* * * – …Я чихнул дюжину раз, – сообщил я. – Мы с Пеппер вели счет. Думал, башка лопнет. БАЦ! Как воздушный шарик. – И весь ветер улетучится, – вставил папа и засмеялся. – Не смешно, Митчелл, – укорила мама. – Ясненько. Ты считаешь, что у меня ветер в голове. – Я бросил вилку на стол. – Смешно. – У Майкла, вероятно, тяжелая аллергия на пыль, – продолжала мама. – Наверное, ему следует показаться аллергологу. Мама чуть что готова бежать к докторам. Когда я был маленький, она таскала меня по врачам, если мои молочные зубки выпадали на пару недель позже обычного. Папа проглотил кусок лососины. – Из-за того, что чихнул пару раз? Тут уж сразу звать службу спасения! – Он умеет блеснуть остроумием, особенно по поводу маминых закидонов. Он не прочь устроить ей нелегкую жизнь. Она же благополучно пропускает его подначки мимо ушей. Золотой характер. Мы как раз заканчивали ужинать. Лососина, запеченная с лингуини, – мое любимое блюдо, потому что там есть расплавленный сыр. Я рассказывал предкам, как мы рылись в чулане, собираясь посмотреть старые книги. Но тут на меня напал бешеный чих, я поднял ногами пыльную бурю, так что Пеппер пришлось вызволять меня из чулана и ждать, пока я не прочихаюсь. Папа возвел очи горе. – В следующий раз бери «Клинекс», – посоветовал он и подцепил вилкой еще лингуини. – Так что насчет старых ежегодников? – осведомилась мама, протягивая мне миску со стручковой фасолью. – Ты просто решил бросить эту затею? Я отмахнулся от миски. Мама знает, что я терпеть ненавижу стручковую фасоль, но никогда не сдается. – Мы с Пеппер вытащили целую кучу и отнесли в наш кабинет. Она хочет вытрясти из них пыль. Почистить, знаешь ли, хорошенько. А потом попробуем еще раз. Ну а пыль в основном осталась в чулане, так что… В дверь позвонили. Родители оглянулись в сторону гостиной. Я вскочил. – Это Пеппер, – сказал я. – Мы сегодня хотели вместе позаниматься. Я вытер салфеткой губы и подбородок, отодвинул стул от стола и поспешил к дверям. В дверь позвонили снова. Я распахнул ее – и обомлел. – Лиззи? А ты-то как здесь? 13 Стоя в дверях, я поежился от нежданного холода. Бледный месяц плыл в вечернем небе сквозь занавеси облаков. Свет фонаря над крыльцом выхватывал из темноты крупные снежные хлопья, сыпавшие на землю. Уже с добрый фут навалило. На Лиззи были все та же свободная шапочка, в которой я ее видел в школе, короткая курточка, расстегнутая на груди и открывавшая темный свитер, джинсы. Я заметил на снегу ее следы, тянущиеся цепочкой через двор. Причем она была не в сапожках, а в кроссовках. – Майкл, ты, конечно, будешь смеяться, но я опять потерялась. – На ее лице играла виноватая улыбка. Виноватая или лукавая? Глаза ее смотрели на меня, словно умоляя о чем-то. Вот только о чем? Я шагнул на крыльцо. – Лиззи… – Порыв ветра хлестнул меня по лицу мокрым снегом. – Откуда ты узнала, где я живу? Она лишь пожала плечами в ответ, а странная улыбка с чертовщинкой так и застыла на ее лице. – Это Пеппер? Почему она не заходит? – крикнула из столовой мама. Я отошел назад и распахнул дверь. – Входи. Небось замерзла. Лиззи потопталась на половичке с надписью «Милости просим!», отряхивая снег с подошв, и проследовала за мной в дом. – Бр-р-р-р! – Она встряхнулась всем телом, как делают собаки, когда намокнут. – Мне б хоть сапоги раздобыть завалящие. А то кроссовки хоть выжимай. Плечи ее курточки облепил снег, на спине расплывалось мокрое пятно. Куртка была явно не из непромокаемых. Лиззи сняла шапочку и распустила свои густые черные локоны по плечам. – Т-ты опять заблудилась? – промямлил я. Она кивнула. – Не туда свернула. Я… В гостиной появилась мама. Обнаружив, что наша гостья – не Пеппер, она вытаращилась во все глаза. – Ой. Здравствуйте. – Мам, это Лиззи, – сказал я. Мама кивнула: – Очень приятно. – Она новенькая в Шейдисайде и постоянно теряется, – добавил я. Лиззи поежилась. – Извините. Я замерзла. Аж зубы стучат. – Давайте-ка снимем мокрое, – засуетилась мама. Она подошла и помогла Лиззи избавиться от куртки. – Проходите в столовую, обогрейтесь. Лиззи смутилась. – Вы уверены? Мне бы не хотелось прерывать ваш ужин. Я просто сбилась с пути и… – Заходи-заходи, – перебила мама. Курточку она вручила мне. – Иди повесь в гардероб. Там быстрее высохнет. Возвратившись с этого ответственного задания, я обнаружил, что Лиззи успела познакомиться с моим папой и теперь занимает место за столом подле моего. Она встретила меня сияющей улыбкой: – Мама у тебя замечательная. Я сказала ей, что сегодня еще не ела, и она… Появилась мама с тарелкой в руках. – У меня еще много лингуини осталось. Да ты не стесняйся, Лиззи, бери фасоль. – Взяв большую миску с макаронами, она наполнила тарелку Лиззи. – Твоя семья недавно переехала? – поинтересовался папа, приканчивая бокал красненького. Лиззи кивнула. – На той неделе. – А где ты жила раньше? – спросил папа. – Вы, наверное, о таком месте и не слышали, – сказала Лиззи. – Это совсем крохотный городишко. Мэрилэндинг. Папа покачал головой: – Действительно, никогда не слыхал о таком. Лиззи принялась наворачивать свой ужин. Она запихивала в рот огромные порции лингуини. Вскоре ее щеки и подбородок были перемазаны в соусе, но она не прервалась, чтобы вытереть их салфеткой, а знай себе жевала и всасывала макароны, шумно глотая, будто целый месяц не ела. Мама с папой переглянулись и дружно сделали вид, что ничего не замечают. Минди гавкнула и ткнулась носом Лиззи в колени. Она любит, когда гости уделяют ей внимание. Но Лиззи была слишком занята едой, чтобы приласкать песю.