Глава 4 В декабре 1978 года, когда наступила настоящая зима, Лида поняла, что в мороз ходить ей не в чем, ее каракулевая шубейка сыплется от старости, а в старенькие сапоги шерстяной носок уже не влезает. Фокус с «перемещенными» деньгами здесь не прошел бы, уж больно в солидную сумму обойдутся новое зимнее пальто и сапоги. Когда Лида заговорила об этом с мамой, та ответила: – Подожди до моей получки, плюс моя очередь в цеховой кассе взаимопомощи подошла, я как раз должна получить кругленькую сумму. И папа добавит, будут тебе обновки. Касса взаимопомощи. Хитрая придумка. Договариваются, например, десять человек, чем больше, тем лучше (правда, тем дольше ждать свою очередь), и каждую зарплату отдают рублей по десять в общую копилку, получившуюся сотню забирает каждый по очереди. Отдавать по десятке – небольшая нагрузка для семейного бюджета, но зато через несколько месяцев, когда подойдет твоя очередь, получалась солидная сумма, можно планировать крупную покупку. Вот и пришел день зарплаты, мама доверила дочери деньги, Лида взяла с собой по магазинам Ирку. Сначала пробежали по универмагам Люблино. Потом поехали в военный городок. Оттуда в Капотню. Во всех магазинах одинаковая беда – беда черного, темно-серого, серо-коричневого цвета с искусственными воротничками в тон, которые топорщились, словно они из меха ежа сшиты. Даже самый маленький размер Лиде был велик – в пальтецо легко можно двоих всунуть, а если эти двое потеснятся, то и третий влезет. В общем, потратили день впустую. В выходные решили ехать в центр. «Детский мир» проигнорировали, не дети. Начали с ЦУМа. Ассортимент ничем не лучше, размеры такие же – начинались с размера для молодой упитанной доярки, заканчивались размером для доярки заслуженной, солидной и дородной. И Лида уже думала, что придется в старой шубе обманывать морозы быстрыми перебежками от школы домой и обратно, но решили с Ирой заглянуть напоследок в Петровский пассаж и увидели там огромную очередь. Сначала обрадовались. Но очередь оказалась за сапогами. Зимними. Австрийскими. Огорчаться не стали, в те времена брали любой дефицит, не особо задумываясь, надо или нет, только деньги были бы. А тут сапоги как раз к зиме! Подружки переглянулись. Их глаза загорелись алчным блеском. – Лида, бегом! Где конец очереди? Нашли конец, встали. Подошла тетка с шариковой ручкой, написала на ладошке Лиды номер 368, Иры – 369. – Давай разделимся. Сейчас ты стоишь, а я пробегусь по магазину, вдруг еще чего интересное дают. Потом постою я, ты прогуляешься. – Давай. Нам по-любому здесь часов шесть куковать. Стояли стойко, как оловянные солдатики, дважды проходила перекличка. Лида сбегала перекусить в кафешке на Пушкинской улице шоколадными блинчиками. Ира сходила в ЦУМ за мороженым. После обеда они уже были внутри и даже подходили к финишной прямой – металлическим ограждениям вдоль витрин обувной секции. А в четыре часа они, счастливые, шли в обнимку с коробками к метро. Уфф, выдохнула Лида, полдела сделано. Сапоги! Настоящие австрийские. Сто двадцать рублей, целая зарплата, но оно того стоит! А насчет пальто Лида решила поговорить с крестной. И они хорошо поговорили, крестная сказала, что поможет ей сшить новое пальто. Лида пришла к ней в ателье снять мерки и выбрать ткань и фасон. Девочка остановилась на черной, как раз под сапоги, ворсистой ткани, и, как ни отговаривала ее крестная, стояла на своем. Пусть не практично, пусть катышки пойдут, потерпим! Лида понимала, что скоро вырастет из этого пальто, носить его она будет эту и еще одну зиму, вряд ли больше. Ничего, не успеет ткань сваляться, а если сваляется, мелким гребешком причешем. Тетя Лера смирилась с выбором Лиды. Обсудили фасон с высоким воротником. Крестная обещала, что, как своей, по блату, закончит пальто к зимним каникулам. А еще дала ей адрес мехового ателье на Краснопрудной улице. Блат. Волшебное чудо-слово социалистической действительности, которая категорически отрицала волшебство и чудеса. Однако блат работал. Конечно, даже в годы тотального дефицита на рынках, у перекупщиков, у фарцовщиков можно было купить что угодно, но стоило это страшно дорого. Гораздо выгоднее было иметь блат – знакомых в разных областях распределения благ, чтобы «обмениваться возможностями» по государственным ценам. Она тебе открытку на ковер, ты ей чешскую хрустальную люстру; он тебе импортный кассетный магнитофон, лучше японский, ты ему югославскую стенку. Лида сразу же поехала в ателье; когда подошла ее очередь, наклонилась к самому окошку приемщицы и сказала: – Мне нужен Борис Ефремович, я от Валерии Никитичны, вам должны были звонить. Волшебное заклинание сделало свое дело. Ее проводили к Борису Ефремовичу, он показал ей на выбор два воротника: один из песца, другой из енота. Практичная Лида выбрала енота, потому что мех песца с возрастом желтеет, а енота она, когда вырастет из пальто, на что-нибудь другое приспособит. А шапка у нее есть, вполне приличная черная цигейка. Для пятнадцати лет получилось очень модно, одноклассницы обзавидуются. Я забываю, что ей нет и шестнадцати. Она же ребенок еще. Но в новом прикиде этого не скажешь. Ах, чертовка! Слава богу, Джон отстал от нее. Следит за ее показателями на расстоянии, и хорошо, что ему нет нужды наблюдать за ней самой. А то, не ровен час, вспомнит, что когда-то «хотел именно ее». Перед Петром стояла архисложная задача, но, сколько ни ломал он голову, как выйти напрямую на американского резидента, так и не придумал. Это вам не шарашкина контора, у америкосов все отлажено – есть у тебя куратор, и все, остального знать не положено. Тупо в американское посольство не сунешься, свои не дадут, сторожат на совесть, перехватят еще на дальних подступах – все с лица, как с открытой книги, считают, Костиковы тетради за пазухой как рентгеном просветят. Возьмут под белы ручки, и прощай грин-карта. И как потом выкручиваться? Джон вызвал Петра на встречу. По зимнему времени это была лыжная пробежка в Кузьминском лесопарке. Отъехали подальше, днем в будни народу немного, никто не мешал. – Почему я не получил от тебя свежей информации в назначенный срок на прошлой неделе? Вот это засада! Что ответить? На это были объективные причины, но Джону об этом знать не обязательно. – Дык мы не работали эти дни, Константин объявил зимние каникулы. – Петр, ты как будто забываешь, с кем имеешь дело. С тобой что-то происходит, и уже давно. Сначала я думал, что дело в твоей влюбленности в эту девочку, Лиду. Не перебивай меня, я знаю все, что ты скажешь, не трать своего красноречия и моего времени зря. Петр опустил голову, чтобы не показать своего замешательства; пылающие уши не видны под лыжной шапочкой, но пылающие щеки скрыть не получилось. – Но теперь, – продолжал Джон, – я понимаю, что все гораздо серьезнее. Ты что же, больше не хочешь с нами сотрудничать? Тебе надоели шальные деньги? Или ты решил стать честным комсомольцем, пойти в КГБ и все рассказать? Вот так, в одной фразе все последствия. Если захочу спрыгнуть, то денег больше не будет, а разборки с «соответствующими органами» обеспечены. – Джон, ты все не так понял! – Слабая попытка, дружок. Но ты прав, попытка не пытка, как говорил Лаврентий Павлович. Правду говорить будем? И хотя Петр все еще не решился, он как можно убедительнее ответил: – Дайте мне несколько дней. Я назначу встречу у меня дома, мне нужно будет тебе кое-что показать. Пара-тройка дней – и я позвоню. – Тянешь время? Смотри, со мной темнить не надо; если у тебя есть что-то важное для нас, то в твоих интересах сказать это важное по секрету мне на ушко или отдать мне лично в руки! Иначе… – Ты же раньше никогда во мне не сомневался. – Раньше – да. А сейчас ты ведешь себя так, словно хочешь сменить хозяина. Петр промолчал. Джон внимательно всмотрелся в его лицо. – Три дня. Я даю тебе три дня. На четвертый день – это что у нас будет, суббота? – жди крупных неприятностей. – И кто же будет вам информацию поставлять? – А я напрямую на Константина выйду. Можешь не сомневаться, я найду к нему ключик. Костика срочно нейтрализовать! Никаких прямых контактов, обойдешься, только через меня. А самое главное, хоть понадобилось много времени и усилий, но решение принято, и теперь у меня есть стратегическое понимание всей картины. И понятен порядок действий для достижения поставленной цели. После той лыжной прогулки Петра не оставляло ощущение, что время стремительно утекает как песок сквозь пальцы. Ему приходилось убеждать самого себя не пороть горячку, но нейтрализация Костика была вопросом номер один. …Стоя в дверях, он придирчиво осмотрел на лежащего на полу Константина. Ну, что мог, он сделал. Входную дверь он оставил открытой и с минуты на минуту ждал прихода кого-то из троицы. И вдруг услышал Лидин голос: «Константин Васильевич!» Господи! Ну почему снова она, всегда она? Как же она сейчас испугается, его бедная девочка, как же ей сегодня достанется. Но уже поздно, ничего изменить нельзя. И Петр выскочил на задний двор через неприметную дверь. Теперь, когда Константин выведен из игры, надо вести себя спокойно и уверенно и потребовать личной встречи с резидентом. Надо назначить встречу, надавить на Джона и потребовать… Но ни надавливать, ни требовать не пришлось. Джон вошел, разделся и, как всегда не разуваясь – ишь какой американский барин, а потом полы после него мой, – прошел в комнату. Он был собран и деловит. Петр было спросил, не хочет ли гость чего-нибудь выпить, но гость жестко его остановил: – К черту церемонии. Ближе к делу. И тогда Петр озвучил свои запросы. У него есть нечто такой степени важности, что он хочет за это «нечто» денег на три порядка больше, чем за его признание о путешествии во времени. Но не наличными и не на советские сберкнижки на предъявителя, а на счет в американском банке. А чтобы он мог этими деньгами воспользоваться, в дополнение к этому он хочет американский вид на жительство. У Джона лицо вытянулось так, что поползли вверх и брови и очки. – Про грин-карту поговорим попозже. А для начала – что же это за информация? Что может стоить десять миллионов долларов? – Машина времени. Полноценная, работающая, а не средство Макропулоса. Нет, конечно, она стоит гораздо больше, но у меня сегодня скидки постоянным клиентам. – Что за бред! Откуда ты возьмешь ее? – Из невзрачной серой папочки с кнопочкой. – Ты добыл… – …рабочие материалы Константина из 2020 года, он их с собой забрал «оттуда». А я для вас расстарался. Джон не мог усидеть на месте, он вскочил и стал мерить шагами комнату. Измерил один раз, второй, перепроверил в третий. Наконец ответил: – Я абсолютно уверен, что ты получишь все, что здесь озвучил. Поступим так: я сегодня же разговариваю с шефом. Завтра тебя привезут на конспиративную квартиру, будешь разговаривать с ним сам. Естественно, папочку захватишь с собой. Где она у тебя хранится? Я бы хотел на нее взглянуть, не блеф ли это. – Хранится в надежном месте. Тебе глядеть на нее не обязательно. Главное, чтобы твой шеф все хорошо разглядел. – Я должен оценить, вдруг там простой личный дневник, а не то, что стоит десять миллионов долларов. – И как ты это определишь? – Просто – там должны быть формулы, рисунки, графики. – А ты большой специалист в этом вопросе, так сразу и разберешься, что там за графики такие? Короче, твой шеф может пригласить специалиста, чтобы тот подтвердил, что вы покупаете не кота в мешке. – Не покажешь? – Тебе? Не покажу. – Ладно, тогда не теряем времени. Я к шефу. Завтра звоню тебе. Джон позвонил, но на встречу пока не позвал. Шеф срочно вызвал в Москву двух спецов, которые работали с машиной времени в Америке, настоящих спецов, не тех, что трудились над проблемой улучшения косметических услуг; они должны были прилететь только завтра.