Однако стоило ему открыть рот, как Морли наградил его предостерегающим взглядом и покосился на столбы с камерами, которые стояли по обе стороны от освещённой дорожки. Ник нахмурился, проследив за глазами старшего детектива. Он осмотрелся по сторонам и увидел дополнительные столбы, расставленные по газону и охватывающие, вероятно, каждый дюйм пространства между улицей и первым зданием. Скорее всего, здесь также имелись беспилотники. А значит, звуки тоже записывались. Морли направил Ника и Джордана к повороту подъездной дорожки, ведущей к бизнес-парку, и отвёл их к бронированному и защищённому от прослушки фургону полиции Нью-Йорка, припаркованного в конце дорожки. Единственной, кто присутствовал внутри, оказалась одна из судебных криминалистов. Морли попросил её выйти и принести Джордану ещё одну порцию кофе из ближайшего киоска, тем самым дав им примерно двадцать минут в фургоне. Нервно покосившись на глаза Ника, человечка кивнула и выбралась через двойные двери сзади. Она уже собиралась уйти, но тут Джордан постучал пальцем по её плечу. — Две ложки сахара, — сказал он, проводя своим штрих-кодом по гарнитуре женщины. — И немного шоколадной посыпки сверху, — отдав ей диск, в который сложилась его кружка, пока они были на станции охраны, он добавил: —…И пусть вычтут это из стоимости. Проследи, чтобы они сделали это. Они, бл*дь, всегда забывают. По-прежнему тупо уставившись на Ника, криминалист оторвала взгляд от лица Ника ровно настолько, чтобы кивнуть Джордану. Так ничего и не сказав, она забрала у Джордана диск и ушла по тротуару в сторону главной улицы, где располагались кофейные киоски. Ник задавался вопросом, какого черта с ней не так. Словно услышав его, Морли фыркнул. — Она большой фанат боёв, Танака, — сказал старший детектив, искоса глянув на Ника. — Слышал бы ты, как она без умолку трещала о том, что ты сегодня сделал на ринге. Она нас чуть с ума не свела по дороге сюда. Думаю, ты лишил её дара речи. Закатив глаза при виде хмурого лица Ника, Морли добавил: — Да, не сомневаюсь. Знаю. Непросто быть знаменитостью. Особенно когда ты затворнический, асоциальный сукин сын, имеющий глубинные проблемы с доверием и чёртову манию преследования. Джордан разразился изумлённым смехом. Когда Ник наградил их обоих сердитым взглядом, Морли усмехнулся. — Выше нос, Миднайт, — сказал он, делая ещё один глоток из своей уродливой кружки «Янкиз». — Ты в последнее время растерял всё чувство юмора, чёрт возьми. Раньше ты бывал хотя бы забавным… когда был не слишком большой занозой в моей заднице. А в последний месяц ты, входя в комнату, словно притаскиваешь с собой здоровенную грозовую тучу. Криво улыбнувшись, он опустил кружку, всматриваясь в лицо Ника. — В чём дело? Бессмертие тебя удручает? Или дело действительно во всех излишних контактах с людьми, которые тебе приходится терпеть сейчас, когда ты стал бойцом-знаменитостью? — Проблемы с девушкой, — услужливо подсказал Джордан. Ник медленно повернулся к Деймону Джордану, награждая своего друга убийственным взглядом и глазами приказывая ему заткнуться. Джордан лишь заржал. — Серьёзные проблемы с девушкой, — уточнил он, пихнув Ника рукой. Ник помрачнел. Он пытался решить, стоит ли что-то говорить, или же эти двое станут вести себя только хуже. Не успел он принять решение, как Джордан и Морли уже начали забираться в фургон, так что Ник закрыл рот и последовал за ними. Как только они оказались внутри, за закрытыми дверьми, и уселись на стулья, прикрученные болтами к полу перед компьютеризированными лабораторными панелями, Морли жестом указал на него. — Ладно, — сказал он. — Давайте послушаем. Ник нахмурился, гадая, не совершает ли он ошибку. Он знал, что сказала бы Лара Сен-Мартен. Странно, но он сомневался, что Малеку есть до этого дело, но вот Сен-Мартен метала бы гром и молнии, если бы узнала, что Ник собирается рассказать двум своим коллегам в полиции Нью-Йорка. С другой стороны, Ник не понимал, почему это он должен начинать переживать о том, что вообще подумает эта женщина. Она, возможно, считала, будто владеет им, но это не так. Пока что не так. — У меня очередная картина, — сказал он, выдыхая. — От нашего художника. Ну, вы меня понимаете. От того же парня, с которым мы столкнулись после дела Келлермана. — Что? — Джордан уставился на него. — Как, бл*дь, это произошло? Ник повернулся, посмотрев на него. — Это произошло сегодня вечером. После моего боя. Он послал мне координаты места, в котором надо искать картину — это церковь внутри Котла. Я получил сообщение сразу после того, как вышел из душа. Оно ждало меня в гарнитуре, когда я включил её обратно. Ладно, последняя часть была не совсем правдивой. Но это достаточно близко к правде. Ник не хотел, чтобы Джордан или Морли установили связь между сотрудником Сен-Мартен по имени Малек (которого и Джордан, и Морли встречали как минимум мельком) и художником-провидцем, который впервые всплыл при расследовании дела школы Келлерман. Джордан фыркнул, закатив глаза. Ник не ждал, когда тот как-то прокомментирует его слова. — Я проверял это место, когда ты позвонил мне, — добавил он. — Именно там я и был. В Котле. Когда я получил вызов на дело, я стоял прямо перед ней. — Давай взглянем, — сказал Джордан. — На картину. Ты же её записал, верно? Ник кивнул. Послав команду через гарнитуру, он приказал устройству спроецировать изображение на пустую стену фургона напротив приборной панели. — Гертруда, — сказал Морли вслух, обращаясь к искусственному интеллекту полиции Нью-Йорка. — Приглуши здесь освещение. И приборы тоже. Всё, кроме гарнитуры Миднайта. Тут же раздался мелодичный, андрогинный, но в то же время на удивление женский голос. — Конечно, сэр. Освещение отключилось, погрузив заднюю часть фургона в кромешную тьму, если не считать проекции, исходившей из гарнитуры Ника. Картина из разбомблённой церкви ярко и отчётливо проступила на внутренней поверхности фургона, имевшей небольшой изгиб. Программа проекции в гарнитуре Ника скорректировала этот изгиб за несколько секунд, и тот сделался почти незаметным. Спустя мгновение после появления изображения — ровно столько понадобилось двум человеческим детективам, чтобы понять, на что они смотрят — они оба замерли совершенно неподвижно. Казалось, что они втроём молча просидели там целую минуту. Затем Джордан повернулся, уставившись на него. — Кто, чёрт подери, этот парень? Ник нахмурился, уставившись на лицо вампира на картине. — Не знаю. Я надеялся, что один из вас узнает его. Мне он показался знакомым… — Что? Джордан моргнул, нахмурившись. Глядя то на Ника, то на картину, Джордан, похоже, сообразил, что имел в виду Ник. — Ник… я говорил не про вампира на картине. Я имел в виду художника. Твоего Пикассо с извращёнными экстрасенсорными видениями. Того странного, чудаковатого парня, который как будто следует за твоими расследованиями и рисует события до того, как они произойдут. Кто он? — он покосился на Морли, нахмурившись. — И как, чёрт подери, мы до сих пор его не нашли? Прежде чем Ник успел придумать убедительный ответ, заговорил Морли. — Нам сказали оставить его в покое, — произнёс он. Слова прозвучали прямолинейно. В них также слышались резкие нотки злости, которые Ник не мог не заметить. Когда они с Джорданом повернулись, уставившись на старшего детектива, часть злости ушла с лица человека. Вздохнув, он прислонился к приборной панели позади себя, скрестив жилистые руки на груди. — Не спрашивайте, — пробормотал он. — Это выходит далеко за пределы компетенции вас обоих. Что уж говорить обо мне. Скажем так, раз нам предлагают помощь, то нам разрешается её принимать. Но нам не разрешается преследовать парня, который предлагает помощь, задерживать его или кого-то из его товарищей, определять его местоположение, пытаться установить его личность… или задавать ему какие-то вопросы, чёрт возьми. Деймон и Ник переглянулись.