«Прости, Селия, это слишком личное». И не настоишь, как-никак она не жена в полном смысле слова. А хочется ли ей стать женой? По-настоящему, делить и горе, и радость, и сладость, и гадость, детей рожать, воспитывать, да много чего еще… Хочется? Селия не знала. Это как лотерея, о которой рассказывал Юра. Кстати, она рассказала о ней супругу, а тот – его величеству, и казна неплохо пополнялась в дни праздников. Но… Вот если бы можно было сначала узнать, что скрывает Рональд, а потом принимать решение. А у нее все обстоит ровно наоборот. Ей предлагается определиться со своими чувствами, а уж потом узнавать секреты супруга, а как тут определишься? Вдруг он что-то очень плохое скрывает? Вляпаешься еще… Анна-Лиза закатила глаза: – Сели, ты у меня умничка, но иногда – такая дура! – Да неужели? – Конечно. Что ты не можешь определить? Свое отношение к Рональду? – Ну… да. – Ты его любишь? – Не знаю. – Представь – завтра его не станет. – К-как? – Вообще никак. Нет его. Умер, спрятался, собакоголовые сожрали… тебе будет плохо? Селия честно задумалась. Будет ли ей плохо? О да! Ей не просто будет плохо, ей будет очень, очень плохо. Анна-Лиза заметила, что подруга нашла ответ, и продолжила атаку: – Ты его спасешь, если у тебя будет возможность? – Я же уже… – Ну да. А сейчас? – Тоже, – даже не задумалась Селия. – Ты хочешь, чтобы он ушел из твоей жизни? – Нет. – Ну и? Сели, тебе без него плохо, ты не хочешь, чтобы он ушел из твоей жизни, ты готова его защищать даже ценой своей шкуры… ты уверена, что это не любовь? – Ну… я же твои романы тоже читала. – И? – не удержалась Анна-Лиза. – «Ее сердце стучало так, что громовые удары отдавались в комнате часовым боем…» – У девушки порок сердца, это бывает, – кивнула блондинка. – Еще что? – «Ноги подкашивались, голова становилась то легкой, то невероятно тяжелой, все тело налилось свинцом…» – Точно, порок сердца, все симптомы, – еще раз кивнула блондинка. – А может, и еще какие болячки. – «Она не могла даже слова сказать от смущения, глядя на лицо мужчины…» – Серьезно? Жестами изъяснялась? – Н-нет… кажется, дальше там по тексту слова были. Анна-Лиза хохотнула: – Ну так? Какие еще признаки? – Если в общем – смущение, нервозность, изменение самочувствия, резкое поглупение или, наоборот, поумнение… Анна-Лиза закатила глаза: – Сели, ты физически совершенно здорова. Что ты предлагаешь – резко заболеть? – Анни, в твоих книгах все это – признаки влюбленности. – И что? Даже простудой все по-разному болеют. А уж любовью… Селия покачала головой: – Ты считаешь, что я его люблю? – Сели, милая, – голос Анны-Лизы был непривычно мягким. – Ты из нас троих самая рациональная и серьезная. Подумай сама, как может выглядеть твоя любовь? Ты не так легкомысленна, как я, не так импульсивна, как Линда. Ты ко всему подходишь очень серьезно. Так почему твоя любовь должна выглядеть, как в романах? – Я об этом не думала. – Так подумай. Мы все разные, и любим по-разному, и выглядит это по-разному… есть люди, которые приносят избраннице под окно корзины с розами, а есть те, кто смотрит на девушку и предлагает одеться, чтобы она не замерзла. Кто-то дарит бриллианты, пуская пыль в глаза, а кто-то не подарит золота, нет у человека на это денег. Но встанет ночью к ребенку, принесет тебе воды, когда ты заболеешь… Мы разные, Сели! Нельзя всех стричь под одну гребенку, кстати, не самую ровную, а потом удивляться, что все не так. Конечно, не так! – Ты стала мудрой, Анни. – Сели, ты говоришь глупости. – В кои-то веки? – Конечно! Подумай сама, вы с Линдой набиваете свои шишки самостоятельно, а я – на чужом опыте. И в доказательство Анни помахала новой книжкой, которую ей привезла Селия. – Розабелинда? – Ага… хорошо пишет! – О чем? – Я этот роман еще не читала. – А прошлый? – О том, как несчастный граф влюбился в инистую деву. – Извращенец. Он себе ничего не отморозил? – Она потом растаяла… – В процессе? Мм… любви? – И оказалась огненной. – Отмерзло или поджарилось – неважно, но детей там точно не будет. – Язва ты, Сели, все опошлишь! – На том стоим, – согласилась подруга. Возвращался Грон, и приступ откровенности следовало прекращать. – Ну что? Ждем?