– Но я ваша студентка. – Да. К счастью, со следующего года я иду на повышение в столицу. – Но еще полгода. – Это мелочи. Потом у меня не будет шансов. – Хорошо. Правда, ресторан здесь не сказать что шикарный, но ужин так ужин. Только ответьте на один вопрос, честно. Вы действительно приехали сюда не зная, что я прохожу практику в «Волчьем Углу»? – Разумеется, знал. Дейна, я лишь присматриваю за вами. Вы разворошили настоящее осиное гнездо. И вчера скандал дошел до короля. Я лишь хочу убедиться, что вам не грозит опасность. Ну и немного отдохнуть. Люблю охоту, уединение и красоты севера. Я почувствовала, как где-то рядом с сердцем разливается мерзкое чувство тревоги. Наивная надежда, что скандал с сыном советника не дойдет до дворца, окончательно умерла. Даже не знаю, решилась бы я выступить против Смиля, если бы заранее знала, кто его отец. Думаю, я бы сбежала из университета в ту же секунду, как это выяснилось бы. Тогда назревает вопрос: почему не сбежала сейчас? И так ли меня сейчас пугает встреча с людьми, некогда бывшими моей семьей? Может, в глубине души я знаю, что однажды она все равно произойдет? Думать об этом не хотелось. К счастью, остаток ночи прошел спокойно. Варц еще несколько раз спускался вниз, но, неизменно видя меня, прилежно исполняющую обязанности, уходил к себе без единого слова. Не считая легкой сонливости и тревожной атмосферы, в коей был виновен темный лес за окнами, ночное дежурство прошло хорошо. Чтобы мысли не возвращались постоянно к директору, спящему в моем номере, и грядущему ужину с ним, я взялась за книжку, которую как-то дал мне почитать Рейбэк. – Я увлекаюсь историей, – сказал тогда он. – Но предпочитаю художественную подачу, а не сухие исторические трактаты, зачастую не имеющие ничего общего с действительностью. Гораздо лучше запоминается и принимается информация, облаченная в яркую оболочку. Это была книга с простой обложкой, явно оригинальным рисунком художника или же очень умелой копией. Девушка с яркими красными волосами брела по серой, безжизненной пустыне, босыми ногами переступая с камня на камень. Ни названия, ни автора – просто картина, написанная грубыми мазками, и потемневшие от старости страницы. Я несколько дней не решалась ее начать читать, но все же открыла. «Небо потемнело, а может, мое зрение помутилось, едва расписанный черными узорами листок лег в руку Фара. Он поклонился предсказателю, и, с запозданием вспомнив о традициях, я поспешно последовала его примеру. Старик смотрел на меня очень странно, я никогда не видела таких глаз. Вертикальные зрачки, ярко-зеленые, чуть поблескивающие глаза, от взгляда которых вдруг захотелось реветь. Сейчас я понимаю, что уже тогда знала ответ, написанный на небольшом листке бумаги. Но в восемнадцать лет, наутро после первой брачной ночи с любимым мужем, не веришь предчувствию, шепчущему, что это конец, что жизнь, построенная ради маленького существа, живущего под сердцем, оказывается не нужна и должна быть принесена на алтарь общественного долга». Я пока не понимала, о чем пишет неизвестный автор и действительно ли это дневник неизвестной девушки. Возможно, книга была лишь отражением какого-то времени, показанным читателю через переживания молодой героини. Одно было ясно: автор описывал древний обряд предсказания наследников, который проходили все потомки правителей и высших слоев общества. Наутро после свадьбы, в минуты рассвета, приходил Старейшина и давал взволнованным супругам пророчество, содержащее информацию о наследниках, предназначенных супругам. Получив такое предсказание, супруги могут безбоязненно завести то количество детей, что указано в пророчестве, не будет ни осложнений, ни угроз, ни болезней. И все отпрыски гарантированно доживут до двадцати лет – магического совершеннолетия и возраста расцвета родовой магии. Матери же, ослушавшиеся пророчества, обычно погибают, а дети не доживают до совершеннолетия. Чаще всего пророчат двоих детей. Иногда пророчат трех, в одной семье из десятка. Некоторые, в основном высшая знать, довольствуются одним ребенком, который часто становится залогом верности вельможи. Совсем редко (при моей жизни такого не было ни разу) листочек оказывается пустой, что означает невозможность иметь детей. Я не могла себе представить горе родителей, получивших пустой лист с предсказаниями, и, кажется, начала догадываться, о чем дальше пойдет повествование. «Фар протянул мне этот листок; в глазах мужа я увидела любовь и надежду. Едва нашла в себе силы улыбнуться, так сильно сердце сжалось от дурного предчувствия, от этого чертова дурного предчувствия! – Мадлен, – Фар погладил меня по щеке. – Прочти, любимая. Он был так уверен в нашем счастье, что мои глаза наполнились слезами. И я развернула листок и посмотрела на него. – Мадлен… – Фар побледнел, увидев мою реакцию. – Что там? Листок выпал из моих рук. Черный и пустой, он означал скорую смерть матери, даже не успевшей зачать дитя. Старейшины предрекли мне смерть?» О такой возможности исхода я знала, но не слышала, что когда-либо черный листок был передан хоть кому-то. Вымысел? По идее, герои книги должны быть из знатного рода и информацию о них можно найти в архивах. Правда, если автор хоть немного умен, он наверняка изменил имена, но найти связь будет несложно. «Боги, почему вы не послали мне одно дитя? Я бы его воспитала и не посмела ослушаться. Почему не послали белый лист? Я бы смирилась, приняла судьбу, отдав жизнь для вас, для общего блага. Фар… Доведется ли мне увидеть его новую избранницу или я сгорю раньше, чем она ступит на порог замка?» Не выдержав, я захлопнула книгу и бросила в ящик стола. Не книга потрясла меня, страдания неизвестной женщины – ничто для читателя, лишь временная печаль, иллюзия, от которой с облегчением можно сбежать в реальный мир. Просто я вспомнила, что маме пророчили двоих детей. И она умерла, родив меня. Я – третья, не благословленная Старейшинами. И по всем законам я должна буду умереть еще до достижения двадцатилетия. Глава пятая Физическая работа порой не изматывает так, как сильные эмоции. До сих пор я старалась не думать о том, что маме меня не пророчили. Все эти ритуалы, Старейшины, воля богов в кругах обычных людей казались чем-то далеким, не имеющим отношения ко мне. Мысль о том, что я – принцесса, которая не должна существовать, так давно сидела внутри, что уже перестала тревожить. Невозможно жить в постоянном страхе, и я научилась жить с ним. Не давать себе влюбляться. Наслаждаться тем, что имею. Сейчас я впервые задумалась, что, возможно, время прятаться прошло. И если из-за истории со Смилем правда обо мне выйдет наружу, лучше владеть информацией. Я твердо вознамерилась узнать как можно больше о таких же, как я. Это редкость – не благословленные дети, но все же история знает несколько случаев. Не мешало бы сходить в архив, но для этого сначала надо было вернуться с практики и постараться не вылететь из университета. Я усилием воли загнала страх и все мысли об этом подальше. Что толку изводить себя страданиями, если реальная возможность что-то сделать лишь неясно маячит вдалеке? Я пришла (вернее будет сказать, приползла) в свою комнату, когда уже рассвело. С опухшими от напряжения и недосыпа глазами. Видок был – я успела поглядеть на себя в большое зеркало, висевшее в коридоре, – не очень. Кэдерн спал на моей кровати, в одних штанах, не укрывшись даже пледом. Настроение было не то чтобы думать о мужчинах, но я все же скользнула взглядом по спокойному, расслабленному лицу и тренированному торсу. Он явно много времени уделял занятиям спортом, хотя я никогда не видела его в спортивном зале или на турниках. Если бы я осталась во дворце, сейчас он бы не ночевал в домике прислуги в лесной глуши, а готовился к королевской свадьбе. Считается хорошей традицией выдать принцессу замуж в день магического совершеннолетия. Почему вдруг у Элвида проснулся ко мне интерес? Этот вопрос преследовал меня с той неловкой встречи в кабинете. А если боги предопределяют не только продолжение рода, но и связывают наши судьбы? Если Кэдерн – не жених принцессы Дейнатары, выбранный королем, а единственно возможный, избранный богами? В последнее время я слишком часто мысленно возвращалась в ту семью. Воспоминания причиняли боль. – Лорд Элвид… можно я посплю? – очень тихо попросила я, мечтая только о том, чтобы лечь и закрыть глаза. Директор мгновенно проснулся. – Дейна? – Сонный, он выглядел забавно. – Что-то случилось? – Я устала. Можно я лягу спать? Мир вдруг зашатался, и я, охнув, опустилась на краешек постели. – Дейна, что случилось? – спросил он. – Ничего, – прошептала я. – Устала. Я немного посплю. Сил хватило лишь чтобы улечься поудобнее и закутаться в плед. Даже острое чувство неправильности происходящего не напомнило о себе, хотя, когда я засыпала, Кэдерн все еще не спешил покинуть комнату. Пробуждение было быстрым. Стало ощутимо легче, по крайней мере, усталость уже не чувствовалась, да и настроение стало куда лучше, чем утром. За окном уже стемнело, очевидно, я пропустила все приемы пищи и теперь останусь голодной. – И часто у вас, Сормат, бывает такое? – раздался голос откуда-то сбоку. Не желая шевелиться, я скосила глаза. Директор, за неимением стульев и кресел, сидел прямо на столе и что-то писал в большом блокноте. От внимательного взгляда медных глаз мне стало не по себе. – Какое? – Голос у меня был сиплый. – Обмороки. – Я не падала в обморок. Я просто устала после ночного дежурства и очень хотела спать. – Дейна… – Кэдерн снова закатил глаза. Когда-нибудь я его убью! – Что? – Я могу отличить обморок от простого желания лечь спать. Вы едва дошли до постели. Он не мигая уставился на меня, и мне показалось, будто у меня волосы на затылке зашевелились. Порой кажется, что Кэдерн прекрасно знает, кто я, и просто играет с жертвой прежде, чем ее поймать. – Я был на войне, Дейна. Я видел, как люди падали в такие обмороки от переизбытка эмоций, от нежелания воспринимать реальность. Если бы не мое заклинание, вы бы чувствовали себя гораздо хуже, нежели сейчас. Я молчала, ошарашенно глядя на директора. Заклинание? Я что, действительно была в таком состоянии? Кажется, я недооценивала влияние прошлого. Не найдя, что ответить, я решила сменить тему. – Почему вы не уехали? – Прости? – Кэдерн недоуменно уставился на меня. И почему он постоянно путает, обращаясь ко мне, «ты» с «вы»? – Ну я думала, вы уедете, переночевав, – ответила я. – Вы убедились, что я в порядке и мне не грозит опасность со стороны семьи Смиля. Причин оставаться больше нет… как и номеров в отеле. – Вы должны мне ужин. Да… который я проспала. Хорошо хоть они не суммируются.