пригласить вас прогуляться? – Пожалуйста. Этот разговор я начала на третий день пути, надежно заняв Ваню с Петей детьми и убедившись, что наемники слушаются Благовещенского, а значит, нас никто не подслушает. Мне только этого не хватало. Мы остановились на ночлег на небольшом постоялом дворе. Рядом была очень удачно расположенная речка, над которой хозяин поставил беседку. Там мы и устроились. Тоже очень удачно. Мы видели все подходы, а нас нельзя было подслушать. Хоть какое-то уединение. Я думала поговорить и раньше, но возможности не было. Не дай бог, кто услышит. – О чем вы хотели поговорить, Мария Ивановна? – О моей сестре. – Княжна Горская? – Нет. Арина Синютина, – вздохнула я. Благовещенский на минуту задумался, потом кивнул. Явно наводил справки. – А она не в Москве? – В Москве, в том-то и беда, – вздохнула я. – Мне недавно прислали записку – и ее палец. Глаза у Благовещенского были круглые и выразительные. – Палец? – Отрезанный, в коробочке с солью. Вы мне сами книгу по некромантии приносили, помните? – Помню, Мария Ивановна. – Вот. Я могу определять, жив или нет человек. Чему-то я смогла научиться, – похвасталась я. – Это Аринин палец, я проверила по совпадению с ребятами, девушка была жива, когда его отрезали, и она жива сейчас. Это я чувствую как некромант. – Так… и что от вас хотели? – Хотят. Чтобы я приехала в Москву. – А вы туда едете… – Да. – Мария Ивановна, это плохо пахнет и еще хуже может закончиться. Вот почему я не сомневалась в таком выводе? – Я знаю. Поэтому решила просить вашего совета. Хорошо в этом времени. Мужчины воспринимают как должное, что ты хрупкая и беспомощная, и ждут от тебя таких заявлений. И готовы помочь! Хоть как-то, но готовы! – Мой совет прост. Рассказать все господину Романову.