Через час с небольшим Кирилл въезжал в Солнечный. Дом Андреади и правда напоминал огромную синюю птицу. Три острых луча, сходящихся в одной точке, — хвост и пара крыльев — и много-много синего стекла. Говорили, что с высоты птичьего полета дом модельера представляет собой удивительное по красоте сооружение, но и с земли он тоже был неплох, хотя лично для себя Кирилл предпочел бы что-нибудь более традиционное: дом-крепость в викторианском стиле. Андреади при жизни любил похвастать своим жилищем и шутил, что синяя птица больше никогда не покинет его. Его слова оказались пророческими ровно наполовину: птичка счастья никуда не улетела, только сменила хозяина. Точнее, нашла хозяйку. И очень деятельную хозяйку, между прочим. Войдя в дом, Кирилл Фролов подумал, что в жизни не видел подобной суеты. Повсюду сновали толпы рабочих, двигали мебель, упаковывали книги и картины. Дизайнеры с красными от возбуждения лицами делали необходимые замеры и тут же на полу рисовали эскизы будущих интерьеров. И даже Зента, старая домработница Андреади, поджав от недовольства губы, все же покорно ходила за Ингой и не отказывалась выслушивать ее поручения. Фролов и Инга уединились в мастерской Андреади — единственном месте в доме, куда еще не добрались деятельные ручки новой хозяйки. Инга без всякого пиетета уселась на стол, за которым обычно творил мастер, и закурила сигарету, небрежно стряхивая пепел в бронзовый стаканчик для карандашей. — Сказать, что я удивлен, — ничего не сказать, — честно признался Кирилл. — Журналисты уже знают? — Еще нет, — со смехом ответила Инга. — Но это вопрос двух-трех дней. Вас удивляет, что я вышла замуж за Андреади? — И даже очень. — Признаться, меня тоже, — пожала плечами девушка. — На самом деле наша связь длилась без малого семь лет, но Андреади никогда не помышлял о браке. Он был человеком, для которого в принципе противопоказан брак. Он великий художник, ему жизненно необходима свобода. Я была для него только музой, а муза никогда не станет женой художника. Я отлично это понимала и никогда не питала иллюзий насчет наших отношений. И вдруг — вскоре после пожара, кажется, в тот день, когда вышла эта злосчастная статья, — Андреади приезжает ко мне и заявляет, что хочет на мне жениться. Тогда я ничего не понимала. А он ничего не хотел объяснять. Только говорил: «Давай поженимся, и как можно скорее». И я согласилась. Мы поженились в тот же день, без пышных церемоний, разумеется. Единственное, на чем настоял Андреади, так это на подписании брачного контракта. — Если не секрет, что было записано в ваш брачный контракт? — Все как обычно: подробно расписано, какая Доля имущества отходит сторонам в случае развода. Честно говоря, я не очень вникала в подробности. Это была инициатива Андреади. С меня было вполне достаточно, что я стала его женой. И потом, я знаю, что Александр очень щедрый человек, даже если бы мы и развелись, он бы меня без куска хлеба не оставил. — И все же я не понимаю, — покачал головой Кирилл. — Если вы и Андреади почти семь лет состояли в любовных отношениях… если вы в конце концов поженились, зачем Андреади столько лет морочил всем голову, трубя о своей нетрадиционной сексуальной ориентации? — Ах, вот вы о чем! — звонко рассмеялась Инга. — Это был не более чем миф, созданный самим Андреади, исключительно в рекламных целях. Сейчас такими штучками никого не удивишь, а во времена, когда карьера Андреади только начиналась, добровольное признание в гомосексуализме вызывало неслыханный скандал. А хорошим скандалом, как говорится, карьеру не испортишь. — Значит, Андреади не голубой? — Да нет же, говорю я вам, — рассмеялась Инга. — Насколько мне известно, он в жизни не имел дела с мужчинами. Если бы Кирилл Фролов был репортером светской хроники, такое признание для него бы дорогого стоило. Разоблачить лжегомосексуалиста Андреади, вывести под вспышки объективов его законную женушку — это, знаете ли, не пустяковая добыча. Наверняка он стал бы звездой желтой прессы, а его гонорары мгновенно возросли бы в несколько раз. Но Кирилл Фролов не папарацци, а обыкновенный московский следователь. И он, убей бог, не понимает, зачем Андреади женился на фантастической красавице Инге Скворцовой, а на следующий день исчез, оставив несколько писем, в которых ясно дает понять, что собирается уйти из жизни. Кстати, Инге он не черкнул ни строчки. — Не знаю, — задумчиво ответила Инга. — Возможно, с его стороны это был какой-то необъяснимый порыв. А может, он уже знал, что убьет себя, и решил узаконить нашу связь, ведь теперь для него это была только формальность. — А как вы относились к Андреади? — забросил удочку Кирилл. Инга что-то выглядела уж чересчур веселой вдовушкой, даже не пыталась изображать скорбь. Инга отлично поняла его вопрос. — Вы хотите спросить, любила ли я Александра? — уточнила она. — Да, любила. Но никогда не считала его своей собственностью. И наш брак ничего не изменил. Возможно, поэтому я восприняла его смерть спокойно, — сказала она так уверенно, как будто собственными глазами видела тело. — Он все равно никогда не был моим. Больше об Андреади они не говорили. Кирилл достал конверт с фотографиями и показал их Скворцовой. Девушка как будто даже не удивилась, только слегка нахмурилась и выразительно посмотрела на Кирилла. Она ждала объяснений. — Значит, Дугарова застрелила мужа после того, как получила эти снимки? — спросила она. — Да. — Она рехнулась! Из-за такой ерунды собственноручно посадить себя в тюрьму… — Эти фотографии были сделаны в ту ночь, когда в Доме моды Андреади случился пожар? — спросил Фролов. — Да. — Значит, близкий друг, с которым вы встречались в тот вечер, был Георгий Дугаров? Случайно, не на вас он собирался жениться, как писали в газетах? — О нет. Это было бы слишком — столько богатых женихов на одну бедную модель. Я скажу вам откровенно: Дугаров не был моим другом, и уж тем более любовником. Он был моим клиентом. Видите ли, слухи о фантастических заработках моделей несколько преувеличены, кроме разве что топ-моделей, а жизнь в Москве так дорога… И потом, чтобы быть конкурентоспособной, девушка должна хорошо выглядеть, а вы даже не представляете, сколько стоят все эти салоны красоты, солярии, фитнес-центры. Получается замкнутый круг: чтобы много получать, ты должна много работать, а чтобы много работать, ты должна много тратить на себя. К счастью, всегда существуют такие вот Дугаровы, бумажники на ножках, которым надоели жены и которые периодически устраивают себе ходки налево. Но снобизм не позволяет им снимать проституток, и они покупают моделей, желательно известных. Как будто это не та же проституция, разве что с глянцевым блеском, — грустно усмехнулась Инга. Кирилл не мог не отдать должное Инге, которая честно, без прикрас поведала правду о своей модельной карьере, хотя понимал, что откровенность эта связана с тем, что вдове Андреади уже не придется быть престижной проституткой у бумажников на ножках. — До этого вечера вы встречались с Дугаровым? — спросил Фролов. — Нет, никогда. — А Ирину Дугарову вы знаете? — Немного. В те времена, когда она оставила подиум, я только начинала, и нам иногда приходилось встречаться. И потом, в тот день, — Инга брезгливо покосилась на фотографии, — я работала не только на Дугарова, но и на его жену тоже. Она приходила в Дом моды, к Андреади, хотела купить несколько новых туалетов. Ну а я демонстрировала их перед ней. — В тот день Дугарова была в Доме моды? — удивился Кирилл. — Да. И между прочим, очень интересовалась новой коллекцией Андреади. Нет, не путайтесь, — засмеялась Инга, заметив, как насторожился Кирилл, — исключительно с бабской точки зрения. Ей загорелось увидеть коллекцию до показа и отобрать себе платья раньше подружек. — И во сколько закончился ваш показ перед Дугаровой? — Часов в пять, может, полшестого. Рановато, подумал Фролов. Эксперты вполне определенно указали промежуток времени, в течение которого мог начаться пожар. И все же факт, что Дугарова в день пожара болталась в мастерской Андреади, к тому же одержимая желанием увидеть коллекцию, показался Кириллу довольно подозрительным. Он мысленно поставил галочку и вернулся к цели своего визита. — Скажите, Инга, как вы думаете, кому и зачем понадобилось делать эти фотографии? — Первое, что приходит в голову, — это шантаж, — задумчиво произнесла девушка. — Хотя, говорят, Дугаров собирался разводиться с Ириной… Вряд ли он боялся, что его делишки станут известны жене. Может, кто-то захотел позлить Ирину? — высказала предположение Инга. — Всем известно, что она ужасная истеричка и любит устраивать скандалы по любому поводу. Можно было не сомневаться, что она жутко взбесится, увидев фотографии. Она и взбесилась. Хотя на этот раз немного перегнула палку, — заметила Инга. С небольшими вариациями Инга почти слово в слово озвучила мысль Кирилла, что кто-то в собственных целях использовал взрывной характер Ирины Дугаровой. Да, эту версию стоит разработать. — А кто мог фотографировать? Это должен быть человек либо из вашего окружения, либо из окружения Дугарова. Достаточно близкий человек, коль ему было известно о свидании. — Кирилл постарался смягчить вопрос. — Никого из дугаровского круга я не знаю. Видела только его водителя и охранника. Такие себе добры молодцы, без затей. Вряд ли им пришло в голову проделывать такие штуки, — сказала она с улыбкой. — Что же касается моего окружения… Не знаю, может быть, — задумчиво произнесла Инга и повторила: — Может быть. — Вы кого-то подозреваете? — спросил Кирилл. — Не то чтобы подозреваю, просто странно как-то. Знаете, когда люди делают вид, что они враги, а потом ты встречаешь их где-то, и они вполне дружелюбно друг с другом беседуют… Впрочем, возможно, это не имеет никакого отношения к фотографиям. Хотя он ведь фотограф, — вслух рассуждала Инга. — Если вы что-то вспомнили, вам лучше рассказать об этом прямо сейчас, — мягко сказал Кирилл. — Скрывать факты от следствия по меньшей мере опасно. — Мне нужно кое-что проверить. Один маленький фактик. Если мое предположение подтвердится, мне будет что вам рассказать, — загадочно ответила Инга, не вняв предупреждениям следователя. — А сейчас прошу меня простить, но мне пора. Через час у меня съемки. — Не собираетесь бросать работу модели? — спросил Кирилл. — Мне и так недолго осталось, — махнула рукой Инга. — Получу удовольствие напоследок. Инга проводила его до машины. Собираясь сесть в свою «Ниву», Кирилл вспомнил, что собирался сообщить Скворцовой важную новость. — Кстати, Инга, в брачном контракте оговаривается доля вашего имущества на случай смерти Андреади? — Нет. Он касался только развода. — Странная история. Человек на грани помешательства решает покончить с собой, в спешке женится на женщине, с которой имел долгую связь, заключает брачный контракт, где в деталях оговаривает имущественные вопросы на случай развода, и одновременно составляет завещание. — Александр оставил завещание? — изумленно воскликнула Инга. Видно, новость стала для нее полной неожиданностью. — Совершенно верно. И хотите знать, кому он завещал все свое имущество и деньги? — Кому же? — Мике. — Мике?! — Боюсь, что рано или поздно вам придется с ней пообщаться. В любой момент наследница Андреади может объявиться и на законных основаниях потребовать освободить помещение. Так что на вашем месте я бы не слишком располагался в «Синей птице». — Освободить помещение? Черта с два! — заявила Инга. — Никто не позволит Андреади оставить законную жену без куска хлеба и без крыши над головой. Александр, должно быть, совсем спятил, если оставил свои деньги этой гнусной твари. И я смогу доказать, что так оно и было. Александр убил себя, а все самоубийцы сумасшедшие. Завещание будет признано недействительным. — А кто она, эта гнусная тварь? — Какая гнусная тварь? — Та, которой Андреади оставил свои деньги. Вы говорили о ней так, будто ее знаете. — Да не знаю я ее! Но от этого она не становится менее гнусной. — Послушайте, Инга. Если вы что-то знаете, лучше расскажите мне об этом прямо сейчас. Я повторяю еще раз: скрывать факты от следствия, как минимум, опасно. — Я ничего не знаю! — выкрикнула Инга, и нотки приближающейся истерики отчетливо зазвучали в ее голосе. Инга повернулась и, не простившись, рванула в дом. В дом, который еще пять минут назад она считала своим и который на самом деле принадлежал некой Мике. Завещание Андреади было столь невразумительным и безадресным, что иногда Кириллу казалось: никакой Мики, способной доказать свои права на наследство, нет в природе, Андреади выдумал ее, чтобы вконец запутать и без того запутанное дело. Но теперь Кирилл Фролов совершенно точно знал, что Мика существует. И убедила его в этом именно Инга.