Отец отчаянно звал на помощь. В ответ на его крики снова хором заржали лошади. Похитители оставили его лежать, а сами зашагали к складу, хрупая сапогами по снегу. Оттолкнувшись от стены, я сделала несколько шагов к отцу, но тут же остановилась, осознав, что вряд ли успею отвязать его до возвращения похитителей. А если меня тоже поймают, нас никакая магия не спасет. Поэтому я заставила себя остаться в укрытии и смотрела, как похитители шагают обратно с тяжелыми канистрами в руках. Канистры… что в них? – Что вы делаете? – завопил отец, когда бандиты опрокинули над ним канистры, из которых полилась вязкая желтая жижа. – Бензин?! Это бензин, да?! Вы хотите сжечь меня заживо?.. – Не боись, Анжело. Разве мы похожи на таких извергов? – ухмыльнулся тот, что повыше, поливая жидкостью папину грудь. – Что это? Отвечайте! Что это?! – потребовал отец. – Это мед, – сказал второй бандит. – Сладенький медок. Смотри, какой ты стал сладенький да медовенький. Бандиты дружно расхохотались, продолжая поливать медом его ноги, грудь… Опорожнив канистры, они отшвырнули их через двор и посмотрели на папу, явно довольные проделанной работой. Это безумие, думала я. Что они собираются делать? Я снова зажмурилась. Надо заставить магию действовать. Этот кошмар нужно немедленно прекратить. Но слова не приходили. Они потерялись, растворились где-то в глубине моего бедного измученного сознания. Я изо всех сил стиснула кулаки от отчаяния, а открыв глаза, увидела, как тот из похитителей, что повыше, занес над моим отцом джутовый мешок. – Овес, – объявил он. – Разве мы могли забыть про овес? Он развязал шнурок. Подельник помогал ему удерживать мешок на весу. Они накренили его и стали осыпать моего папу овсом – грудь, живот, ноги… Отец умолк. Он перестал извиваться и дергаться. Его голые руки и ноги покраснели от холода. Теперь он лежал неподвижно, весь покрытый налипшим на мед овсом. Оттуда, где я стояла, казалось, будто папа укутан в коричневое одеяло. – Я… я не понимаю, – тихо, почти шепотом, обратился он к своим похитителям. Это был голос обреченного, потерявшего всякую волю к сопротивлению. – Что вы делаете? Я не понимаю. – Ты ведь хочешь покормить коняшек, не так ли, Анжело? – глумливо спросил тот, что повыше. – Да, ты ведь любишь кормить коняшек, – добавил его подельник. – Как в старые добрые времена. – Нет. Постойте… – взмолился отец. – Лошадки голодные, – сказал высокий. – Их давненько не кормили. – Нет. Прошу вас… – Тут только папа сообразил, что они хотят сделать, а вместе с ним дошло и до меня. Они хотели выпустить оголодавших лошадей, чтобы те начали пожирать овес, которым был облеплен мой папа. Я представила, как лошади опускают головы, как клацающие челюсти вгрызаются в папину грудь… Нет! Прочь эту картину из головы! Закрыв глаза, я отчаянно пыталась вспомнить слова заклинания. Увы. Они не шли мне на ум. Они были утеряны. В панике все слова вылетели у меня из головы. И теперь… Открыв глаза, я увидела, что кто-то мчится через заснеженный двор. Похитители повернулись ему навстречу. Аарон. Аарон Дули. Его куртка в красно-черную клетку была распахнута, открывая серый свитер. На голову поверх длинных темных волос была натянута красная шерстяная шапка. О, слава богу, подумала я. В тот момент у меня напрочь вылетела из головы наша с ним жестокая стычка два дня назад. Я несказанно обрадовалась, когда он бросился к похитителям. «Ты остановишь их, не так ли, Аарон? – думала я. – Ты прекратишь это. Ты им не позволишь, да?» 7 Я смотрела на Аарона, не дыша, беззвучно умоляя его хоть что-нибудь сделать. Он подбежал к людям в масках, дыхание струйками пара поднималось у него над головой. Скрестив руки на груди, он посмотрел на моего отца и что-то сказал похитителям, но что именно – я не расслышала. Я подалась вперед, мысленно умоляя его, заклиная. Пожалуйста, Аарон. Пожалуйста. Он обернулся. Неужели заметил? Я резко отдернула голову. Когда я собралась с духом, чтобы посмотреть снова, то увидела, как двое в масках идут к конюшне. Они стали распахивать двери денников. Аарон не двинулся с места, он стоял, скрестив руки на груди и повернувшись к моему отцу спиной. Лошади с визгом хлынули на свободу. Их копыта с грохотом взбивали снег, головы запрокидывались, жуткие вопли напоминали вой сирен, душераздирающие, отчаянные. Дико вращая глазами, они вскидывались на дыбы и истерически ржали в меркнущее небо. Но даже это громогласное ржание заглушил крик моего папы, когда лошади набросились на него. Они подскакали к нему галопом, опустили головы, скаля огромные зубы, и принялись грызть. Всхрапывая, щелкая зубами, топча и лягая его копытами, они жадно пожирали овес, раздирая папино тело, и с чавканьем вырывая зубами огромные куски кожи и мяса. Отец завопил в агонии, заглушая визг и вопли лошадей. Они месили его ногами, кусая и обгладывая плоть – грудь, руки… Кровь хлестала фонтанами, собираясь в лужи на снегу. Крики отца оборвались. Я видела, как его руки расслабились, как запрокинулась голова, словно он не мог больше смотреть, как его пожирают. А лошади, шумно всхрапывая, все глодали моего папу, разрывали его на части, сдирая кожу, глотали жадно и все глубже и глубже впивались зубами в еще недавно живое тело… Парализованная ужасом, я не могла смотреть, но и взгляда отвести не могла. Чудилось мне, будто собственная душа покинула меня и со стороны взирает на что-то невообразимое, чего и на свете-то не бывает. Но безмолвная неподвижность отца, озеро крови на снегу, кровоточащие куски мяса, раскиданные по земле, – все это выдернуло меня из оцепенения. Разве еще не поздно привести помощь? Возможно. Только сперва найти бы еще хоть кого-то. Совершенно потеряв голову, я вырвалась из своего укрытия. Я надеялась найти помощь в здании для персонала. Но, сраженная ужасом – у меня на глазах моего отца сожрали заживо лошади! – кинулась не в том направлении. Не успела я шарахнуться назад, как один из убийц закричал: – Эй, гляди! Там дочка его! Я чуть не задохнулась. И услышала, как второй проорал: – Не дай ей улизнуть! Лошади еще не наелись! 8 Я не стала поворачивать назад – так и пронеслась мимо них, очертя голову. – Только свидетелей нам не хватало! – взревел один из убийц. Потом я услышала за спиной дробный топот. Оглянувшись, я увидела, что за мной гонится Аарон – полы пальто хлопают за спиной, холодные голубые глаза сузились, полные решимости. – Не-е-ет… – Юркнув за угол конюшни, я со всех ног бросилась вниз по ездовой дорожке, что вела в леса улицы Страха. Снега здесь было гораздо больше – никто его не разгребал. Ветер намел сугробы почти по колено. – Бет, стой! – надсаживался Аарон. – Ты же знаешь, тебе не убежать от меня! Я перемахнула через отломанную ветку старого дерева, поднырнула под заснеженные лапы ежевики и бросилась в лес. Позади вскрикнул Аарон. Обернувшись, я увидела, что он запнулся о ту же самую ветку и грохнулся наземь. Но тут же вскочил, стряхивая снег со свитера. Ветер качал деревья, осыпая снег с ветвей. Опустив голову, я продолжала бежать. – Бет! Бет! Бет! – выкрикивал Аарон на бегу мое имя. Неужели он думал, что я повернусь и отвечу ему? Неужели всерьез рассчитывал, что я буду говорить с ним после… после того, как… Ветка хлестнула меня по лицу. Вскрикнув от боли, я развернулась и бросилась по тропинке, вьющейся к подножию холма через высокие заросли кустов. Крики Аарона неожиданно стали звучать тише. Может, он отстал? Может, я сумею от него оторваться. Наклонясь вперед, я припустила быстрее. Но тропинка шла под уклон, и мои ноги вдруг оказались на ледяном заснеженном пятачке. Я заскользила, отчаянно размахивая руками, в тщетной попытке сохранить равновесие. Уже падая, я исхитрилась обхватить руками тоненькую березку, крутанулась вокруг ствола и сумела-таки остановиться. Тяжело дыша, прислушалась, не приближается ли Аарон. Ни шагов, ни криков. Может, отчаянный бег через лесную чащу помог мне от него оторваться? В боках пульсировала боль, я не могла унять бешеный стук сердца. Торопливо огляделась. У меня не было ни малейшего представления ни о том, где я нахожусь, ни о том, как найти дорогу из леса.