Значит, Зотов. Так-так-так. Как говорится, уже теплее. — А как у тебя с ним вообще? — спросила Анна. — С кем? — не поняла София. — Ну, с Зотовым. С кем же еще? — В каком смысле «как»? — снова не поняла София. — Ну, помнится, ты говорила, что никогда ни с кем не встречалась, и все такое. Теперь ты уже не можешь так сказать? — Не пойму, что ты имеешь в виду? Творческие люди умны и сообразительны только в творчестве. В делах житейских они все, как один, редкие тугодумы. В этом Старцева убеждалась снова и снова. — Ты спишь с ним? — прямым текстом спросила она Софию. — Нет, — покраснела Полонская. — Очень жаль, — вздохнула Анна. — На твоем месте я бы уже давно с ним переспала. Нет, ты не обижайся, это я так говорю, чисто теоретически. София покраснела еще больше и, не говоря ни слова, вернулась на подиум. Старцева задумчиво смотрела ей вслед. «Чисто теоретически? — мысленно повторила она собственные слова. — А что, это мысль! Главное, чтобы Зотов ни о чем не догадался». На ловца и зверь бежит. Вслед за Софией с подиума спрыгнул Зотов и подошел к Старцевой. — О чем это ты трепалась с Софией? — В его голосе звучали угрожающие нотки. — Не бойся, я тебя не сдала, — успокоила его Анна. — Послушай, Зотов, мы можем поговорить где-нибудь наедине? — Зачем это? — Есть разговор. Секретный. Зотов подозрительно посмотрел на нее. — Можно поговорить в мастерской у Софии. Там тихо и никто не зайдет. — Отлично. То, что надо. По узкой каменной лестнице они спустились в подвал. Первым делом Старцева провела рекогносцировку местности. М-да, обстановка мало соответствует духу того, что она задумала, — швейная машина, стол раскроя, несколько портновских манекенов, — но делать нечего, придется как-то устраиваться. — Ну, что у тебя? — спросил Зотов. — Помнится, ты говорил, что у тебя есть дружок по имени Амстердам? — Ну, есть. — Он все еще занимается татуировками? — Занимается. А что? — Ничего. Просто я хочу сделать татуировку. Познакомишь меня с ним? — Это и есть твой секретный разговор? — фыркнул Зотов. — И стоило тащиться за этим в подвал? — Стоило, — ответила Старцева. Она подошла поближе к Зотову и положила руки ему на плечи: — Ты так классно выглядишь в этом костюме. — Это костюм гангстера. Я ведь тоже участвую в показе Софии. — Я никогда в жизни не видела такого сексуального гангстера, — прошептала Старцева, стаскивая с Зотова пиджак. — В детстве обожала фильм про Бонни и Клайда. И всегда хотела быть Бонни. Ты станешь моим Клайдом, Зотов? — Ты что делаешь, Старцева? — почти испуганно спросил ее Зотов. — Зачем ты снимаешь с меня галстук? — Потому что иначе я не смогу снять с тебя рубашку. Ну же, Зотов, будь хорошим мальчиком. Я хочу этого с той самой минуты, когда увидела тебя в квартире Софии. И ты тоже этого хочешь. — С чего ты взяла? Я этого не хочу, — отбивался Зотов. — Хочешь, я знаю, — не отставала Старцева, легко касаясь рукой его щеки. — Нет, не хочу, — повторил Зотов, но уже не так уверенно. — Не упрямься, Зотов, — уговаривала Старцева, обнимая его за шею. — Подумай, как забавно будет сделать это здесь, среди портновских манекенов. Это все равно что заниматься сексом на многолюдной площади. Зотов почти уже не сопротивлялся. Дело сделано, подумала Старцева, стаскивая с него рубашку. — Зотов, ты здесь? — вдруг послышался в коридоре голос Софии. Зотов хотел было отпрянуть от Старцевой, но та продолжала цепко держать его за шею. Дверь в мастерскую открылась. — Ох, простите! — смущенно воскликнула София. — Я, честное слово, не хотела вам мешать. Просто сейчас начнется репетиция финального дефиле. Чисто теоретически, да? — в упор спросила она Старцеву и захлопнула дверь. — И откуда ты взялась на мою голову?! — воскликнул Зотов, натягивая рубашку. — Что она теперь подумает? — То, что подумал бы любой, увидев эту сцену, — невозмутимо ответила Старцева. — Значит, так, красавица, — твердо сказал Зотов. — Сейчас мы поднимемся наверх, и ты объяснишь Софии, что сама начала и что между нами ничего не было. — И не подумаю, — заявила Старцева. — Это почему? — С какой стати я должна оправдываться? Подумаешь, преступление. Она что, твоя жена? Или невеста? И вообще, Зотов, чего ты так раскипятился? Тебе что, не все равно, что она подумает? — Представь себе, не все равно. — Почему? — удивленно спросила Старцева. — Может, ты в нее влюбился? — Я в нее не влюбился. — Нет, ты в нее влюбился, — торжествующе повторила Старцева. — Вот так умора! Новая версия «Служебного романа». — Замолчи, Старцева, а? Пока я не запустил в тебя чем-то тяжелым, — нервно попросил ее Зотов, пытаясь застегнуть на себе галстук-бабочку. — Ты что, не знаешь, почему я уже месяц околачиваюсь возле Софии? Я должен украсть эту коллекцию, — ткнул он пальцем наверх, где располагался демонстрационный зал. — Что я буду делать, если сейчас она пошлет меня куда подальше? Теперь поняла, что ты наделала? — Теперь поняла, — кивнула Старцева, — что ты редкая сволочь, Зотов. Ну чего ты возишься с этим галстуком? Давай уже, помогу. Зотов повернулся к ней спиной и убрал свои длинные волосы с шеи. — Ты что там делаешь? — тревожно спросил он, чувствуя, как резинка галстука все крепче и крепче обжимает его шею. — Ты что, задушить меня решила? Ну, хватит, Старцева. Хватит! Мне же больно! — Ох, извини, задумалась, — откликнулась Старцева и наконец застегнула галстук как положено. — Крепко же ты думаешь, — заметил Зотов, потирая шею. — Знать бы еще о чем. — О разном. Например, о воришках, которые буквально окружают Софию Полонскую. Помнишь, она говорила, что кто-то украл ее эскизы? Держу пари, этот «кто-то» — твой старый знакомый, Павел Петрович Лучков. — Ага, — кивнул Зотов. — Наверное, он хотел подарить их своему тестю. Он большой ценитель прекрасного. В его коллекции есть картина Сальвадора Дали, которую никто не видел. — Все может быть, — загадочно сказала Старцева. — Ладно, гуд бай, красавчик. Иди к своей Софии и извинись за меня. Скажи, что я не могла поступить иначе. Лучков был прав — мне не стоит вмешиваться. Взмах крыла бабочки рождает тайфун. Но этот тайфун не всегда несет только смерть. Андрей Ветров проснулся в три часа ночи от настойчивого телефонного звонка. И сердце тревожно застучало в предчувствии дурных новостей. — Каждый ночной телефонный звонок сокращает жизнь на пятнадцать минут, — пробормотал Ветров, нащупывая в темной гостиной выключатель. — Если какая-нибудь ерунда, убью, кто бы это ни был. — Алло! — Андрей? — услышал Андрей голос Ирки Калинкиной. — Да. Что-то случилось? — напрягся Ветров. — Нет, все в порядке. Извини, что беспокою тебя по пустякам. Но у меня возникла небольшая проблема. — Я слушаю тебя, Ира. — Я тут разгадываю кроссворд и не могу ответить на один вопрос. Ты не знаешь, в каком городе проводится международный конкурс пианистов имени Ферруччо Бузони? — Чего-чего?! — переспросил Ветров. Ирка терпеливо повторила вопрос.