– В пятницу в восемь утра ты должен стоять на автобусной остановке около дома. Папку положишь в обычную хозяйственную сумку, есть такая? Дальше. Подъедут серые «жигули», водитель скажет: «Вовка, ты, что ли? Сколько лет, сколько зим». Ты ответишь: «Вот это встреча! Подвезешь до Сокола?» Садишься в машину, дальше не твоя забота… В пятницу в восемь утра взмыленный Петр бежал к автобусной остановке около дома. К груди прижимал тряпичную сумку без одной ручки, которую впопыхах схватил в коридоре, в нее положил ту самую папку. С утра его подвел будильник, не прозвонил. Виноват, конечно, сам – забыл, что завод механический, и не завел с вечера. Поэтому одевался, как солдат, пока горит спичка. На умыться, почистить зубы, причесаться и чаю глотнуть времени не было. Обулся, куртку под мышку, одевался, прыгая через три ступеньки, на лестнице. Бежал к остановке, вот она совсем близко, вроде бы успевает. Вдруг рядом с ним резко затормозила машина. Петр оглянулся на звук – серые «жигули». Открылась водительская дверь, и с невиданным изяществом в движениях из машины вышла девушка. У Петра перехватило дыхание, она была необыкновенно хороша собой, держалась уверенно, чувствовалось, что высокую цену себе знает. Одета девушка была как с обложки каталога «Отто» – короткая дубленка, джинсы, сапожки. И при всем при этом она улыбалась ему так, словно была рада ему, именно ему, только ему. – Вовка, ты, что ли? Сколько лет, сколько зим. – А? А!!! – Нет, это не совсем то, что я хотела бы услышать от тебя. – Да, конечно, сейчас. Вот это встреча! Подвезешь до Сокола? Девушка кивнула на машину: – Присаживайся. Подвезу, и даже не до Сокола, а сразу куда тебе надо. Он сел в машину. Девушка оказалась опытным водителем, Петр залюбовался ее точными, скупыми, профессиональными движениями. – До Сокола слишком близко. Девушка, вы так водите, что я готов ехать с вами хоть на край света. Увезете меня в тундру? На мгновение оторвавшись от дороги, девушка взглянула на Петра: – Тундры обещать не могу. Пока мы едем только на другой конец Москвы. Меня зовут Арина. А вы Петр, я знаю. Ехали долго, но Петр отметил про себя, что в будущем такая поездка по утренним пробкам заняла бы в три раза больше времени. Конспиративная квартира оказалась двухэтажным конспиративным особняком в конце Курьяновского бульвара. Поднялись на второй этаж, где перед одной из дверей стояла парочка «одинаковых с лица». Внутри оказалась небольшая приемная с секретарем, а в кабинете уже ждали Джон и приятной наружности господин. Петр успел заметить, как обменялись пылкими взглядами Джон и Арина, прежде чем приятный господин поблагодарил и отослал Арину. – Знакомьтесь: мистер Браун, это Петр Ламанов, – представил Джон Петра своему шефу. – Здравствуйте, – вдруг оробев, прохрипел Петр. Это был действительно мистер! На нем не было фрака или смокинга, только серые брюки и мягкий кашемировый джемпер цвета грозового неба, голубая рубашка без галстука; весь его холеный вид выдавал человека с привычкой к хорошему, человека богатого, человека не советского. Он был свежеподстрижен, гладко выбрит, неназойливо благоухал парфюмом. Надо ли говорить про начищенные до блеска ботинки? Петр стыдливо взглянул на свои сапоги: новые, югославские, но когда он их чистил в последний раз? – Присаживайтесь, Петр, – сказал мистер Браун, указывая на небольшой столик с креслами у балкона. Неплохой русский у этого Брауна, но с Джоном ему не тягаться. На столе стояли симпатичные бутылки и аппетитные закуски, но к ним никто не притронулся – пошел торг не на жизнь, а на смерть. Петр, поняв, что продешевил, пер как танк, пытаясь поднять цену. Мистер кивал на своего подчиненного – тот, мол, и так вам пообещал выше крыши, не согласовав со мной, но так и быть, если ваша информация того стоит, именно это обещанное вы и получите, и не центом больше, но сначала пусть специалисты посмотрят, что там у вас. – Действительно, взгляните. И вы поймете, что оно того, что я прошу, стоит. Петр наконец ослабил хватку, а то в пальцах уже иголочки; все это время он не выпускал сумку из рук. Благоговейно достал десятимиллионную ценность и торжественно щелкнул кнопочкой. И судорожно выдохнул, потому что, оказывается, забыл дышать, пока открывал папку… У Джона прибавилось головной боли и убавилось денежных накоплений – у него появилась подружка. Работал он в Союзе не один год и, конечно, пользовался услугами валютных проституток, был, можно сказать, постоянным клиентом, предпочитая гостиницу «Интурист» на Тверской. Девчонок менял как перчатки, никаких привязанностей. Дорого только, давно мечтал завести постоянную подружку. Вот завел, да только в расчетах ошибся. И это она ему не жена, а как умело делает обезжиривание его кошельку! Что тогда ожидать от законной супруги? Познакомились в Пушкинском музее на открытии выставки «Американская живопись второй половины XIX–XX века из собраний США». Джону, как советнику по культуре, по должности полагалось принимать участие в подобных мероприятиях. Официальная часть закончилась, все улыбки были розданы, все руки пожаты, и он скучал, думая, как бы незаметно улизнуть. По замысловатой траектории стал продвигаться к выходу, там на него и налетела француженка. Да какая! Просто Мирей Матье! Узнаваемая прическа, маленькое черное платье, длинная нитка жемчуга, впрочем откровенно искусственного, бежевые туфли и театральная сумочка в тон. Да, и еще фигура. Обалденная фигура! И по росту девушка тоже была француженка – миниатюрная, как Эдит Пиаф. Оглядев незнакомку с ног до головы еще раз, Джон все-таки сделал вывод, что никакая она не француженка; молодая парижанка, например, не надела бы жемчуг – украшение, больше подходящее для женщин в возрасте. – Ах! Простите, я так неловок, – проговорил Джон и взял девушку за руку, отметив свежий маникюр. – Я вас не ушиб? Он говорил по-русски и не ошибся – профессионализм не пропьешь. Теперь осталось ее послушать, ведь у нее «ангельский, должно быть, голосок». – Нет-нет, что вы, это я такая неловкая, – ответило ему прекрасное создание, посмотрело на него глазами олененка Бемби, и Джон поплыл. «Я помню, в человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Неужели я нашел идеальную женщину, – думал Джон, – ведь, я уверен, два пункта из четырех верны относительно этой девушки. Ее упускать нельзя, если я сейчас уйду, так и не узнаю, прекрасны ли ее душа и мысли». И он остался. И распушил хвост перед своей новой знакомой. И лучился, сиял, блистал! Когда же она, так мило покраснев, «отлучилась на минутку» и не вернулась, Джон почувствовал, как его придавило грузом всех женских измен, отказов и обманов. Но потом, сделав над собой неимоверное усилие, подумав: «Нет! Она не такая!», он бросился ее искать. Буфетный «мальчик», который следил, чтобы не пересыхали реки шампанского, минералки и соков на фуршетных столах, перехватил его у выхода и передал «уважаемому господину советнику» листок, на котором очень красивым женским почерком было написано «350-00-00. Арина». Джон вздохнул с облегчением: «Она оставила свой телефон, как хорошо! Как хорошо!» «Как плохо, – думала Арина Алимова, – что у меня нет опыта знакомства с иностранцами. С русскими парнями такой фортель прокатил бы без вопросов, а вот позвонит ли Джон? Я, конечно, очень постаралась, ведь достать приглашение в Пушкинский стоило мне… Ах, не хочется вспоминать, как Влад получил где-то пригласительный на открытие выставки, как долго пришлось с ним кувыркаться, упрашивать отдать мне этот пригласительный, а эта скотина ломалась, хотела с меня еще и деньги получить, продажная душа. С каким удовольствием я забуду к нему дорожку, если здесь у меня дельце выгорит. Да, дорого обошлось мне это приглашение. И речь ведь не о деньгах, хотя прическа, платье и все прочее к нему, маникюр-педикюр встали в копеечку. Педикюра вот только Джон не увидел, без него обошлось, но у меня в арсенале есть сценарий, где он бы имел счастье подержать меня за ножку и оценить мягкость кожи, округлость коленки и ухоженность пяточки. Буду все же надеяться, что моих усилий окажется достаточно; если позвонит, это будет означать, что парень у меня в руках. Вот тогда и закреплю успех и пяточками и коленочками». Джон позвонил на следующий день вечером. Завоевывать женщин он всегда стремился энергично и напористо, вот и сейчас взял быка за рога. Арина же ворковала с ним по телефону ангельским голосом, но встретиться немедленно отказалась и согласилась пойти назавтра в ресторан, лишь заставив Джона ее поуговаривать. Джон сбавил обороты и понял, что без букетно-конфетного периода здесь он не обойдется. Он еще не знал, что не обойдется здесь и без регулярных ресторанов и валютных баров, до которых Арина оказалась большая охотница, без билетов на концерты Пугачевой и в Театр на Таганке на самые модные спектакли, без чемодана импортных шмоток и французской косметики. А закончился букетно-конфетный период доверенностью на его «жигули» и съемной квартирой на Красной Пресне с цветным телевизором, японской аудиосистемой и новеньким видеомагнитофоном. Влюбленный Джон создавал для любимой женщины все условия для комфорта, потакая ее запросам. В конце концов, джинсы в Америке стоят копейки, театральные билеты ему доставались по номиналу, однушку в старом фонде он снял совсем недорого благодаря нужным связям, а аппаратуру изъял у одного своего агента за очень серьезный косяк, допущенный им в ходе операции как раз с партией японского дефицита. Арине об этом знать не полагалось. Она наслаждалась новой жизнью и радовалась, что Джон оказался не скрягой. Глава 5 1979 год За стандартными дверями, такими же, как и все остальные на этом этаже, в кабинете с типовой обстановкой, которая словно переносит посетителя в сороковые – пятидесятые годы двадцатого столетия, хотя какие тут посетители, чужие здесь не ходят, – поздоровались двое. Хозяин кабинета вышел из-за монументального письменного стола и предложил вошедшему располагаться за не менее солидным приставным столом, присаживаясь напротив. Он любил хвалить подчиненных, а именно этим он и собирался сейчас заняться. После удачного завершения операции он отчетливо осознавал свою нужность, радовался успехам своих ребят, остро ощущал гордость за свой отдел, свое управление и за все КГБ в целом. – Поздравляю с успешным завершением операции «Библиотека» и досрочным присвоением очередного звания, товарищ старший лейтенант! Лейтенант, то есть уже старший лейтенант, подхватился со стула, вытянулся по уставу: – Служу Советскому Союзу! – Прости, Алексей, не могу тебе руку подать. – Хозяин кабинета кивнул на свою забинтованную кисть. – Бандитская пуля, – усмехнулся он. – Память об Исламской революции в Иране, ну, ты помнишь февральские события в Тегеране. Да ты садись, поговорим по душам. – Спасибо, товарищ подполковник. – Чаю будешь? – Видя, что тот робеет, потянулся к переговорному устройству: – Галина Алексеевна, сделайте нам два чая. Наверное, у вышколенных секретарей все подготовлено заранее – не прошло и полминуты, как седовласая подтянутая женщина в строгом костюме внесла на подносе две чашки, сахар и печенье «Юбилейное», которое так любил подполковник КГБ Юрий Владимирович Семецкий. Неловко орудуя левой рукой, он отхлебнул из чашки. – Ну что ж, америкосы скушали конфетку, думая, что она медовая, и не зная, что она со вкусом огромной ложки дегтя. Теперь насчет их машины времени можно будет долго не волноваться. – Это даст нам серьезную фору? – Надеюсь, мы впереди Штатов надолго, на десятилетие, а то и на полтора. То, что они получили в серой Костиной папочке, уведет их с верного пути по очень привлекательной тропинке, которая постепенно и ненавязчиво заведет их в такие дебри, что пока разберутся, пока выберутся. Кто молодцы? Мы молодцы! – гулко засмеялся подполковник в тишине кабинета. – Товарищ подполковник, спасибо за ваши сердечные поздравления, но я хотел напомнить, что в разработке и осуществлении этой операции участвовал еще мой… – …помощник, оперативный псевдоним Творец, я знаю. Да, объяви ему благодарность, премию выпиши, не скупись. И передай Марку от меня личный привет, скажи, супруга повесила его «Яблоневый сад» у нас в спальне напротив кровати, я теперь каждое утро в саду просыпаюсь. – Товарищ подполковник, разрешите вопрос? – Да знаю я все твои вопросы, старлей. Общение с твоим боевым товарищем все еще запрещено, Коммерсант под очень плотным колпаком. Ставишь ты ему жирную точку в конце третьего предложения, и продолжай ставить, я уверен, ему твои приветы настроение поднимают. Ты вот что, поговори с Константином. – Сюда пригласить или к нему съездить? – Пригласи сюда официально, но беседу проведи с ним задушевную. Растолкуй, где он был не прав – все-таки материалы 2020 года нужно было сразу к нам нести, – объясни, что теперь у него будет самое лучшее снабжение и обеспечение, черта лысого достанем, если скажет, что для машины нужно. Решение принято на самом верху, да ты и сам знаешь, как с человеком правильно поговорить. А еще проконсультируй, как нужно «обнаружить пропажу серой папочки» – его же продолжают слушать. – Слушаюсь, товарищ подполковник! …Только в одном ослушался старший лейтенант Парфус начальства, если только это можно назвать ослушанием, – приглашение на официальную беседу на площадь Дзержинского он повез на Щербинку лично… Зима заканчивалась, но только в городе. В Подмосковье, пусть даже и ближнем, зима пока еще правила бал, и плевать ей было, что на календаре март. Чуть больше километра от станции – это же целая прогулка. Как давно он не гулял за городом, одно удовольствие! Солнечный день, под ногами снег, пусть уже рыхлый, посеревший, а не лужи на асфальте чавкают. Но одет Алексей был вполне по-весеннему, в куртку полегче. Зимнюю шапку уже пару недель как на антресоль забросил и проветривал мозги и заодно короткую, по уставу, прическу. Его обогнал мужчина, на шее которого огромными длинными бусами висела связка рулонов туалетной бумаги. Счастливец нисколько не комплексовал по поводу своей деликатной добычи и даже бросил на Алексея мимолетный взгляд превосходства. Да, раздобыть столько дефицита – повезло мужику, к гадалке не ходи – благодарная жена, увидев эту картину, от восторга повиснет у него на шее второй связкой. Будучи знаком с Константином только заочно, по фото и отчетам наружки, по выводам аналитиков, по его рабочим материалам из заветной папочки – дали разрешение ознакомиться, но не с заумными формулами, в которых он все равно ничего бы не понял, а с личными записями, дневниками, размышлениями, – Алексей проникся симпатией к этому талантливому ученому и скромному человеку. Неравнодушный, сострадающий ближнему. Ведь если бы не его умение сопереживать, то эта школьная троица просто погибла бы. Позвонил. Долго ждал на крыльце. Наконец за дверью раздалось: – Кто там?