— Но, может быть, десерт? — Нет, спасибо. Я не люблю итальянскую кухню. Она слишком калорийна. Официант откровенно выпучил глаза. На лице его ясно читался вопрос — за каким чертом ты в таком случае явилась в итальянский ресторан? — Я журналистка, — объяснила Старцева и показала редакционную корочку. — И я бы хотела побеседовать с кем-нибудь, кто работал здесь в прошлый четверг. — Я работал в прошлый четверг, — сказал парень. — Правда? — обрадовалась Старцева. — Значит, мне повезло. Я ищу одного человека. Он итальянец и часто ходит в ваш ресторан. Его зовут Пауло Лучано. Высокий, стройный, седовласый. Слушая ее, официант почему-то беспрестанно: усмехался. — Вы уверены, что этот человек итальянец? — Да, — с достоинством ответила Старцева. Ее гипотеза, что господина Лучкова, или Лучано, нужно искать именно тут, основывалась только на его итальянском происхождении. — В таком случае я даю вам стопроцентную гарантию, что он никогда не придет в наш ресторан. Разве что случайно, и максимум на минуту. — Почему? — Ни один итальянец не станет есть замороженную пиццу, разогретую в микроволновке. Или пасту, не важно. Скажу вам по секрету, наша еда не имеет ничего общего с итальянской кухней. Кроме названий. — Спасибо за честность, — усмехнулась Аня. Официант слегка поклонился и собрался уходить. — Постойте, куда же вы? Пожалуйста, принесите мне большую куриную пиццу, две овощные пасты и… что вы там предлагали еще? — Миндальные бискотти. — Вот именно. Две порции. С собой. Нагруженная пакетами с псевдоитальянской едой, Старцева бесславно покидала площадь. По дороге к метро она миновала здание, куда в прошлый четверг заходил Павел Петрович Лучков. И даже не посмотрела в эту сторону. Домой Старцева подоспела как раз к обеду. — Что-то ты рано сегодня! — заметила Ирина Калинкина, соседка Анны по съемной квартире. — Сейчас поставлю воду, закину пельмешки. — Я принесла кое-что получше, — ответила Аня, выгружая на стол пакеты. — Пицца! Какая прелесть! — завопила Ирка, которая обожала итальянские кушанья и могла обжираться ими без малейшего ущерба для фигуры. Прежде чем внедриться в «Натали» под видом модели, Старцевой пришлось сесть на жесточайшую диету, в результате которой она похудела на пять килограммов. Впервые в жизни Аня была на сто процентов довольна своей фигурой и не собиралась возвращаться к прежним габаритам. Она давилась обезжиренным кефиром, с двойственным чувством наблюдая, как млеет от удовольствия Ирка, уничтожая поджаристую, с хрустящей корочкой пиццу. Уговорив половину пиццы величиной с небольшое колесо, довольная Ирка откинулась на спинку стула. И вдруг подскочила как ужаленная. — Черт, совсем вылетело из головы! Тебе письмо. — Мне? Письмо? От кого? — удивленно спросила Аня. Неужели в век Интернета и мобильной связи можно писать какие-то письма? Она напрочь забыла о постоянном корреспонденте — «Профсоюзе «Папарацци». Но вот в Иркиных руках появился знакомый желтоватый конверт из плотной бумаги, без адреса получателя и почтовых штемпелей. У Старцевой мгновенно стало холодно и неуютно на душе. Как всегда, когда она слышала об этой могущественной организации. Хотя лично ей жаловаться не приходится. Эти ребята относились к ней на редкость дружелюбно и не раз подбрасывали ценную информацию. Неужели и сейчас у них есть кое-что для нее? Но откуда, черт возьми, они пронюхали о расследовании? Об этом не знала ни единая душа, даже Ирка! Поистине, возможности «Профсоюза» безграничны. Не без внутреннего трепета Аня взяла в руки конверт и осторожно вскрыла его. Из конверта выпала записка. Она развернула ее и прочитала вслух. «Уважаемая Анна Старцева! «Профсоюз «Папарацци» имеет честь сообщить, что по итогам сезона Вы включены в номинацию «Прорыв года» в ежегодном международном конкурсе «Золотой папарацци». Место и время проведения мероприятия будут сообщены дополнительно. С уважением, «Профсоюз «Папарацци». — Какая наглость! — возмутилась Старцева. — Они пишут так, будто я уже член их мерзкого профсоюза. — А по-моему, здорово, — не согласилась Ирина. — Тебе только двадцать два, а ты уже лауреат премии. Может, тебе зарплату увеличат? — Ноги моей не будет на этом мероприятии, — грозно пообещала Аня, хотя было видно, что она польщена. — Постой, здесь какая-то приписка. «P.S. К письму прилагается информация, которая может быть небесполезна на данном этапе Вашего расследования. Убедительная просьба — вскрывать конверт в абсолютной темноте. Несоблюдение этой меры безопасности может привести к непредсказуемым последствиям». — Тут и правда вложен еще один конверт, — сообщила Аня. — Что будем делать? — Она еще спрашивает! — возмутилась Ирка. — Немедленно вызываем милицию. И подождем ее приезда на улице. Да и жильцов дома предупредить не мешает. Вдруг это взрывчатка? — Даже если и взрывчатка, она не взорвется просто так, — попыталась успокоить ее Анна. — И потом, зачем «Профсоюзу» присылать мне взрывчатку? И одновременно приглашать на церемонию «Золотой папарацци»? Нет, здесь что-то другое. — И все равно не смей открывать этот конверт. — Еще как посмею, — заверила ее Старцева. — И в темноте, как тут написано. Только где среди бела дня найти темноту? Может, запереться в ванной? — Нет, только не в ванной, — захныкала Ирка. — Я только что ее отдраила. — Ладно, я закроюсь в туалете. — Подожди, я с тобой. Только напишу прощальную записку маме. — Не сходи с ума, — посоветовала ей Старцева. — Я уверена, что ничего не случится. Они укрылись в туалете. Дверь неплотно прилегала к полу, и сквозь узкую щель пробивалась полоска дневного света. В целях безопасности Ирка закрыла ее своим старым пальто. — Ну, с богом, — выдохнула Старцева. — Может, остановишься? Пока не поздно, — Жалобно захныкала Ирка. — Уже поздно. Я открыла конверт. И как видишь, ничего не произошло. — И что там внутри? — Какие-то бумажки. — Деньги?! — Да нет, просто бумажки. И что нам делать дальше? Как пользоваться этой информацией? — Не знаю. Может, съесть? — Съесть? Что это еще за партизанщина? И не подумаю я их есть. — О господи, Аня, придумай что-нибудь! Я сейчас с ума сойду от страха. — Я не могу думать в туалете, да еще и в кромешной тьме, да еще вместе с тобой! Мне нужно выйти отсюда. — Я не останусь здесь с этим конвертом! Ни за что! — Дура, не собираюсь я оставлять тебя с конвертом. Я выйду вместе с ним и при свете посмотрю, что там такое. Возможно, я старомодна, но я не знаю, как по-другому ознакомиться с полученной информацией. — А может, лучше спустим ее в унитаз? — продолжала упорствовать Ирина. — В записке сказано, что конверт нужно открывать в темноте, — заметила Аня. — Но ни слова о том, что в таком положении нужно оставаться до конца жизни. Я выхожу. — Я с тобой, — уцепилась за нее Ирка. Гуськом они вышли из туалета. Ирина продолжала опасливо посматривать на посылку, в любую минуту ожидая от нее крутой подлянки. Старцева смело засунула руку в конверт и вытащила на свет… несколько снимков. Она аккуратно разложила их на кухонном столе. — Bay! — радостно воскликнула Ирка. Она никак не могла поверить, что все еще жива. — Кажется, я знаю кое-кого из этих ребят. Вот это, — ткнула она пальцем в фотографию белобрысого парня в спортивном комбинезоне, — Мика Хаккинен, чемпион мира в «Формуле-1». А это Микеле Плачидо, помнишь комиссара Катани из «Спрута»? А это кто? — показала она на портрет какого-то бородатого мужика в костюме.