В том, что объединившиеся силы группировок нагрянут в Припять, у Кота не оставалось никаких сомнений. Оставался лишь главный вопрос – когда? И ответ он получил еще утром. «Теперь лишь бы продержаться до того, как придет подкрепление. Нас слишком мало, а Человек-в-костюме еще ни разу не нарушал своего слова, – размышлял майор Дятченков. – Лишь бы эти твари не пробили оборону на подступах». – Шуст, мы с тобой будем ждать в прачечной. В кабинете нашего дорогого начальника. – Кот фыркнул. – Если пробьются, я знаю, как мы сможем покинуть город. – Путепровод? – Он самый. – А помнишь хоть, как там куда? Говорят, он всю Зону соединяет. Весь комплекс подземных лабораторий. – Помню примерно, старые карты в КПК есть. Насчет подземных лабораторий – не знаю. Мы же шли по прямому пути, напролом чисто, гася пачками крыс и религиозных фанатиков, что сторожили подходы к городу. А лаборатории, как мне кажется, миф. Вернее, не миф сами лаборатории. А миф, что в них что-то такое страшное и запретное мутили. – Находил хоть одну? – Да, в городе, под одним из жилых домов. Ничего ценного, – солгал майор, припоминая найденные документы о разработке специальной установки, влияющей на психическое состояние человека. – Все уже вынесли до нас. Если оно там вообще было. – Ну и хрен с ними, с лабораториями. А как мы сбежим? Вдвоем? А наши бойцы? Да и как через крыс пробьемся? – Путепровод мы зачистили полностью еще в наш первый поход. Думаю, с этим проблем не возникнет. Да, вдвоем. Не пойми меня неправильно, Шуст, но, пытаясь спасти каждого, ты рискуешь потерять всех. Пойдем пока, воздухом подышим, посмолим. В Припяти стояла мертвая тишина. Давящая. Вязкая. Пока ее не прервал гул моторов. * * * Андрей сглотнул подступивший к горлу комок и, разлепив веки, осмотрел хмурые и сосредоточенные лица боевых товарищей. В голове все еще крутились обрывки сна… «Пускай это будет твое счастье. Не со мной». Мотор старенького ЗИЛа вопил на всю округу. Грузовик дребезжал и подпрыгивал на ухабах. Дорога, чтоб ее. Разбитая, сплошь в ямах, да еще и заросшая растительностью. О комфортной поездке можно и не мечтать. В один момент так сильно тряхнуло, что анархисту подумалось, будто он сейчас вылетит из кузова. Но нет, удержался, вцепился в борт, как в спасательный круг. Выглянул – ветер ударил в небритое, исхудалое лицо. Впереди мчался еще один грузовичок, но поменьше – «газелька». Простенькая, гражданская, не военная, без солдат в кузове. Зато груженная под завязку оружием, медикаментами и боеприпасами. «– Я не хочу тебя терять, Андрей. – Я понимаю. Я тоже не хочу тебя терять. Но ты сделала свой выбор. А я больше не могу мучить себя, играя роль „просто друга“. Прости меня, Оль. Прости. Не могу я быть придатком к твоему… уже мужу… Не могу давать то, что он не может дать. Ведь это делает меня несчастливым. Пойми и прости. Я боялся говорить раньше, боялся, что это может разрушить твое счастье, и я бы себе этого не простил. Но теперь-то… Пути назад нет, а молчать больше не могу. Извини, что, возможно, немного испортил такой праздник. Прощай». Больше смотреть не на что. Сплошная лесополоса, что тянется по обе стороны от потрескавшегося асфальта. – Андрюх, выпьем? – Огонек предложил свою фляжку. – Разве что немного. – Андрей отпил. – Спасибо. – Готов? – Конечно. Иначе бы на базе остался. – Ну и я готов. – Пироман дернул подсумок со своими коктейлями. «Зилок» пронесся мимо испещренного пулевыми отверстиями указателя «ПРИПЯТЬ». Лист металла превратился в дуршлаг, и надпись читалась еле разборчиво. – Глеб, ты как? – спросил у своего друга новичок Славик. – Нормально. Сам? – Нервничаю. – Не ссыте, пацаны, – подбодрил Огонек. – За нами правда. Мы победим. – Правда? За нами? – Андрей фыркнул. – Еще скажи, что мы хорошие ребята. Все замолчали. Воздух в городе был не таким, как во всей Зоне. Не осенний, стылый, что изнутри тебя своим холодом сковывает, а горячий, напряженный. И скоро он станет плотным и невыносимым от пороховой гари и дыма. И от смрада разлагающихся тел. Застрекотали автоматы, забарабанили по кузовам пули. Громко заработали пулеметы, рыхля песок на обочине. – Засада! – прокричал Глеб. – Ходу! Ходу! – вторил его друг Славка. А Андрей молчал. Тошно ему было от сна. Давненько не думал о ней. И вот, после битвы за Армейские склады, мыслишки вернулись. Понял, что может умереть. Понял, что может больше не увидеть ее, – и как накрыло. И сразу же ненавистью страх сменился. Ненавистью за то, что она выбрала Рахмана. Просто потому, что боялась терять годы, что привязалась к нему. А когда разбежалась с ним, было уже поздно. Они оба опоздали. И оба остались в одиночестве. Водитель ЗИЛа поддал газу. Короткая очередь прошила лобовуху «газельки», что шла во главе колонны. Вильнув, «Газель» влетела в столб. Заскрежетал сминаемый металл, зазвенело осыпающееся стекло. «Зилок», уйдя из-под обстрела, резко остановился. – Выгружайтесь! Анархисты взялись за оружие. – Наша группа, – приказывал Андрей, выбираясь из кузова, – будет зачищать эти точки, чтобы позволить другим пробиться немного дальше. Потом объединимся с ребятами Рахмана. Они въехали в город с другой стороны, связь держат со мной по рации. Еще, думаю, надо будет смотаться к «Газели», как закончим. Спасем все, что сможем. Медикаменты и патроны. Забираем все. После того как объединимся с Рахманом, будем пробиваться к прачечной. Вопросы? Хорошо! За мной! Андрей подхватил свой «калашников», перевел флажок на режим стрельбы очередями и, дождавшись, пока все выпрыгнут из кузова, дал отмашку. Грузовик сорвался с места, уносясь прочь. За другим пушечным мясом. – Быстрее! Быстрее! Дозиметр, прикрепленный к поясу лидера группы, стал надрываться. Радиационный фон в этой части города просто зашкаливал. – Надеть противогазы! Химзы все проверили перед выходом? Герметично все? Хотя какая разница… Уже ж ничего не исправить! Но бойцы подчинились. Синхронно. Даже красиво, завораживающе. Правда, спасает ли фильтр противогаза от радиации – или это просто плацебо? – Вперед! Не отступать! Пошли! Пошли! Они бежали. Пригибались. В игру вступили вражеские снайперы. Пули рикошетили о кузова брошенных машин. – За магазинчик, быстро! Андрей скользнул за стену, Глеб и Огонек – за ним. Как и остальные бойцы. А вот Славику, лучшему другу Глеба, не хватило какой-то доли секунды. Его подстрелили первым. Парнишка бежал по дороге, до побелевших пальцев сжимая рукоятку пистолета, но мгновение – и из его груди выплеснулся кровавый фонтанчик. Славку откинуло на спину. На лицах анархистов не дрогнул и мускул. На лицах всех.