Глава 11 Фотография на память — Эй, охрана! Вы куда смотрите? Почему во время съемок по павильону шляются посторонние? В модельном агентстве «Натали» полным ходом шла подготовка к съемкам. А распинался, как обычно, самый большой склочник и скандалист, ассистент главного фотографа Филипп, или, как все его называли, Фил. В злостные нарушители порядка на этот раз попала Венера Зорина, которую он невзлюбил с первого взгляда. Впрочем, это чувство ему внушала едва ли не всякая особь, имеющая несчастье принадлежать к женскому полу. Птицей он был невысокого полета, по карточной иерархии чуть постарше шестерки, но младше семерки, и поэтому никто из охранников на его окрик даже не почесался. — Всех уволю к чертовой матери! — злобно выругался Фил и отправился самолично распекать Зорину. Увольнять охрану и орать на моделей — два его любимейших занятия. И если ребята-охранники на его угрозы плевать хотели, то Венера Зорина такой храбростью не отличалась и, предчувствуя головомойку, на всякий случай покрепче вжалась в угол, где обычно и сидела. — Попрошу посторонних очистить помещение, — потребовал фотограф. — Я не посторонняя, — не слишком уверенно промямлила Зорина. — Ты посторонняя, — с нажимом произнес Фил. — И не только здесь, но и в модельном бизнесе вообще. Давай, отваливай, и побыстрее. — Ни за что, — неожиданно твердо отрезала девушка. — Я хочу посмотреть съемку Инги Скворцовой. Мне разрешила Наталья Юрьевна. Она считает, что для меня это будет полезно. — Совершенно бесполезно, — мрачно изрек Фил, но все же отчалил, поняв, что выкурить Зорину из павильона ему не удастся. Известная фирма-производитель женского белья заказала агентству «Натали» серию рекламных фотографий новой коллекции. Рекламировать белье должна была Инга Скворцова, признанный идеал мягкой женственности и красоты — качеств, редко встречающихся у нового поколения моделей, которых больше отличает напористость и агрессивная сексуальность. К слову сказать, в жизни Инга не была ни мягкой, ни покорной, иначе она вряд ли сделала бы карьеру в модельном бизнесе, но под объективами камер девушка мгновенно преображалась. Роман Калугин долго и мучительно искал идею будущей съемки. Как ни странно, она посетила его в тот момент, когда он читал в газете репортерский отчет об исчезновении Андреади. Там упоминалась брошь в виде бабочки, которая принадлежала Андреади и которую какой-то бродяга нашел на месте предполагаемого самоубийства. Бабочка! Сценарий будущей съемки сложился почти мгновенно. Инга в восхитительном нижнем белье и порхающая бабочка, которая легко опустится на тело модели как символ нежности, деликатности и женственности. Для бабочек, будущих участниц съемки, был устроен настоящий кастинг. Для начала был выписан специальный каталог чешуекрылых, содержащий тысячи наименований бабочек, начиная от заурядной капустницы и заканчивая экзотическими экземплярами, обитающими в жарких тропических странах. Путем долгих споров и тайных голосований из всего многообразия были отобраны десять наиболее соответствующих духу съемки, а уже из десятки лучших Роман Калугин собственноручно отобрал бабочку-победительницу. Парочка красавиц — модель и ее дублерша — за большие деньги были выписаны из Вьетнама и сегодня утром доставлены в Москву. В специальном ящичке с просверленными отверстиями они томились в павильоне, ожидая своего звездного часа. Бабочки, Роман Калугин, Венера Зорина и все-все-все ждали Ингу Скворцову. Пунктуальность никогда не входила в число ее достоинств, но сегодняшний случай переходил все границы. Она опаздывала уже почти на два часа! Кое-кто из персонала, пользуясь случаем, прикорнул, остальные лениво прогуливались по павильону, покуривая и попивая кофе, и только Калугин по привычке пререкался с Натальей Крушинской, считая ее главной виновницей. — Это ты ее распустила! — заявил Роман. Он был классным фотографом, что давало ему право резать правду-матку даже в глаза директрисе. — Выгнала бы разочек со съемки, она бы вмиг разучилась опаздывать. — Выгнать со съемки легко. А кто будет сниматься? Инга — звезда, она вытянет работу любого, самого слабого фотографа, — парировала Крушинская. — Пока она только задерживает работу. Хватит! Ждем еще пять минут и начинаем работать. — Вот как? — удивленно подняла бровки Натали. — И кто же будет моделью? Может быть, Фил? — Нет, не Фил. Вон та, в углу, как ее… Венера, что ли? Типаж, конечно, другой, но камера ее любит, а это главное. Натали презрительно покосилась на Зорину, которая в этот момент сосредоточенно красила ногти в ярко-малиновый цвет. — Заказчик выбрал Ингу, — прошипела Натали. — Они не захотят какую-то там Зорину. — Захотят. Скажешь им, что я убил Ингу за постоянные опоздания, — легко поставил крест на модели Роман. — Эй, Зорина! Иди переодевайся. Будешь сниматься. Зорина, не веря своему счастью, бодро вскочила на ноги. И тут же разочарованно сползла на пол. Ей снова не повезло! Шестым чувством ощутив, что карьера под угрозой, в съемочный павильон ворвалась Инга и, не отрываясь от мобильника, плюхнулась в кресло визажистки. — Эй, как тебя… Вера? — обратилась она к Венере. — Принеси-ка мне, подруга, кофе. Две ложки кофе, одна сахара. Зорина понуро поплелась исполнять поручение. Инга пребывала в одном из самых своих скверных настроений. Сегодня следователь сообщил ей о завещании Андреади. Нечего и говорить, от этой новости она пришла в бешенство. Вот тебе и Андреади! Черта с два, думала Инга, за просто так она свои денежки не отдаст! Она известная модель, у нее полно влиятельных поклонников, среди которых есть и настоящие бандиты. Они помогут либо аннулировать завещание, либо покончить с Микой. Инга пока еще не решила, какой вариант предпочтительнее. Сегодняшнее кровожадное настроение Скворцовой мало соответствовало духу съемки. В таком состоянии души ей впору было бы рекламировать огнестрельное оружие или боксерские перчатки, но никак не деликатные вещицы женского туалета. Съемка не клеилась. Капризничали даже бабочки-иностранки, которые, чувствуя настроение модели, упорно отказывались присаживаться ей на плечо, обильно покрытое сахарным сиропом. И все же Инга Скворцова не зря имела репутацию профессионала высочайшего класса. В конце концов ей удалось собраться и на время выбросить из головы свои проблемы. На лице ее и в движениях наконец-то появилась та мягкая женственность, которой и добивался фотограф. Инга лежала на полу, принимая самые соблазнительные позы, а вокруг на коленях ползал Роман Калугин, без устали щелкая затвором «Никона». Он чувствовал приближение момента истины. Оставалось только уговорить бабочек. Одна из них уже вполне заинтересованно кружилась вокруг модели, ведомая запахом сладкого сиропа. — Ну, давай, милая, садись. Не стесняйся! — подбадривал ее Калугин. В этот момент на полу заверещал мобильник Инги. Она резко вскочила, чуть не сбив бабочку, которая тут же затрепетала крыльями и испуганно взмыла к потолку. Нечего и говорить, съемка была погублена. — Алло? Узнал? Отлично! — обрадованно воскликнула Инга. — Погоди, я должна все записать. — И она скрылась за дверями гримерки. После Ингиной выходки Калугин впал в бешенство. Ну, сейчас он устроит ей бурю в пустыне, и никакая заступница Натали его не остановит! Скоро Инга вернулась и как ни в чем не бывало улеглась под софитами. Настроение у нее заметно улучшилось. — Ты свободна, Инга, — каменным голосом сказал Роман. — Можешь одеваться и идти домой. Для тебя съемка окончена. — Что это значит? — надменно спросила красавица. — То, что слышала. На самом деле Роман не собирался прогонять Ингу — он хотел ее слегка припугнуть, только и всего. Модели, как все красивые женщины, немного капризны и взбалмошны, но все без исключения безумно боятся потерять работу и быстро приходят в чувство, когда угроза становится вполне реальной. На этот раз давно и успешно опробованная терапия дала сбой. — Значит, ты меня увольняешь? — переспросила Инга. — Отлично. Великолепно. Ты совершенно прав: не пристало вдове Александра Андреади валяться неглиже перед каким-то жалким типом. — Вдове кого? — послышался в глубине студии голос. Принадлежал он Наталье Крушинской, но никто его не узнал, так сильно изменился он после сообщения Инги. — Ах, ты тоже здесь, Натали! — воскликнула Инга. — Прости, милочка, я тебя не заметила. Да, да, ты не ослышалась, я вышла замуж за Андреади. Я понимаю, как горько тебе об этом слышать. Он столько лет морочил тебе голову рассказами о своей гомосексуальности и предлагал довольствоваться дружбой. На самом деле он просто не любил тебя, только и всего. А ты, Романчик, почему не весел? — повернулась она к Калугину, который так и застыл с фотоаппаратом в руке. — Кажется, я всегда была недостаточно хороша для тебя? Недостаточно чиста? А Андреади взял меня и такой. Теперь тебе придется искать новую дуру для своих игрищ. Можешь снимать Зорину, Натали, Фила, бабочек, тараканов, кого угодно. А с меня хватит. — Инга резко повернулась и скрылась в коридоре, ведущем в гримерку. Несколько минут съемочный павильон напоминал потревоженный пчелиный рой. Кое-кто уже спешно нажимал кнопки мобильников, чтобы успеть первым сообщить невероятную новость. — Ну, хватит! — властным голосом остановила начавшуюся истерию Крушинская. — Мы должны выполнить заказ любым способом, иначе грозит огромная неустойка. Роман, будешь снимать Зорину. Начинайте ее готовить. Фил, а ты постарайся поймать бабочек. И все остальные тоже за работу! — приказала она. Приступить к работе сразу не удалось — потерялась Зорина. Фил, которому вовсе не улыбалось лезть с сачком на потолок, вызвался отыскать пропажу и очень скоро приволок девушку в павильон. Особой радости по поводу привалившей удачи Зорина не обнаружила: два крутых облома в ситуации, когда дело было практически верняк, научили ее не говорить «гоп!» раньше времени. Она уселась в кресло визажиста и покорно выслушала с десяток замечаний в адрес собственной физиономии: оказалось, «рот у нее выразительный, но не модный», «глаза слишком далеко посажены», «а нос пожалуй что широковат», но «в принципе с таким лицом можно работать». Визажистка только-только закончила прорисовывать модели левый глаз, как дверь павильона отворилась и на пороге появилась Инга. С первого взгляда было ясно, что с ней что-то не в порядке. Она еле-еле держалась на ногах, лицо ее было мертвенно-бледным, а из точеного носика стекала струйка крови. Инга с трудом двинулась на слепящий свет софитов, и тут колени ее неловко подогнулись. Она начала медленно падать, судорожно цепляясь за металлическую стойку. — Я ничего не вижу, — прошептала Инга и закрыла глаза. В тот же миг с потолка слетела бабочка и, привлеченная запахом крови, мягко приземлилась на лицо Инги. Роман Калугин привычно вскинул фотоаппарат и, не желая упускать уникальный кадр, щелкнул затвором. Этот поступок он не смог простить себе до конца жизни. — Что скажешь, экспертиза? — обратился Кирилл Фролов к своему институтскому приятелю, эксперту Жорику Салуянову. — Ничего не скажу. Как говорится, вскрытие покажет, — ухмыльнулся Жорик. Как и все представители его профессии, он чертовски любил черный юмор. — Хотя лично мне все уже ясно прямо сейчас. «Криминальное чтиво» смотрел? — Смотрел. — Ситуация практически аналогичная. Твоя модель сидела на кокаине. В модельном бизнесе это почти норма. Бледные лица и черные круги под глазами шикарно смотрятся на журнальных обложках. — Жорик, не отвлекайся. — Прости. Кто-то, очевидно, знал о слабости твоей Скворцовой и подменил кокаин чистейшим неразбавленным героином. Одного вдоха достаточно, чтобы отправиться на тот свет. — Значит, убийство, — задумчиво сказал Кирилл. — Полагаю, да. Разве что кто-то решил доставить Скворцовой особенное удовольствие, да лопухнулся с дозировкой. — Где она хранила кокаин? — В пудренице. — Отпечатки сняли? — Обижаешь, начальник. Хотя голову даю на отсечение, что никаких пальчиков, кроме хозяйских, мы там не обнаружим. Сейчас дураков нет. Все умные. Скорее всего, Жорик прав. Убийство явно планировалось заранее, и преступник предпринял все необходимые меры предосторожности. Ничьих следов, кроме Ингиных, не найдут. И это крошечное малиновое пятнышко от лака на черной глянцевой поверхности пудреницы тоже наверняка оставила Инга. Кирилл слегка колупнул пятнышко ногтем. Свежее. — Ты, случайно, не заметил, какого цвета были ногти у Скворцовой? — взволнованно спросил Кирилл эксперта. — Случайно, заметил. Ярко-розовые. А что?