Стоп. Она уже слышала слово «Амстердам», и именно в связи с татуировкой. Неудачливый ворюга Зотов рассказывал ей о своем друге, мастере-татуировщике Амстердаме, который, в отличие от Софии, заколачивает бешеные бабки и ездит на «БМВ». Может, это именно тот Амстердам? — Мне нужно в Москву, — решительно заявила Аня. — Татуировку делать? — спросил Родичкин. — Точно. — Придется подождать до утра, — отозвался он. — Последний автобус уже ушел, а первый будет только в шесть утра. — Некогда мне ждать до утра, — огрызнулась Старцева. — Попробую поймать машину. Как-нибудь доберусь. А ты, если хочешь, оставайся. — Ни один нормальный человек ночью на дороге не остановится, — авторитетно заявил Родичкин. — Только бандит или маньяк какой-нибудь. — Ничего, справлюсь, — беспечно отмахнулась Старцева. Как только у нее обозначилась новая цель, она тут же позабыла обо всех своих страхах. Да и потом, маньяком больше, маньяком меньше — какая разница? Называя ее затею чистой воды утопией, Родичкин, тем не менее, покорно поплелся на трассу. Целеустремленности и верности ему определенно не занимать. Проницательности, как оказалось, тоже. Редкие машины пролетали мимо, не обращая на голосующую девушку ни малейшего внимания. Нормальные люди, как и было предсказано, проезжали не останавливаясь, а отзывчивые маньяки, похоже, взяли выходной. — Эдак мы точно до первого автобуса простоим, — заметила Аня. — Честно говоря, я уже начинаю подмерзать. — Я же говорил, в доме нужно было оставаться, — уныло отозвался из кустов Родичкин. — А ночью дождь обещали… — Вот еще нытик на мою голову навязался! — в сердцах воскликнула Старцева. — Ты вон вообще с пистолетом сидишь — и даже машину остановить не можешь. Ее упрек задел Родичкина за живое. Тем более, что кое-какой опыт у него в этом деле имелся. Правда, с движущимися мишенями он пока еще не работал. — Вообще-то можно попробовать, — задумчиво сказал Родичкин. — Я в одном фильме видел: парень и девчонка от кого-то убегали, и им тоже нужна была машина. Чтобы остановить машину, девчонка легла на дороге, прикинувшись раненой, а когда какой-то сердобольный водила остановился, из кустов выскочил ее парень с пистолетом и вышвырнул водилу из машины. Потом они сели в нее и уехали. — И чем фильм закончился? — поинтересовалась Старцева. — Плохо. Убили их обоих. Конечно, что и говорить: план Родичкина — чистая уголовщина. И киношных парня с девчонкой опять же убили. Да и ей совсем не хочется валяться на дороге в новеньких джинсах, умирая от страха, что какой-нибудь подуставший водитель не справится с управлением. Но с другой стороны, совсем не обязательно укладываться прямо посередине трассы, можно расположиться где-нибудь на обочине. Да и шофера можно не выбрасывать, нужно просто попросить подвезти их до Москвы, а пистолет показать так, мимоходом, просто чтобы он стал посговорчивее. — Ладно, — вздохнула Старцева. В конце концов, сама предложила воспользоваться пистолетом, чтобы остановить машину. Она улеглась на обочине, на безопасном расстоянии от проезжей части, и для удобства подложила под голову рюкзак. А что, вполне приличное лежбище, жаль только, что журнальчик из коллекции Андреади не захватила. — Ну как, похоже? — спросила она Родичкина, который внимательно следил за ней из кустов. — На пляжницу — очень. А вот на раненую — нисколько, — критически отозвался он. — Во-первых, ляг поближе к дороге, во-вторых, ноги и руки разбросай в разные стороны, да и волосы нужно немного запутать. После внесенных коррективов образ стал выглядеть более достоверным. Но это мало помогло заговорщикам. Сердобольные водители, похоже, остались в фильмах, а в жизни они по-прежнему проносились мимо, даже не сбавляя скорости. — Ну и народ, — вслух возмущалась Старцева. — На дороге, можно сказать, труп лежит, а они едут и едут. Хоть бы кто-нибудь остановился. Или «Скорую помощь» на худой конец вызвал. А если и правда вызовут? — с ужасом подумала «можно сказать, труп». За это ведь отвечать придется. И не успела Старцева как следует обмозговать эту перспективу, как услыхала долгожданный скрип тормозов. Рядом остановилась какая-то машина. Старцева продолжала лежать неподвижно, для убедительности закрыв глаза. Она слышала шорох кустов и быстрые шаги Родичкина по направлению к машине. Несколько фраз, сказанных им преувеличенно бандитским тоном, а затем его веселый голос, обращенный уже к ней: — Эй, подруга, вставай скорее. Тут какой-то интеллигентик в очках за рулем. Перепугался до смерти. Он, если надо, и до Питера нас отвезет. Интеллигенток — это хорошо, думала Аня, поднимаясь с земли. Она, признаться, боялась, что полюбоваться на кровавое зрелище остановится какой-нибудь бандит, который на пистолет Родичкина выставит два, да еще и стрельнет, не дав ему и рта раскрыть. Старцева вприпрыжку бежала к машине, не предполагая, что бывают ситуации, когда столкнуться нос к носу с интеллигентиком гораздо опаснее и нежелательнее, чем с самым отпетым бандитом. Особенно если этот интеллигенток — твой главный редактор. Глава 23 «Эффект бабочки» Тридцать минут дороги до Москвы казались Старцевой вековой пыткой. Она сидела, вжавшись в заднее сиденье «фольксвагена» Гудковского. Как было бы хорошо, послушайся она Родичкина и дождись утреннего автобуса! Или нет, лучше бы она послушалась Фролова и не затевала бы глупую дилетантскую ловлю Андреади… А как было бы замечательно, если бы она в свое время послушалась Ветрова и не ушла из агентства, чтобы начать самостоятельное расследование. На пару они давно бы все распутали, статья была бы написана, а Гудковский похвалил бы их на очередной планерке. Вместо того, чтобы торжественно объявить об увольнении журналистки отдела криминальных расследований Анны Старцевой. Стас Князев, конечно, расстроится. И Дашка Поклепова. И Юленька, секретарша Игоря Борисовича, тоже огорчится — сколько раз Аня помогала ей управиться с взбунтовавшейся оргтехникой! А Ветров? Интересно, Ветров расстроится? Или обрадуется до смерти, что избавился от главной конкурентки? Да и скрепки тоже теперь всегда будут на месте, так что как ни крути — одни сплошные преимущества. Где же она теперь будет работать? Конечно, несколько месяцев работы в «Репортере» существенно подняли ее котировки в глазах работодателей, так что найти новое место ей будет не так уж и сложно, хотя от этого расставание с любимой газетой не станет менее печальным. А что, если ее выгонят по статье, с «волчьим билетом», который навсегда закроет для нее путь в приличные издания? Тогда у нее одна дорога — «Профсоюз «Папарацци». Да, эти ребята всегда примут ее с распростертыми объятиями. Вот и Кузнецкий Мост. До Дома моды Андреади рукой подать. На светофоре Аня схватилась за ручку дверцы: — Спасибо, Игорь Борисович, дальше мы сами дойдем. — Нет, нет, Анечка, об этом не может быть и речи. Я отвезу вас прямо к Дому моды, — беспрекословно заявил Гудковский, и его предельно вежливый тон не сулил ничего хорошего. На самом деле Старцева порывалась выйти из машины сразу, как только увидела «перепуганного очкарика, готового везти их хоть до Питера». Но Игорь Борисович решительно пресек ее попытки: он заявил, что, хотя ему и в диковинку такой способ автостопа, противиться прогрессивным веяниям он не станет и охотно отвезет их, куда они попросят. И вот они у Дома моды. Усилиями Василисы Егоровой здание было отремонтировано в кратчайшие сроки, и ничто уже не напоминало о недавнем пожаре. Несмотря на глубокую ночь, почти все окна в здании светились. Родичкин первым вышел из машины. Гудковский дождался, пока он закроет дверцу, и негромко сказал: — Задержитесь, Старцева. Ну вот, начинается. Похоже, ей не придется ждать очередной планерки, ее вытурят из «Репортера» прямо сейчас. — Вы с приятелем здорово меня испугали, — медленно сказал главред. — Больше так не делайте. Я не очень молод и не очень здоров и поэтому не готов принимать участие в ваших экспериментах. — Мне так стыдно, Игорь Борисович, — дрожащим голосом сказала она. — Простите меня, пожалуйста. Хотите, я целый месяц отдежурю в группе выпуска? Только не выгоняйте меня из газеты, прошу вас! — Я не собираюсь выгонять вас, Старцева, — нервно поправил Гудковский очки на переносице. — Я не терплю журналистов трусливых и безынициативных, а вас в этом не упрекнешь при всем желании. Если я правильно понимаю, ваши сегодняшние действия как-то связаны с расследованием дела Андреади? — Да. И если я не ошибаюсь, это будет настоящая бомба! Никто не ожидает ничего подобного. — Надеюсь, вы правы. Только в этом случае я буду вполне вознагражден за те минуты, когда ваш дружок размахивал пистолетом перед моим носом. Желаю успеха. Ура, она остается в «Репортере»! А материальчик будет супер, в этом, драгоценный Игорь Борисович, можете не сомневаться. Только бы мастер, который сделал татуировку Андреади, и приятель Зотова оказались одним и тем же лицом. Родичкин поплелся за ней. Постепенно Аня начинала привыкать к мысли, что у нее появилась живая тень. А что? Даже лестно. В конце концов, мало кто может похвастаться тем, что его по пятам преследует настоящий маньяк! До начала шоу оставались считаные дни, и работа в Доме моды продолжалась круглые сутки. Показав на входе свое редакционное удостоверение, Аня беспрепятственно проникла в Дом моды. Охранник направил ее в демонстрационный зал, где вовсю кипела подготовка к показу. Командовала парадом София Полонская, которая за этот месяц стала настоящей преемницей Андреади. Она не только придумала новую коллекцию, но и подготовила грандиозное шоу, в котором в мельчайших подробностях была воссоздана атмосфера грозных тридцатых, когда рождалась и крепла знаменитая «Коза Ностра». Неожиданно для всех София Полонская превратилась в хорошенькую женщину. Она буквально расцвела, и Аня Старцева, которая не сводила с нее глаз, с трудом узнавала ту унылую девицу, с которой она не так давно играла в «верю — не верю с плюсом». Причиной удивительного перевоплощения несомненно являлся Зотов, который с довольно мрачной физиономией болтался вокруг Софии, сжимая в руках муляж огромного гангстерского пистолета. Интересно, он все еще не потерял надежду украсть у Софии ее коллекцию? Пока все, что видела Анна, соответствовало версии, которая неожиданно родилась у нее при виде татуировки на плече Андреади. Она снова и снова вспоминала слова Лучкова об «эффекте бабочки». Тогда она поняла их очень просто: Лучков всем сердцем ненавидит Андреади и делает все, чтобы покончить сначала с его коллекцией, потом с ним самим, а напоследок — с его Домом моды. И только сейчас она увидела в словах Лучкова совсем другой смысл. А что, если тайфун, рожденный от взмаха крыла бабочки, должен накрыть вовсе не Андреади, а совсем другого человека? Например, Софию Полонскую. Старцева решительно встала и направилась к Софии, которая объясняла моделям концовку предстоящего шоу. — София, тебя можно на минутку? — позвала ее Анна. София легко соскочила с подиума и подошла к журналистке. — Как дела, София? — спросила ее Анна. — Я вижу, коллекция у тебя получилась? — Да, все отлично. Я думаю, Пауло Лучано будет доволен. Он итальянец, а все итальянцы немножко гордятся своей мафией. — При чем тут мафия? — удивленно спросила Старцева. — Моя коллекция будет называться «Прощай, мафия!», — объяснила София. — Кстати, приглашаю тебя на показ. — Она вручила Анне пригласительный билет на две персоны. Старцева развернула билет и прочитала следующие строки: «На свете осталось не так уж много вещей, которые так ужасны и так популярны, как мафия. Эта коллекция для людей, которые любят роскошь, ценят риск и живут так, как будто каждый день — последний. Эта коллекция — эпитафия мафии. Прощай, мафия, мы будем вспоминать тебя как красивую легенду…» — Странная тема для коллекции, — заметила Анна. — Тебя кто-то надоумил посвятить ее мафии? — Не то чтобы надоумил, скорее, подтолкнул, — ответила София. — Зотов рассказал мне, как однажды побывал в гостях у мафии. И я так ясно представила себе этот мир, что мне тут же захотелось перенести его на подиум.